Неточные совпадения
Собор оказался отличный: просторный, светлый. Мы осмотрели все в подробности, и стены, и
иконостас, и ризницу. Все было в наилучшем виде. Прекраснейшее паникадило, массивное Евангелие, изящной работы напрестольный крест — все одно к одному. И при этом везде оказался жертвователем купец Вздошников.
Народ уже отхлынул из Успенского
собора. Средина церкви была почти пуста. У
иконостаса, справа, служили на амвоне молебны, спешно, точно вперегонку. Довольно еще густая толпа, больше всех из простонародья, обступила это место и толкалась к
иконостасу. Пучки свечей на паникадилах бледно мигали, голоса пели жидко и торопливо. По церкви взад и вперед бродили богомольцы, глазея на стенную живопись. Изредка показывались монах или служка и лениво шли к паперти.
Вся внутренность Успенского
собора стояла еще у Серафимы перед глазами: громадный, уходящий вверх
иконостас, колонны, тусклый блеск позолоты, куда ни кинешь взгляд, что-то «индийское», определила она, когда вышла на площадь к Красному крыльцу.
В Успенском
соборе, куда сначала попал Теркин, обедня только что отошла. Ему следовало бы идти прямо к «Троице», с золоченым верхом. Он знал, что там, у южной стены, около
иконостаса почивают мощи Сергия. Его удержало смутное чувство неуверенности в себе самом: получит ли он там, у подножия позолоченной раки угодника, то, чего жаждала его душа, обретение детской веры, вот как во всех этих нищих, калеках, богомолках с котомками, стариках в отрепанных лаптях, пришедших сюда за тысячи верст?
Темные расписанные столбы
собора, полусвет, лики
иконостаса, ладан и тихое мелькание молящегося народа навели на Палтусова род дремы…
Древний и чудотворный этот образ находился с тех пор в Благовещенском
соборе в
иконостасе, подле царских врат, а через восемь лет после того, по просьбе смоленского епископа Михаила, бывшего в свите посольства от польского князя Казимира к великому князю Василию III, святыня эта возвращена в Смоленск, а список с нее оставлен в Благовещенском
соборе.
В 1745 году в царскосельскую церковь был доставлен
иконостас, бывший на Петербургской стороне, в Троицком
соборе, подле домика Петра I.
Хорошо еще, что там золотили и красили
иконостас, так я и прокрался незаметно за леса и свешанные с них рогожи, а когда рабочие ушли обедать и заперли
собор, выдернул, не торопясь, целый ряд шпилек, придерживавших ризу на иконе Успения Пречистыя Богоматери, отогнул толстый лист золотой басмы и, вложив туда грамоту, заколотил снова тщательно все шпильки.
Я принял известие об усилении лам «к сведению» и только вытребовал, как мог поскорее, к себе назад из степей зырянина и, навесив ему за успехи набедренник, яко меч духовный, оставил его в городе при
соборе ризничим и наблюдателем за перезолоткою
иконостаса; а своих ленивеньких миссионеров собрал да, в пояс им поклонясь, сказал...