Неточные совпадения
Он постоянно наблюдал и узнавал всякого рода людей и в том числе людей-мужиков, которых он считал хорошими и
интересными людьми, и беспрестанно замечал в них новые
черты, изменял о них прежние суждения и составлял новые.
— Говорил? Забыл. Но тогда я не мог говорить утвердительно, потому даже невесты еще не видал; я только намеревался. Ну, а теперь у меня уж есть невеста, и дело сделано, и если бы только не дела, неотлагательные, то я бы непременно вас взял и сейчас к ним повез, — потому я вашего совета хочу спросить. Эх,
черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам расскажу, потому это
интересная вещица, моя женитьба-то, в своем то есть роде, — куда вы? Опять уходить?
— Разумеется, мне не нужно: что
интересного в чужом письме? Но докажи, что ты доверяешь мне и что в самом деле дружна со мной. Ты видишь, я равнодушен к тебе. Я шел успокоить тебя, посмеяться над твоей осторожностью и над своим увлечением. Погляди на меня: таков ли я, как был!.. «Ах,
черт возьми, это письмо из головы нейдет!» — думал между тем сам.
По моему правилу, во всякой женщине можно найти чрезвычайно,
черт возьми,
интересное, чего ни у которой другой не найдешь, — только надобно уметь находить, вот где штука!
В этом отношении было у нас лицо чрезвычайно
интересное — наш старый лакей Бакай. Человек атлетического сложения и высокого роста, с крупными и важными
чертами лица, с видом величайшего глубокомыслия, он дожил до преклонных лет, воображая, что положение лакея одно из самых значительных.
Это было первое общее суждение о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек, с крупными
чертами ординарного лица) был первым виденным мною «живым поэтом»… Теперь о нем совершенно забыли, но его произведения были для того времени настоящей литературой, и я с захватывающим интересом следил за чтением. Читал он с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький человек преображается, становится другим — большим, красивым и
интересным…
Я сажусь и действую толстой иглой, — мне жалко хозяина и всегда, во всем хочется посильно помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит
чертить, вышивать, играть в карты и начнет делать что-то другое,
интересное, о чем он часто думает, вдруг бросая работу и глядя на нее неподвижно удивленными глазами, как на что-то незнакомое ему; волосы его спустились на лоб и щеки, он похож на послушника в монастыре.
Я сразу разочаровался. Характерной
чертой Ярмолы была упорная несловоохотливость, и я уж не надеялся добиться от него ничего больше об этом
интересном предмете. Но, к моему удивлению, он вдруг заговорил с ленивой небрежностью и как будто бы обращаясь не ко мне, а к гудевшей печке...
— А вот, если угодно, — продолжал Сборской, — я расскажу вам со всеми подробностями этот эпизод из «Удольфских таинств, или знаменитого монаха», в когтором
черт играет такую
интересную ролю. Ну, слушайте, господа!
Действительно, небольшая аудиторий в музее уже была полна. Изборский с внешней стороны не был хорошим лектором. Порой он заикался, подыскивал слова. Но даже в эти минуты его наивные глаза сверкали таким внутренним интересом к предмету, что внимание аудитории не ослабевало. Когда же Изборский касался предметов, ему особенно
интересных, его речь становилась красивой и даже плавной. Он находил обороты и образы, которые двумя — тремя
чертами связывали специальный предмет с областью широких, общих идей…
Но если все искусства могут указывать новые
интересные предметы, то поэзия всегда по необходимости указывает резким и ясным образом на существенные
черты предмета.
С этим-то
интересным для Гоголя человеком умел он разговаривать так мастерски, впадая в его тон, что всегда хладнокровно-учтивый старик, оставляя вечно носимую маску, являлся другим лицом, так сказать с внутренними своими
чертами.
— Мне, видишь, кажется, что не верит он в бога, а один не верить боится, вот и подстрекает всех к тому же, ища себе поддержки. Он мне нравится,
интересный, ей-богу! Да и смел, старый
чёрт!
— А вам для чего это знать? Не ваше дело… Да пейте же,
чёрт вас возьми. Разбудили, так пейте!
Интересная история, братец, с этим сапогом. Я не хотел идти к Оле. Не в духе, знаешь, был, подшофе… Она приходит под окно и начинает ругаться… Знаешь, как бабы… вообще… Я, спьяна, возьми да и пусти в нее сапогом… Ха-ха… Не ругайся, мол. Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла. Питаюсь теперь… Любовь, водка и закуска! Но куда вы? Чубиков, куда ты?
Трилецкий. Об этом
интересном предмете поговорим, когда мне не будет спать хотеться, а теперь пусти меня спать… (Чешется.)
Черт знает что! Ни с того, ни с сего: вставай, негодяй! Гм… Честные правила…
Черт бы их съел, эти честные правила!
Мужчины, поглядывая на Сусанну Ивановну, не без некоторого своекорыстия, обыкновенно думали про себя: «а хорошо бы,
черт возьми, порасшевелить эту бабенку!» Все это доказывает только, что
интересная вдовушка принадлежала к числу так называемых «вкусных и сдобных» женщин, вечно служащих для огромного большинства субъектов непрекрасного пола одною из самых лакомых приманок.
Хотеть себя в собственной самости, замыкать себя в своей тварности как в абсолютном — значит хотеть подполья и утверждаться на нем [Двойственная и противоречивая природа тварности, сотканная из божественности и ничтожества, не допускает имманентного обожествления человека, которое составляет отличительную
черту антропологии Н. А. Бердяева с ее своеобразным мистическим фейербахианством (см. талантливую и
интересную его книгу: «Смысл творчества.
В этот день дальше мы не пошли. Вечером я записывал в свой дневник много
интересного. От удэхейцев я узнал, что выше есть еще два стойбища, Курнау и Элацзаво, а затем начинается пустынная область. Один из удэхейцев, Ваника Камедичи, ножом на куске бересты
начертил мне реку Самаргу со всеми притоками. Когда я впоследствии сличил ее со своими съемками, то был поражен, до какой степени она была верно составлена и как правильно выдержан всюду один и тот же масштаб.
Алексей. А,
черт! Перебирал всех, кого знаю, ну и он самый
интересный, художник, наконец, и вообще красивый человек. И Катя у него часто бывала, и вид у него такой, что он это может… ну, доволен? Вот мои основания.
Я молчала, от волнения горели щеки. Что если в райкоме сделают предварительную политпроверку, и я не подойду? До
черта будет тяжело и стыдно. Наверное, там будет заседать целая комиссия. Оказалось все очень просто: в пустой комнате сидел парень. Он нас только спросил, работали ли мы в этой области, и записал, какой ступенью хотим руководить. Буду работать на текстильной фабрике, там все больше девчата. С ребятами
интереснее, а с девчатами легче.
— К
черту, Неелов! Перестаньте барабанить, — ворчал князь. — Сегодня разве не будут играть? Я думаю, нам нечего стесняться, потому что в настоящую минуту нет ни одной
интересной женщины.
Изменил как-то странно, сам того не желая: пришел домой ночью навеселе, хочется приласкать кого-нибудь, а жена в
интересном положении… а тут,
чёрт ее побери, навстречу попадается дама, приехавшая погостить на три дня, бабенка пустая, глупая, некрасивая.
Я подобрал цельные указы «о сиску» и уцелевшие обрывки по годам и делаю из них выписки в хронологическом порядке, дабы можно было наглядно себе представить, как шло и развивалось в духовном чине такое любопытное явление, как бродяжество, составляющее весьма характерную
черту того времени, когда было «строго и благочестиво». Текста самых указов я не привожу, потому что он не представляет ничего
интересного.
— Да ну вас к
черту с вашими переговорами! Письмо гораздо
интереснее, чем ваши реплики!.. Читай, Пик, читай!
Более или менее
интересное сочетание былей с небылицами в этом роде составляет главное содержание всех «скасок», а характерные
черты их бродяжных героев — это отвага, терпенье и верность.