Неточные совпадения
Поэма минует, и начнется строгая
история: палата, потом поездка в Обломовку, постройка дома, заклад в совет, проведение дороги, нескончаемый разбор дел с мужиками, порядок работ, жнитво, умолот, щелканье счетов, заботливое лицо приказчика, дворянские выборы, заседание в
суде.
Потом, вникая в устройство
судна, в
историю всех этих рассказов о кораблекрушениях, видишь, что корабль погибает не легко и не скоро, что он до последней доски борется с морем и носит в себе пропасть средств к защите и самохранению, между которыми есть много предвиденных и непредвиденных, что, лишась почти всех своих членов и частей, он еще тысячи миль носится по волнам, в виде остова, и долго хранит жизнь человека.
Во всяком случае, эта ловкая комбинация дала Сашке целый миллион, но в скором времени вся
история раскрылась, и Сашка попал под
суд, под которым и находился лет пятнадцать.
Существует страшный
суд над культурой, страшный
суд над
историей, изживание имманентных путей человеческого, только человеческого.
Пожалев нас, она стала ругать мачеху Саши — толстую тетку Надежду, дочь трактирщика; потом вообще всех мачех, вотчимов и, кстати, рассказала
историю о том, как мудрый пустынник Иона, будучи отроком, судился со своей мачехой божьим
судом; отца его, угличанина, рыбака на Белоозере, —
Ожидание мессианского исхода, страшного
суда над злом и торжества царства Божьего в мире проходит через всю мировую
историю.
— Что им
суд истории, когда они сами уверены, что лгут себе и людям, и все-таки ничем не стесняются.
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской
историей, и меня всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, — в самом центре государства; Москва приказывает, грозит, молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось, в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда, заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил
суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это не народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
Большов. По душе!.. Ха, ха, ха!.. А ты спроси-ко, как у него из
суда дело пропало; вот эту историю-то он тебе лучше расскажет.
Ее всё подбивали тащить мужа в
суд, завести
историю.
Сказано было тоже, что убийца не сознался перед
судом в своем преступлении, но что, судя по рассказам людей, знавших все подробности его
истории, факты были до того ясны, что невозможно было не верить преступлению.
Долго тянулось следствие, однако до
суда дело не дошло, — арестанты и надзиратели сумели выгородить доброго дядю из этой
истории.
— Все это не наше дело, и я совершенно не понимаю, что вы разумеете под оригинальным выражением «верует в обезьяну». По моему мнению, не следовало бы обогащать
историю религий вновь изобретаемыми культами. Относительно же нанесенного вам оскорбления вам следовало бы привлечь его к
суду. А самое лучшее было бы для вас — оставить нашу гимназию. Это был бы наилучший исход и для вас лично, и для гимназии.
— Это —
история, которая вас удивит, — ответил я после того, как выразил свою благодарность, крепко пожав его руку. — Меня зовут Гарвей. Я плыл туда же, куда вы плывете теперь, в Гель-Гью, на
судне «Бегущая по волнам» под командой капитана Геза и был ссажен им вчера вечером на шлюпку после крупной ссоры.
— С ним была странная
история, — сказал Бавс. — С
судном, не с Сениэлем. Впрочем, может быть, он его продал.
— Ну как, — сказал он, стоя у трапа, когда я начал идти по нему, — правда, «Бегущая по волнам» красива, как «Гентская кружевница»? («Гентская кружевница» было
судно, потопленное лет сто назад пиратом Киддом Вторым за его удивительную красоту, которой все восхищались.) Да, это многие признают. Если бы я рассказал вам его
историю, его стоимость; если бы вы увидели его на ходу и побыли на нем один день, — вы еще не так просили бы меня взять вас в плавание. У вас губа не дура.
Время, пережитое в болоте кляуз, раздоров и подвохов, не пройдет безнаказанно ни в общем развитии жизни, ни перед
судом истории.
—
История моего испуга, — сказал Сборской, когда Рославлев кончил свой рассказ, — совершенно в другом роде. Тебя этот бездельник расстреливал как дезертёра, приговоренного к смерти по сентенции военного
суда, а я имел причину думать, что сам сатана совсем причетом изволил надо мною потешаться.
Впрочем, пора уже и расстаться нам с г. Жеребцовым. Читатели из нашей статьи, надеемся, успели уже познакомиться с ним настолько, чтобы не желать продолжения этого знакомства. Поэтому, оставляя в покое его книгу, мы намерены теперь исполнить обещание, данное нами в прошлой статье: сделать несколько замечаний относительно самых начал, которые навязываются древней Руси ее защитниками и которые оказываются так несостоятельными пред
судом истории и здравого смысла.
Оно очень широко захватывает
историю народов и очень определительно выражает собою общее стремление нашего времени возводить факты к идеям, а идеи призывать на окончательный
суд и поверку фактами.
В добродушном [тоне рассказчицы нам слышится уже не раздраженный, озлобленный памфлетизм, не страстная борьба, а спокойный, нелицеприятный, торжественный
суд истории над самой сущностью, над принципом крепостного права.
Платонов (после паузы). Вот они, последствия… Доигрался малый! Исковеркал женщину, живое существо, так, без толку, без всякой на то надобности… Прроклятый язык! Довел до чего… Что теперь делать? А ну-ка, мудрая ты голова, подумай! Брани себя теперь, рви волосы… (Думает.) Ехать! Сейчас же ехать и не сметь показываться сюда до самого страшного
суда! Марш отсюда на все четыре стороны, в ежовые рукавицы нужды, труда! Лучше худшая жизнь, чем эта с глупой
историей!
При этой неудаче
истории люди будут воскрешены уже Богом, — многие на
суд и осуждение.
В эту-то семью постучалась Глафира с целию помириться с давно не виденным братом; познакомиться с его женой, о которой она имела довольно смутное понятие, и заставить Грегуара старшего тряхнуть его связями в пользу предпринятого ею плана положить к своим ногам Михаила Андреевича Бодростина и стать над ним во всеоружии силы, какую она теперь должна получить над ним, как женщина достойного почтения образа жизни, над мужем безнравственным, мотом и аферистом, запутанным в скандальную
историю с проходимкой, угрожающею ему уголовным
судом за похищение ребенка.
— Я бежал, я ушел от долгов и от
суда по этой скверной
истории Горданова с Подозеровым, мне уже так и быть… мне простительно скитаться и жить как попало в таком мурье, потому что я и беден, и боюсь обвинения в убийстве, да и не хочу попасть в тюрьму за долги, но ей…
Несколько странно, должен признаться, наряду с адскими муками и вечностью, прозвучало ваше обращение к
суду истории и потомства, но и здесь вы оказались не на высоте современной мысли: теперь всякий дурак знает, что беспристрастная
история с одинаковой любезностью заносит на свои скрижали как имена праведников, так и имена злодеев.
Здесь все тащат друг друга в
суд: живые — мертвых, мертвые — живых,
История тех и других, а Бог
Историю — и эту бесконечную кляузу, этот грязный поток лжесвидетелей, лжеприсяг, лжесудей и лжемошенников Я принял за игру бессмертных?
Нелепо было бы просто отрицать культуру и особенно призывать к состоянию докультурному, как нелепо просто отрицать общество и
историю, но важно понять противоречия культуры и неизбежность высшего
суда над ней, как и над обществом и
историей.
Началось дело. Сидение в карцере длилось больше двух недель. Допрашивали, делали очные ставки, добивались того, чтобы он, кроме Зверева, — тот уже попался по
истории с Виттихом, — выдал еще участников заговора, грозили ему, если он не укажет на них, водворить его на родину и заставить волостной
суд наказать его розгами, как наказывают взрослых мужиков. Но он отрезал им всего один раз...
Воздух 60-х годов отошел уже в даль
истории. После выстрела Каракозова чувствовалась скорее реакция, чем настоящее"поступательное"движение. Власть затягивала повода, но все-таки тогда еще нельзя было похерить то, что только что было даровано: гласный
суд и земские учреждения или университетский устав 1863 года. Поэтому и в остальной жизни, если и не было подъема 60-х годов, то все-таки в интеллигентной сфере произошло неизбежное расширение разных видов культурной работы.
В течение двух лет не случилось у нас ни одной дуэли, ни одной даже неприятной
истории между своими, не оказалось надобности учреждать и"
суд чести", какой завели у себя немцы.
Мне лично всегда так ярко представлялась эта, быть может, и выдуманная сцена, что я воспользовался ею впоследствии в моем романе"На
суд", где фабула и психический анализ мужа и жены не имеют, однако, ничего общего с этой московской
историей.
До известной степени Вера Ивановна была права: конечно, если бы ее судили обычным негласным
судом, имя ее было бы известно только людям, специально интересующимся
историей русской революции.
Революция есть малый апокалипсис
истории, как и
суд внутри
истории.
Революции в христианской
истории всегда были
судом над историческим христианством, над христианами, над их изменой христианским заветам, над их искажением христианства.
Как ни бодрись, как ни ставь себя на пьедестал, но ведь нельзя же выносить таких мерзостей! А разве за нее он способен отплатить? Да он первый струсит. Дела не начнет с редакцией. А если бы начал, так еще хуже осрамится!.. Стреляться, что ли, станет? Ха, ха! Евлампий-то Григорьевич? Да она ничего такого и не хочет: ни
истории, ни
суда, ни дуэли. Вон отсюда, чтобы ничего не напоминало ей об этом «сидельце» с мелкой душонкой, нищенской, тщеславной, бессильной даже на зло!
В революции происходит
суд над злыми силами, творящими неправду, но судящие силы сами творят зло; в революции и добро осуществляется силами зла, так как добрые силы были бессильны реализовать свое добро в
истории.
И тогда неизбежен
суд над обществом, тогда на небесах постановляется неизбежность революции, тогда происходит разрыв времени, наступает прерывность, происходит вторжение сил, которые для
истории представляются иррациональными и которые, если смотреть сверху, а не снизу, означают
суд Смысла над бессмыслицей, действие Промысла во тьме.
Апокалипсис есть также откровение о всегдашней близости конца внутри самой
истории, внутри исторического еще времени, о
суде над
историей внутри самой
истории, обличение неудачи
истории.
Его не удовлетворили даже изобретенные и выполненные им описанные уже нами слободские зверства, сплошь залившие кровью страницы русской
истории, и не только наложившие вечное позорное пятно на память изверга Малюты, но и заклеймившие перед
судом потомства несчастного, психически больного царя страшным именем «братоубийца».
Старик Алфимов вкратце рассказал
историю обнаружения растраты, о его предложении Сиротинину выдать ему обязательство на растраченную сумму, обеспечив его всем своим имуществом, и оставить занятия в конторе без
суда, и отказ Дмитрия Павловича от этого.
Суд беспристрастной
истории доказал, что светлый ум несчастного «подкидыша» мыслил правильно.
Тут попался мне один интендант, порастрясли мы с ним солдатские пайки, но он, увы! скоро попался в эту
историю последней войны, под
суд угодил и в Сибирь сослан.
Из приведенного письма, напротив, видно, как настойчиво Григорий Александрович путем обстоятельных доводов и даже указанием на
суде истории и потомства старается добыть согласие императрицы на дело даже очевидно полезное для России, без какового согласия он обойтись, видимо, не сознает себя вправе.
Кресло это имеет свою
историю. Оно было найдено в числе старой сенаторской мебели на чердаке и реставрировано в первый год открытия новых
судов в Москве.
Эта
история, в которой мелкое и мошенническое так перемешивалось с драматизмом родительской любви и вопросами религии; эта суровая казенная обстановка огромной полутемной комнаты, каждый кирпич которой, наверно, можно было бы размочить в пролившихся здесь родительских и детских слезах; эти две свечи, горевшие, как горели там, в том гнусном
суде, где они заменяли свидетелей; этот ветхозаветный семитический тип искаженного муками лица, как бы напоминавший все племя мучителей праведника, и этот зов, этот вопль «Иешу!
Главным сюжетом «скаски», приведенной в «Чтении Общества
Истории и Древностей», служит отважный побег некоего Мошкина, вместе с 280 русских «полоняников», томившихся более семи лет на турецкой каторге. Побег был устроен из Царьграда по заранее обдуманному плану с
судна «каторги», которое принадлежало Апты-паше Марьеву.
Впоследствии, уже в тюрьме, воспроизводя во всех подробностях
историю преступления и
суда и представляя себя на месте одного из судей, я каждый раз неизбежно приходил к полному убеждению в своей виновности.