Неточные совпадения
В деревне их
народ одевался как-то особенно щеголевато и опрятно, и таких красивых рубашек и зипунов нужно было далеко
поискать.
— Вообразите, я был у вас,
ищу вас. Вообразите, она исполнила свое намерение и детей увела! Мы с Софьей Семеновной насилу их отыскали. Сама бьет в сковороду, детей заставляет плясать. Дети плачут. Останавливаются на перекрестках и у лавочек. За ними глупый
народ бежит. Пойдемте.
— Наш
народ — самый свободный на земле. Он ничем не связан изнутри. Действительности — не любит. Он — штучки любит, фокусы. Колдунов и чудодеев. Блаженненьких. Он сам такой — блаженненький. Он завтра же может магометанство принять — на пробу. Да, на пробу-с! Может сжечь все свои избы и скопом уйти в пустыни, в пески,
искать Опоньское царство.
— Рабочий
народ очень любит батюшку, очень! Принесли еще новость: Гапон — жив, его
ищет полиция, за поимку обещано вознаграждение.
Она
ищет в
народе только отражения своих материалистических верований.
— Что-о? — удивленно протянула она. — За что же его жалеть? У него — своя неудача, у меня — своя. Квит. Вот Лида необыкновенного
ищет — выходила бы замуж за него! Нет, серьезно, Клим, купцы — хамоватый
народ, это так, но — интересный!
Много ужасных драм происходило в разные времена с кораблями и на кораблях. Кто
ищет в книгах сильных ощущений, за неимением последних в самой жизни, тот найдет большую пищу для воображения в «Истории кораблекрушений», где в нескольких томах собраны и описаны многие случаи замечательных крушений у разных
народов. Погибали на море от бурь, от жажды, от голода и холода, от болезней, от возмущений экипажа.
Он стал
искать глазами начальство и, увидав невысокого худого человека с усами, в офицерских погонах, ходившего позади
народа, обратился к нему...
Длительная и истребительная мировая война надорвет силы Европы, а
народам Европы трудно будет
искать источников новой энергии на большей глубине и в большей шири мировых пространств.
В творческом движении, а не в извечной неподвижности, которая кажется справедливостью, нужно
искать более высоких качеств бытия
народов.
Вот любо-то! Вот радость! Не в
народе,
В густой толпе, из-за чужой спины,
Снегурочка смотреть на праздник будет, —
Вперед пойдет. И царь, и люди скажут:
Такой четы на диво
поискать!
Трудно людям, не видавшим ничего подобного, — людям, выросшим в канцеляриях, казармах и передней, понять подобные явления — «флибустьер», сын моряка из Ниццы, матрос, повстанец… и этот царский прием! Что он сделал для английского
народа?.. И добрые люди
ищут,
ищут в голове объяснения,
ищут тайную пружину. «В Англии удивительно, с каким плутовством умеет начальство устроивать демонстрации… Нас не проведешь — Wir, wissen, was wir wissen [Мы знаем, что знаем (нем.).] — мы сами Гнейста читали!»
Я, любезные граждане, не затем оставил родину, чтоб
искать себе другой: я всем сердцем люблю
народ русский, а Россию оставил потому, что не мог быть немым и праздным свидетелем ее угнетения; я оставил ее после ссылки, преследуемый свирепым самовластием Николая.
Тут, меж дивившимся со страхом
народом, один вскочил на коня и, дико озираясь по сторонам, как будто
ища очами, не гонится ли кто за ним, торопливо, во всю мочь, погнал коня своего.
Он
искал правды и смысла жизни в простом
народе и в труде.
— Да ты в уме ли, Шишка? Я пойду
искать золото, чтобы сбивать
народ с Балчуговских промыслов?.. Да еще с тобой?.. Ха-ха!..
— Запре-от? — удивилась баушка Лукерья. — Да ему-то какая теперь в ней корысть? Была девка, не умели беречь, так теперь ветра в поле
искать… Да еще и то сказать, в Балчугах
народ балованный, как раз еще и ворота дегтем вымажут… Парни-то нынче ножовые. Скажут: нами брезговала, а за кержака убежала. У них свое на уме…
Разговор завязывался. Петр Васильич усаживался куда-нибудь на перемывку, закуривал «цигарку», свернутую из бумаги, и заводил неторопливые речи. Рабочие —
народ опытный и понимали, какую лошадь
ищет кривой мужик.
— Народ-то все Петра Васильича
искал, — продолжала Наташка, — все хотели его в огонь бросить.
— Ваши-то мочегане пошли свою землю в орде
искать, — говорил Мосей убежденным тоном, — потому как
народ пригонный, с расейской стороны… А наше дело особенное: наши деды на Самосадке еще до Устюжанинова жили. Нас неправильно к заводам приписали в казенное время… И бумага у нас есть, штобы обернуть на старое. Который год теперь собираемся выправлять эту самую бумагу, да только согласиться не можем промежду себя. Тоже у нас этих разговоров весьма достаточно, а розним…
— В Москве надобно
искать не того, а историю русского
народа и самый
народ!.. Видеть, наконец, святыню!.. — говорил Павел.
Нельзя и ожидать, говорят они, чтобы оголтелые казаки сознавали себя живущими в государстве; не здесь нужно
искать осуществления идеи государственности, а в настоящей, заправской Европе, где государство является продуктом собственной истории
народов, а не случайною административною подделкой, устроенной ради наибольшей легкости административных воздействий.
— Крестьяне!
Ищите грамотки, читайте, не верьте начальству и попам, когда они говорят, что безбожники и бунтовщики те люди, которые для нас правду несут. Правда тайно ходит по земле, она гнезд
ищет в
народе, — начальству она вроде ножа и огня, не может оно принять ее, зарежет она его, сожжет! Правда вам — друг добрый, а начальству — заклятый враг! Вот отчего она прячется!..
А барыня ихняя не взаправду была барыня, а Немцова, слышь, жена управителя. И слух был про нее такой, что эку бабу охаверную да наругательницу днем с огнем
поищи — не сыщешь. Разогнала она
народ весь, кормить не кормит, а работы до истомы всякой — с утра раннего до вечера позднего рук не покладывай: известно, не свои животы, а господские!
Всякий
народ тут: чиновные и нечиновные, больные и здоровые, канальи и честные люди, бонапартисты и простые, застенчивые люди, которые никак не могут прийти в себя от изумления, какое горькое волшебство привело их в соприкосновение со всем этим людом, которого они не
искали и незнание которого составляло одну из счастливейших привилегий их существования.
Вечером над разоренною молельной собирался
народ, и их, и наш церковный, и все вместе много и горестно плакали и, на конец того, начали даже
искать объятий и унии.
Днём ему не позволяли долго сидеть за столом, да и много
народу было в доме, много шума; он писал ночами, в строгой тишине, внимательно слушавшей его шёпот, когда он
искал нужное слово. Скрип пера стал для него музыкой, она успокаивала изношенное, неверно работавшее сердце, и порою ему было до слёз приятно видеть на бумаге только что написанные, ещё влажные, круглые слова...
Я не
искал его не потому, чтоб я не почитал себя вправе убить его, — я бы очень спокойно убил его, — но потому, что тут не до частной мести, когда дело идет о народном, общем отмщении… или нет, это слово не годится… когда дело идет об освобождении
народа.
Юрий, желая наградить бесстрашного крестьянина,
искал его несколько времени в толпе
народа; но его уже не было на пристани.
— А вот вам, люди добрые, сам Павлуха Грачёв! Только что прибыл из города Пензы по этапу… Вот какой
народ нарождается, — не сидя на печи, счастья дожидается, а как только на задние лапы встаёт — сам
искать счастья идёт!
Xлынов. Господа, пожалуйте ко мне откушать, на дачу, покорнейше я вас прошу, щи да кашу кушать! А может,
поищем, и стерлядей найдем, — я слышал, что они в садках сидеть соскучились; давно в уху просятся. Винца тоже отыщем, кажется, у меня завалялась бутылочка где-то; а не поленятся лакеи, так и в подвал сходят, дюжину-другую шампанского приволокут. Так как вы наше начальство, будем здоровье ваше пить, с пушечной пальбой, и
народ поставим в саду ура кричать. Милости просим, господа!
Аннушка. А то за чем же? Нынче народ-то какой? Только денег и
ищут; а не хотят того понимать, что коли у вас приданого нет, так вы зато из хорошего роду; образование имеете, всякое дело знаете. А что ваши родители померли, да вам ничего не оставили, так кто ж этому виноват!
Их присутствие оживотворило все сердца; храбрые пруссаки восстали первые, и когда спустя несколько месяцев надменный завоеватель, с местью в сердце, с угрозой на устах, предводительствуя новым войском, явился опять на берегах Эльбы, то тщетно уже
искал рабов, покорных его воле: везде встречали его грудью свободные сыны Германии, их радостные восклицания и наши волжские песни гремели там, где некогда раздавались победные крики его войска и вопли угнетенных
народов.
— Действительно так, — примолвил Ильменев, — мало ли у нас своих архитекторов: и губернских, и уездных, и всяких других. Вот кабы, сударь, у нас развели также своих мусьюв да мадамов, а то
ищешь,
ищешь по всей Москве — цену ломят необъятную; а что будешь делать?
Народ привозный, а ведь известное дело: и товар заморской дороже нашего.
Жаждет любовь утоления,
ищут слезы ответных слез. И когда тоскует душа великого
народа, — мятется тогда вся жизнь, трепещет всякий дух живой, и чистые сердцем идут на заклание.
Несмотря на то, старая система все падала, все становилась хуже, все более и более возбуждала негодование
народа, который чувствовал необходимость нового, но не знал, где и как его
искать.
Вот как понимают ход жизни человеческой
народы, имеющие неподдельное понятие о судьбе: если я не буду принимать никаких предосторожностей против несчастия, я могу уцелеть, и почти всегда уцелею; но если я приму предосторожности, я непременно погибну, и погибну именно оттого, в чем
искал спасения.
Когда, в мастерской, я начинал рассказывать о том, что есть люди, которые бескорыстно
ищут путей к свободе, к счастью
народа, — мне возражали...
Народ бредил пугачевщиной; везде шатались шайки мужиков и холопов, взманенных популярными успехами Пугачева; они
искали добычи, а плодомасовский дом обещал этой добычи целые горы.
Между тем прибежали люди с баграми, притащили невод, стали расстилать его на траве,
народу набралось пропасть, суета поднялась, толкотня… кучер схватил один багор, староста — другой, оба вскочили в лодку, отчалили и принялись
искать баграми в воде; с берега светили им. Странны и страшны казались движения их и их теней во мгле над взволнованным прудом, при неверном и смутном блеске фонарей.
Я для того привел их, чтобы показать вам, как часто этот
народ находится в необходимости
искать одной только внезапной, временной помощи, прибегать к займам; и тогда поселяются между ними особого рода ростовщики, снабжающие небольшими суммами под заклады и за большие проценты.
— Да, про весь рабочий
народ земли, про всю её силу, вечный источник боготворчества! Вот просыпается воля
народа, соединяется великое, насильно разобщённое, уже многие
ищут возможности, как слить все силы земные в единую, из неё же образуется, светел и прекрасен, всеобъемлющий бог земли!
— Века ходит
народ по земле туда и сюда,
ищет места, где бы мог свободно приложить силу свою для строения справедливой жизни; века ходите по земле вы, законные хозяева её, — отчего? Кто не даёт места
народу, царю земли, на троне его, кто развенчал
народ, согнал его с престола и гонит из края в край, творца всех трудов, прекрасного садовника, возрастившего все красоты земли?
— Видишь ли, — спрашивает, — что сделано
народом и как измывались над ним до поры, пока ты не явился обругать его глупыми словами? Это я сказывал больше о том, что он по чужой воле делал, а отдохну — расскажу, чем душа его жила, как он бога
искал!
Бесчисленно кружится
народ около мощей, чудотворных икон, купается в источниках — и всюду
ищет только самозабвения.
И вот направился я по сим местам, вместе с тем самым бродячим
народом, который и нашу обитель сотнями наполнял по праздникам. Братия относилась к нему безучастно или враждебно — дескать, дармоеды — старалась обобрать у них все пятаки, загоняла на монастырские работы и, всячески выжимая сок из этих людей, пренебрегала ими. Я же, занятый своим делом, мало встречался с пришлыми людьми, да и не
искал встреч, считая себя человеком особенным в намерениях своих и внутренно ставя образ свой превыше всех.
— Вам снова, — говорит, — надо тронуться в путь, чтобы новыми глазами видеть жизнь
народа. Книгу вы не принимаете, чтение мало вам даёт, вы всё ещё не верите, что в книгах не человеческий разум заключён, а бесконечно разнообразно выражается единое стремление духа народного к свободе; книга не
ищет власти над вами, но даёт вам оружие к самоосвобождению, а вы — ещё не умеете взять в руки это оружие!
— Главное преступление владык жизни в том, что они разрушили творческую силу
народа. Будет время — вся воля
народа вновь сольётся в одной точке; тогда в ней должна возникнуть необоримая и чудесная сила, и — воскреснет бог! Он-то и есть тот, которого вы, Матвей,
ищете!
Кто бы вздумал
искать при одном из скромных Княжеских Дворов Германии, в тихом семействе Ангальт-Церстского Дома, — кто бы вздумал
искать там причины нашего благоденствия и славы
народа Российского?
Сим предметом еще не ограничились труды их: Монархиня желала, чтобы они исследовали все исторические монументы в нашей Империи; замечали следы
народов, которые от стран Азии преходили Россию, сами исчезли, но оставили знаки своего течения, подобно рекам иссохшим; желала, чтобы они в развалинах, среди остатков древности, как бы забытых времен,
искали откровений прошедшего; чтобы они в нынешних многочисленных
народах Российских узнавали их неизвестных предков, разбирая языки, происхождение и смесь оных; чтобы они, наблюдая обычаи, нравы, понятия сих людей, сообщили Историку и Моралисту новые сведения, а Законодателю новые средства благодеяния.