Неточные совпадения
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок,
в котором, как
в могиле,
исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся
в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь.
В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные
части самого сложного фарша.
Видел я, как подобрали ее локоны, заложили их за уши и открыли
части лба и висков, которых я не видал еще; видел я, как укутали ее
в зеленую шаль, так плотно, что виднелся только кончик ее носика; заметил, что если бы она не сделала своими розовенькими пальчиками маленького отверстия около рта, то непременно бы задохнулась, и видел, как она, спускаясь с лестницы за своею матерью, быстро повернулась к нам, кивнула головкой и
исчезла за дверью.
Люди появлялись,
исчезали, точно проваливаясь
в ямы, и снова выскакивали.
Чаще других появлялся Брагин. Он опустился, завял, смотрел на Самгина жалобным, осуждающим взглядом и вопросительно говорил...
Вся Малиновка, слобода и дом Райских, и город были поражены ужасом.
В народе, как всегда
в таких случаях, возникли слухи, что самоубийца, весь
в белом, блуждает по лесу, взбирается иногда на обрыв, смотрит на жилые места и
исчезает. От суеверного страха ту
часть сада, которая шла с обрыва по горе и отделялась плетнем от ельника и кустов шиповника, забросили.
Существование человечества
в формах национального бытия его
частей совсем не означает непременно зоологического и низшего состояния взаимной вражды и потребления, которое
исчезает по мере роста гуманности и единства.
Ночью, перед рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел из палатки. Чуть светало. Ночной туман
исчез, и только на вершине горы Железняк держалось белое облачко. Прилив был
в полном разгаре. Вода
в море поднялась и затопила значительную
часть берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть. На востоке, низко над горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
И вдруг гигант подымается во весь рост, а
в высоте бурно проносится ураган крика. По большей
части Рущевич выкрикивал при этом две — три незначащих фразы, весь эффект которых был
в этом подавляющем росте и громовых раскатах. Всего страшнее было это первое мгновение: ощущение было такое, как будто стоишь под разваливающейся скалой. Хотелось невольно — поднять руки над головой,
исчезнуть, стушеваться, провалиться сквозь землю.
В карцер после этого мы устремлялись с радостью, как
в приют избавления…
Так превращается гуманизм
в новую форму лжи, так
исчезает мало-помалу и та
часть истины, которая
в гуманизме заключалась.
Все затруднения
исчезают, если стрельба производится
в мелком,
частом кустарнике или лесных поростях, вышиною
в полчеловека, не заслоняющих взлетающей птицы от глаз охотника и от ружейного дула.
Вот вам выдержки из хроники нашей юности. Удовольствуйтесь ими! Может быть, когда-нибудь появится целый ряд воспоминаний о лицейском своеобразном быте первого курса, с очерками личностей, которые потом заняли свои места
в общественной сфере; большая
часть из них уже
исчезла, но оставила отрадное памятование
в сердцах не одних своих товарищей.
Протоки устремлялись
в глубь ее и
исчезали в густой
чаще деревьев и кустов.
Новые мысли появлялись всё
чаще, и было
в них что-то трогательное. Точно цыплята, они проклёвывали серую скорлупу окуровской жизни и, жёлтенькие, лёгкие, пуховые,
исчезали куда-то, торопливо попискивая, смешные, но — невольно возбуждающие добрую улыбку.
На 303-й версте общество вышло из вагонов и длинной пестрой вереницей потянулось мимо сторожевой будки, по узкой дорожке, спускающейся
в Бешеную балку… Еще издали на разгоряченные лица пахнуло свежестью и запахом осеннего леса… Дорожка, становясь все круче,
исчезала в густых кустах орешника и дикой жимолости, которые сплелись над ней сплошным темным сводом. Под ногами уже шелестели желтые, сухие, скоробившиеся листья. Вдали сквозь пустую сеть
чащи алела вечерняя заря.
Призраки то перегоняли лошадей, вырастая до исполинских размеров, то вдруг падали на землю и, быстро уменьшаясь,
исчезали за спиной Боброва, то забежали на несколько секунд
в чащу и опять внезапно появлялись около самой пролетки, то сдвигались тесными рядами и покачивались и вздрагивали, точно перешептываясь о чем-то между собою…
Со всем тем лицо ее выражало более суеты и озабоченности, чем когда-нибудь; она перебегала от крылечка
в клетушку, от клетушки к задним воротам, от задних ворот снова к крылечку, и во все время этих путешествий присутствовавшие могли только видеть одни ноги тетушки Анны: верхняя же
часть ее туловища
исчезала совершенно за горшками, лагунчиками, скрывалась за решетом, корчагою или корытом, которые каждый раз подымались горою на груди ее, придерживаемые
в обхват руками.
Она говорила быстро, большая
часть ее слов
исчезала в свисте и шипении; выделялись лишь те слова, которые она выкрикивала визгливым, раздраженным голосом. Концы платка торчали на голове у нее, как маленькие рожки, и тряслись от движения ее челюсти, Фома при виде ее взволнованной и смешной фигуры опустился на диван. Ежов стоял и, потирая лоб, с напряжением вслушивался
в ее речь…
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин,
исчезает в глубокой яме, как уж
в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине
в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя
в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому,
в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей
части, и
в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает
в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет
в стенах своих четыре впадины
в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться
в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением,
в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь
в другом отверстии, обложенном камнями,
исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Эта мысль не
исчезла в Петре до конца его жизни, но с течением времени она потеряла для него
часть своего преобладающего значения.
Но это происходит вовсе не от того, чтобы не нашлось
в действительности достойных натурщиков, а совершенно от другой причины,
чаще всего просто от забывчивости или недостаточного знакомства: если
в памяти поэта
исчезли живые подробности, осталось только общее, отвлеченное понятие о характере или поэт знает о типическом лице гораздо менее, нежели нужно для того, чтобы оно было живым лицом, то поневоле приходится ему самому дополнять общий почерк, оттенять абрис.
Странно, что первое смешное впечатление
исчезло, когда началась драматическая
часть пьесы: этот смешной, жалкий чудак умел вдохнуть жизнь
в свое паясничество и добавлял жестом и мимикой то, что не мог передать голосом.
Я пощупал пульс и дрогнул, пульс
исчезал под пальцами, тянулся и срывался
в ниточку с узелками,
частыми и непрочными.
Устанут песенники, начнут играть музыканты. Под мерный, громкий и большею
частью веселый марш идти гораздо легче; все, даже самые утомленные, приосанятся, отчетливо шагают
в ногу, сохраняют равнение: батальон узнать нельзя. Помню, однажды мы прошли под музыку больше шести верст
в один час, не замечая усталости; но когда измученные музыканты перестали играть, вызванное музыкою возбуждение
исчезло, и я почувствовал, что вот-вот упаду, да и упал бы, не случись вовремя остановка на отдых.
Варвара, свесив голову на стол и обняв обеими руками остаток каравая, спала крепко-накрепко; свет от догоравшей лучины отражался лишь
в углу на иконе; остальная
часть избы
исчезла в темноте; где-где блистала кочерга или другая домашняя утварь; с печки слышалось едва внятное легкое храпенье обоих ребятишек.
Силуэт «Фитиля» почти
исчезал в темной полосе берега,
часть рей и стеньг чернела на засыпающем небе; внизу громоздился мрак. Светлые водяные чешуйки вспыхивали и гасли. Прошло минут пять
в глубоком молчании последняя атака тьмы затопила все. Аян вынул из-под кормы заржавленный железный фонарь, зажег его, сообразил положение и круто повернул влево.
Но, чу!.. Легкий шорох…
В тайге мелькнула красноватая шерсть, на этот раз
в освещенном месте, так близко!.. Макар ясно видел острые уши лисицы; ее пушистый хвост вилял из стороны
в сторону, как будто заманивая Макара
в чащу. Она
исчезла между стволами,
в направлении Макаровых ловушек, и вскоре по лесу пронесся глухой, но сильный удар. Он прозвучал сначала отрывисто, глухо, потом как будто отдался под навесом тайги и тихо замер
в далеком овраге.
Он сказал это таким безнадежным тоном, что все невольно смолкли. И затем вдруг, к величайшему моему удивлению и к смущению Наташеньки, которая, впрочем,
в одно мгновенье куда-то
исчезла, начал расстегивать свой сюртук, потом жилет, рубашку, покуда не обнажилась левая сторона нижней
части его волосатой груди.
Мгновение… окно закрылось, утес
исчез, как мимолетный кошмар, но снег уже пришел
в движение и несся мимо, волнуясь и колеблясь. Опять
в этой колеблющейся пелене мелькнул разрыв, другой,
чаще и шире, и через несколько минут весь горный берег выступил перед нами
в поражающем величии…
Но и тогда,
Когда на всей планете
Пройдёт вражда племён,
Исчезнет ложь и грусть, —
Я буду воспевать
Всем существом
в поэте
Шестую
часть земли
С названьем кратким «Русь».
Мир — этот, здешний мир — был для эллина прекрасен и божествен, боги составляли неотрывную его
часть. Столь же неотрывную
часть этого чира составлял и человек. Только
в нем,
в здешнем мире, была для него истинная жизнь. По смерти человек, как таковой,
исчезает, он становится «подобен тени или сну» (Одисс. XI. 207). Нет и намека на жизнь
в уныло-туманном царстве Аида...
В определенное время темные, чудовищные силы растерзывали на
части прекрасного бога, он умирал
в муках и
исчезал в подземном мире.
В нижней
части Мухень пролегает среди обширных низменных пространств, кочковатых и заболоченных. Древесная растительность встречается только группами по рекам, потом
исчезают и одиночные деревья, и на сцену выступают ольховники и тальники, имеющие вид высокоствольных кустарников, которые, как бордюрами, окаймляют берега реки, ее притоков, стариц, заводей и слепых рукавов.
Венгерец, разнесенный на
части шальной шрапнелью, давно уже
исчез с лица земли. Пробираться же медленно ползком под этим свинцовым градом взяло бы немало времени. Теперь же каждая минута была дорога. A между тем раненая и беспомощная Милица могла уже давно умереть. — «Я виноват, я виноват. И буду виноват один
в ее гибели. Потому что, сам толкнул ее, слабую девушку, на этот тяжелый боевой путь. И нет мне прощения», терзался ежеминутно бедный юноша. Да и не одного Игоря тревожила участь его друга.
И вот
в этом случае живой Бог, живое совершенство, живая справедливость, любовь, свобода, наука
исчезают, ибо все живое существует лишь
в полноте,
в гармоническом соотношении
частей в целом.
Глаза Теркина мечтательно глядели вдоль лощины, откуда белая пелена уже
исчезла под теплом утренних лучей. Он стал припоминать свои детские ощущения, когда он лазил на колокольню села Заводное. Тогда такая усадьба казалась ему чем-то сказочным, вроде тех сокровищ и чертогов, что вставали перед ним, еще перед поступлением
в гимназию, над разрозненной
частью «Тысячи и одной ночи».
Сема поднимается и
исчезает в темной
чаще.
С этими словами Павел быстро вскочил на своего коня и
исчез, мелькнув раз-другой
в чаще дерев.
С этими словами Павел быстро вскочил на своего коня и
исчез, мелькнув раз-другой
в чаще деревьев.
Под Прагой штурмующей колонне внезапно стала грозить с фланга конница;
часть конницы выстроила фронт налево и бросилась
в штыки, а другая
часть продолжала штурмовать, как ни
в чем не бывало; кавалерия
исчезла.
Во время ночлега Ермаковой дружины на островках Туры они с берега пускали стрелы, не делающие вреда и большею
частью падавшие
в воду, а под утро куда-то
исчезали.
Та двойственность чувств, за которую так презирал себя Виктор Павлович, начала понемногу
исчезать. Образ Зинаиды Владимировны все
чаще и
чаще восставал перед очами Оленина и своим ровным светом убаюкивал его душу, и появление
в его кабинете Ирены, подобно вспышкам адского пламени, до физической боли жгло его сердце.
Тяжело было
в сновидениях только то, что большей
частью он просыпался
в тот момент, когда вот-вот должно было совершиться то, к чему он стремился, чего желал. Вдруг толчок сердца — и вся радостная обстановка
исчезала; оставалось мучительное, неудовлетворенное желание, опять эта с разводами сырости серая стена, освещенная лампочкой, и под телом жесткая койка с примятым на один бок сенником.