Неточные совпадения
— В
интересах какого же
общества действует эдакий революционер? Если в
интересах современного, классового, так почему же он революционер, а не контрреволюционер?
— Что-нибудь да должно же занимать свет и
общество, — сказал Штольц, — у всякого свои
интересы. На то жизнь…
Творческое движение идей не вызывает к себе сколько-нибудь сильного
интереса в широких кругах русского интеллигентного
общества.
Разумеется, в десять лет они не могли состареться, но они сломились, затянулись, окруженные
обществом без живых
интересов, жалким, струсившим, подобострастным.
Религиозно-философские
общества первоначально имели большой успех, публичные заседания с докладами и прениями очень посещались, посещались и людьми, которые имели умственные и духовные
интересы, но не специально религиозно-христианские.
Но отлучение было возмутительно потому, что оно было применено к человеку, который так много сделал для пробуждения религиозных
интересов в
обществе безбожном, в котором люди, мертвые для христианства, не отлучались.
В народничестве же не религиозном, революционном, народ отождествлялся с социальной категорией трудового класса
общества и его
интересы отождествлялись с
интересами труда.
Их подвиги, наделавшие в свое время очень много шуму, возбудили в
обществе некоторый
интерес к Сахалину, о нем говорили, и, кто знает, быть может, уже тогда была предрешена участь этого печального, пугавшего воображение, острова.
Сначала он жаловался жене на ее нелюдимство, вредное для его отношений, потом стал надеяться, что это пройдет, старался втянуть жену в новые
интересы и с этою целью записал ее в члены комитета грамотности и
общества для вспомоществования бедным.
И все эти Генриетты Лошади, Катьки Толстые, Лельки Хорьки и другие женщины, всегда наивные и глупые, часто трогательные и забавные, в большинстве случаев обманутые и исковерканные дети, разошлись в большом городе, рассосались в нем. Из них народился новый слой
общества слой гулящих уличных проституток-одиночек. И об их жизни, такой же жалкой и нелепой, но окрашенной другими
интересами и обычаями, расскажет когда-нибудь автор этой повести, которую он все-таки посвящает юношеству и матерям.
Мы стоим против
общества,
интересы которого вам приказано защищать, как непримиримые враги его и ваши, и примирение между нами невозможно до поры, пока мы не победим.
Прежде всего, они почти всегда настигают
общество внезапно; сверх того, сравнительно бедные результатами, они непосредственно затрогивают личные
интересы и уязвляют личные честолюбия.
Я узнал, что он приехал на короткое время и остановился в гостинице. Не столько дела привлекли его, сколько любопытство. Какие могли быть у него дела с бюрократией? — конечно, никаких! Но для любознательности поводов было достаточно, и он не отрицал, что в
обществе проснулось нечто вроде самочувствия. Не лишнее было принять это явление в соображение, в виду «знамени», которое он держал, и, быть может, даже воспользоваться им на вящее преуспеяние излюбленных
интересов.
Ежели умственные и политические
интересы не возбуждают внимания
общества, то и журналистика неизбежно принимает соответствующий низменный характер.
Ученые люди собираются в
общества (таких
обществ много, более 100), собираются на конгрессы (такие были недавно в Париже и Лондоне, теперь будет в Риме), читают речи, обедают, говорят спичи, издают журналы, посвященные этой цели, и во всех доказывается, что напряжение народов, принужденных содержать миллионы войск, дошло до крайних пределов и что это вооружение противоречит всем целям, свойствам, желаниям всех народов, но что если много исписать бумаги и наговорить слов, то можно согласовать всех людей и сделать, чтобы у них не было противоположных
интересов, и тогда войны не будет.
Чувствуя себя на каждом шагу под угрозой мероприятий, большею частию направленных противу невиннейших поползновений человеческого естества,
общество утратило веру в свои творческие силы и поникло под игом постыдного равнодушия к собственным
интересам.
«Однажды один председатель, слывший в
обществе остроумцем (я в то время служил уже симбирским помпадуром), сказал в одном публичном месте: „Ежели бы я был помпадуром, то всегда ходил бы в колпаке!“ Узнав о сем через преданных людей и улучив удобную минуту, я, в свою очередь, при многолюдном собрании, сказал неосторожному остроумцу (весьма, впрочем, заботившемуся о соблюдении казенного
интереса): „Ежели бы я был колпаком, то, наверное, вмещал бы в себе голову председателя!“ Он тотчас же понял, в кого направлена стрела, и закусил язык.
Невеста — чудо красоты и ума, жених — правда, белый, розовый, нежный (что именно не нравилось Софье Николавне), но простенький, недальний, по мнению всех, деревенский дворянчик; невеста — бойка, жива, жених — робок и вял; невеста, по-тогдашнему образованная, чуть не ученая девица, начитанная, понимавшая все высшие
интересы, жених — совершенный невежда, ничего не читавший, кроме двух-трех глупейших романов, вроде «Любовного Вертограда», — или «Аристея и Телазии», да Русского песенника, жених,
интересы которого не простирались далее ловли перепелов на дудки и соколиной охоты; невеста остроумна, ловка, блистательна в светском
обществе, жених — не умеет сказать двух слов, неловок, застенчив, смешон, жалок, умеет только краснеть, кланяться и жаться в угол или к дверям, подалее от светских говорунов, которых просто боялся, хотя поистине многих из них был гораздо умнее; невеста — с твердым, надменным, неуступчивым характером, жених — слабый, смирный, безответный, которого всякий мог загонять.
Иногда мне казалось, что ее тяготит и стесняет мое
общество, но это предположение плохо вязалось с громадным
интересом, возбуждаемым в ней всего лишь несколько дней тому назад каждым моим замечанием, каждой фразой…
Фрей предсказал войну, хотя знал об истинном положении дел на Балканском полуострове не больше других, то есть ровно ничего. Русско-турецкая война открыла нам и Сербию и Болгарию, о которых мы знали столько же, сколько о китайских делах. Русское
общество ухватилось за славян с особенным азартом, потому что нужен же был какой-нибудь
интерес. Сразу выплыли какие-то никому не известные деятели, ораторы, радетели и просто жалобные люди, взасос читавшие последние известия о новых турецких зверствах.
А там, у Пепки, меня ждало
общество и, главное, новые
интересы.
Буланов. Господа, хотя я и молод, но я очень близко к сердцу принимаю не только свои, но и общественные дела, и желал бы служить
обществу. Поверьте, что вы найдете во мне самого горячего защитника наших
интересов и привилегий.
О чем, бывало, ни заговоришь с ним, он все сводит к одному: в городе душно и скучно жить, у
общества нет высших
интересов, оно ведет тусклую, бессмысленную жизнь, разнообразя ее насилием, грубым развратом и лицемерием; подлецы сыты и одеты, а честные питаются крохами; нужны школы, местная газета с честным направлением, театр, публичные чтения, сплоченность интеллигентных сил; нужно, чтоб
общество сознало себя и ужаснулось.
Но когда эти же мысли порабощают себе
общество, закабаляют партикулярных людей, отравляют общественные отношения и отнимают у жизни всякий внеполицейский
интерес — это я уже перестаю понимать.
Задумано — сделано. Посыльный летит к Менандру с письмом:"Любезный друг! ты знаешь, как горячо я всегда принимал к сердцу
интересы оспопрививания, а потому не желаешь ли, чтоб я написал для тебя об этом предмете статью?"Через час ответ:"Ты знаешь, мой друг, что наша газета затем, собственно, и издается, чтобы распространять в
обществе здравые понятия об оспопрививании! Пиши! сделай милость, пиши! Статья твоя будет украшением столбцов" — и т. д.
Во время сплава он собственно был золотой человек, потому что лез из кожи в
интересах транспортного
общества «Нептун», которое отправляло металлы с Каменки, но, как часто бывает с такими людьми, от его работы выходило довольно мало толку.
— Вы говорите, что женщины в нашем
обществе живут иными
интересами, чем женщины в домах терпимости, а я говорю, что нет, и докажу.
Но всего более приводили меня в отчаяние товарищи: старшие возрастом и ученики средних классов не обращали на меня внимания, а мальчики одних лет со мною и даже моложе, находившиеся в низшем классе, по большей части были нестерпимые шалуны и озорники; с остальными я имел так мало сходного, общего в наших понятиях,
интересах и нравах, что не мог с ними сблизиться и посреди многочисленного
общества оставался уединенным.
Здесь биографический
интерес не лишен был бы и общеисторического характера, показывая степень развития и направление стремлений того
общества, которое произвело необыкновенную натуру преобразователя.
Мне пришлось провести на Паньшинском прииске в
обществе Бучинского несколько недель, и я с особенным удовольствием вспоминаю про это время. Для меня представляла глубокий
интерес та живая сила, какой держатся все прииски на Урале, т. е. старатели, или, как их перекрестили по новому уставу, в золотопромышленности, — золотники.
— Мне кажется, господа, — говорил он, — что вы бьете совсем не туда, куда следует, и что, видя в занятиях умственными
интересами что-то враждебное
обществу, вы кидаете последнему упрек, которого оно даже не заслуживает!..
Они подумали — и не без основания, — что в
обществе не поняты или не приняты те идеи, которые они проповедывали, те
интересы, которым они служили.
Литература постоянно отражает те идеи, которые бродят в
обществе, и больший или меньший успех писателя может служить меркою того, насколько он умел в себе выразить общественные
интересы и стремления.
Всякий чувствовал себя ответственным уже не перед эксплуататором-хозяином, которого и обмануть не грех, не перед начальственной властью, на которую всегда смотрят с некоторой недоверчивостью и даже враждебностью, а перед целым
обществом своих товарищей, во всем между собою равных и имеющих одни и те же
интересы.
Впрочем, мы чувствуем, что оправдания наши очень неудовлетворительны, и, сознавая свою вину, постараемся окончить наши заметки как можно скорее, так как в дальнейшем развитии нашей литературы (нужно предупредить читателя)
интересы, волнующие ныне
общество, оставались почти в той же неприкосновенности, как было и до Петра.
Это обстоятельство заставляет обратить внимание на устройство общественной и семейной жизни, на отношения одних членов
общества к другим, и литература склоняется к общественным
интересам.
Но как скоро
общество или народ очнется и почувствует, хотя смутно, свои естественные нужды, станет искать средств для удовлетворения своим потребностям — и литература тотчас является служительницею его
интересов.
Сначала он выезжал по вечерам почти ежедневно, но ездил уже не в светское
общество, а к самым коротким друзьям, где нередко увлекался своим живым характером, забывая на мгновение мучительные боли, горячился в спорах о каких-нибудь современных
интересах, а иногда в спорах о картах за пятикопеечным ералашем: громкий голос его звучно раздавался по-прежнему, по-прежнему все были живы и веселы вокруг него, и взглянув в такие минуты на Загоскина, нельзя было подумать, что он постоянно страдал недугом, тяжким и смертельным.
Пустынные места и постоянное ограниченное
общество, вне родственных и живых
интересов, развивают особое, болезненное настроение.
Время в провинции, и особенно в нашем городе, без железной дороги, было глухое, и эти два человека поддерживали взаимным общением свои умственные
интересы. На этой почве сближение между умным евреем и видным губернским чиновником росло, и вскоре они познакомились и семьями. Мендели стали появляться в нашей гостиной, где, конечно, им приходилось встречаться также с господами я дамами губернского
общества.
Имея значительное состояние, он жил всегда в
обществе, но не сходился с ним в главных
интересах; то есть решительно не играл в карты, смеялся над танцевальными вечерами, а занимался более искусствами и сочинял комедии.
Он спросил у меня, не пересылал ли я Фомину денег, и предупредил, что Ефремов человек ненадежный. «
Общество» ему не доверяет, и староста боится, что он украдет деньги, назначенные Фомину. Я, конечно, не имел тогда оснований особенно доверять и этому своему собеседнику, который легко мог быть подослан не «
обществом», охранявшим
интересы одиночного узника, а смотрителем. Поэтому я холодно ответил, что это дело мое, и мы расстались не особенно дружелюбно.
Разве дождемся такого времени, когда литература опять разорвет уже решительно всякую (и теперь, правда, слишком слабую) связь с
обществом и ограничена будет одними только собственными, домашними
интересами, когда литераторы принуждены будут писать только о литераторах и только для литераторов, — тогда, вероятно, с успехом будут повторяться и явления вроде мерзляковского разбора «Россиады» или вроде прекрасной статьи г. Боткина о Фете.
Случай этот, показывая, до какой степени общие
интересы и убеждения уступали место частным расчетам, не представляет в особенно хорошем свете избранное уфимское
общество.
Если даже высшие по развитию своих понятий люди впадают в пустую и грязную пошлость, когда их мысль уклоняется от общественных
интересов, то легко сообразить, каково должно быть
общество, живущее в совершенном отчуждении от этих
интересов.
Чувствительные и дидактические романы m-me Жанлис и Дюкре-Дюмениля, слезные, идиллические повествования Августа Лафонтена и Коцебу, страшные приключения с подземельями, убийствами и привидениями, описываемые знаменитою Анною Радклиф, — все это поглощало всеобщее внимание, приковывало к себе исключительный
интерес всех читающих классов
общества…
Все
общество необыкновенно живо подвинулось к столу, за которым уселся Подвиляньский, и жадно, нетерпеливо приготовилось слушать с тем чувством живейшего
интереса, который уже переходил в лихорадочный зуд любопытства.
Дикости в проявлениях жизни общественной, разноголосица во всех сферах
общества, фанфаронство общим и народным делом, вопросительный знак значительной части дворянства пред новым экономическим бытом, финансовый кризис, зловещие тучи на окраинах, государственные затруднения, неумелость, злорадство, апатия к серьезному здравомысленному делу, непонимание прямых народных
интересов, подпольная интрига и козни, наплыв революционных прокламаций и брань, брань, одна повальная брань в несчастной полунемотствующей литературе и, наконец, в виде паллиативы, эта безумная и развратная оргия канкана, — вот общая картина того положения, в котором застал Россию 1862 год.
Все
общество, в разных углах комнат, разбивалось на кружки, и в каждом кружке шли очень оживленные разговоры; толковали о разных современных вопросах, о политике, об
интересах и новостях дня, передавали разные известия, сплетни и анекдоты из правительственного, военного и административного мира, обсуждали разные проекты образования, разбирали вопросы истории, права и даже метафизики, и все эти разнородные темы обобщались одним главным мотивом, который в тех или других вариациях проходил во всех кружках и сквозь все темы, и этим главным мотивом были Польша и революция — революция польская, русская, общеевропейская и, наконец, даже общечеловеческая.
Февральская книжка «Русского Вестника» принесла с собою «Отцов и Детей» Тургенева. Поднялась целая буря толков, споров, сплетен, философских недоразумений в
обществе и литературе. Ни одно еще произведение Тургенева не возбуждало столько говора и
интереса, ни одно не было более популярно и современно. Все то, что бродило в
обществе как неопределенная, скорее ощущаемая, чем сознаваемая сила, воплотилось теперь в определенный, цельный образ. Два лагеря, два стремления, два потока обозначились резко и прямо.