Неточные совпадения
Гораздо легче
изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей
руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти господа страшно трудны для портретов.
На грудь кладет тихонько
рукуИ падает. Туманный взор
Изображает смерть, не муку.
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Мгновенным холодом облит,
Онегин к юноше спешит,
Глядит, зовет его… напрасно:
Его уж нет. Младой певец
Нашел безвременный конец!
Дохнула буря, цвет прекрасный
Увял на утренней заре,
Потух огонь на алтаре!..
Два инвалида стали башкирца раздевать. Лицо несчастного
изобразило беспокойство. Он оглядывался на все стороны, как зверок, пойманный детьми. Когда ж один из инвалидов взял его
руки и, положив их себе около шеи, поднял старика на свои плечи, а Юлай взял плеть и замахнулся, тогда башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился короткий обрубок.
Судорожно размахивая
руками, краснея до плеч, писатель рассказывал русскую историю,
изображая ее как тяжелую и бесконечную цепь смешных, подлых и глупых анекдотов.
Всем существом своим он
изображал радость, широко улыбался, показывая чиненные золотом зубы, быстро катал шарики глаз своих по лицу и фигуре Самгина, сучил ногами, точно муха, и потирал
руки так крепко, что скрипела кожа. Стертое лицо его напоминало Климу людей сновидения, у которых вместо лица — ладони.
Клим ел, чтоб не говорить, и незаметно осматривал чисто прибранную комнату с цветами на подоконниках, с образами в переднем углу и олеографией на стене, олеография
изображала сытую женщину с бубном в
руке, стоявшую у колонны.
В углу комнаты — за столом — сидят двое: известный профессор с фамилией, похожей на греческую, — лекции его Самгин слушал, но трудную фамилию вспомнить не мог; рядом с ним длинный, сухолицый человек с баками, похожий на англичанина, из тех, какими
изображают англичан карикатуристы. Держась одной
рукой за стол, а другой за пуговицу пиджака, стоит небольшой растрепанный человечек и, покашливая, жидким голосом говорит...
Чтоб избежать встречи с Поярковым, который снова согнулся и смотрел в пол, Самгин тоже осторожно вышел в переднюю, на крыльцо. Дьякон стоял на той стороне улицы, прижавшись плечом к столбу фонаря, читая какую-то бумажку, подняв ее к огню; ладонью другой
руки он прикрывал глаза. На голове его была необыкновенная фуражка, Самгин вспомнил, что в таких художники
изображали чиновников Гоголя.
Артиста этого он видел на сцене театра в царских одеждах трагического царя Бориса, видел его безумным и страшным Олоферном, ужаснейшим царем Иваном Грозным при въезде его во Псков, — маленькой, кошмарной фигуркой с плетью в
руках, сидевшей криво на коне, над людями, которые кланялись в ноги коню его; видел гибким Мефистофелем, пламенным сарказмом над людями, над жизнью; великолепно, поражающе
изображал этот человек ужас безграничия власти.
Справедливый государь Александр Благословенный разоблачил его притворство, сослал в Сибирь, а в поношение ему велел
изобразить его полуголым, в рубище, с протянутой
рукой и поставить памятник перед театром, — не притворяйся, шельма!
И перед синими рядами
Своих воинственных дружин,
Несомый верными слугами,
В качалке, бледен, недвижим,
Страдая раной, Карл явился.
Вожди героя шли за ним.
Он в думу тихо погрузился.
Смущенный взор
изобразилНеобычайное волненье.
Казалось, Карла приводил
Желанный бой в недоуменье…
Вдруг слабым манием
рукиНа русских двинул он полки.
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав ключ, потому что деньги от отца все его, по закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат Риго увещевать — вошел, стал над ним и стал хныкать,
изображать ужас и поднимать
руки к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
После чая Василий Назарыч ходил с Нагибиным осматривать мельницу, которая была в полном ходу, и остался всем очень доволен. Когда он вернулся во флигелек, Веревкин был уже там. Он ползал по полу на четвереньках,
изображая медведя, а Маня визжала и смеялась до слез. Веселый дядя понравился ей сразу, и она доверчиво шла к нему на
руки.
На столе возле кровати стоял пустой штоф; а в головах, пришпиленные булавками к стене, виднелись два акварельных рисунка: на одном, сколько можно было понять, был представлен толстый человек с гитарой в
руках — вероятно, Недопюскин; другой
изображал скачущего всадника…
Проходит еще года три; Сережка уж начинает показываться на красном дворе. Сплетясь
руками с другими ровесниками мальчишками, он несется вскачь из одного конца в другой,
изображая из себя то коренную, то пристяжную, и предается этому удовольствию до тех пор, пока матушка, выведенная из терпенья, не крикнет из окна...
Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой
изобразил он святого Петра в день Страшного суда, с ключами в
руках, изгонявшего из ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключенные прежде грешники били и гоняли его кнутами, поленами и всем чем ни попало.
На следующий же урок Буткевич принес мне маленькую брошюрку, кажется киевского издания. На обложке было заглавие, если не ошибаюсь: «Про Чуприну та Чортовуса», а виньетка
изображала мертвого казака, с «оселедцем» на макушке и огромнейшими усами, лежавшего, раскинув могучие
руки, на большом поваленном пне…
Они увидели там книгу с рисунками индейских пагод и их богов, и Петин, вскочив на стул, не преминул сейчас же представить одного длинновязого бога, примкнутого к стене, а Замин его поправлял в этом случае, говоря: «
Руки попрямее, а колени повыпуклее!» — и Петин точь-в-точь
изобразил индейского бога.
Молоденькая такая девочка, из бедных дворяночек, богиню Фортуну она у нас
изображала и этого принца от моих
рук спасать должна была.
По обе стороны ее и с нею рядом семенили две стриженые нигилистки, a vis-à-vis [напротив (фр.).] танцевал какой-то тоже пожилой господин, во фраке, но с тяжелою дубиной в
руке и будто бы
изображал собою непетербургское, но грозное издание: «Прихлопну — мокренько будет».
— Сидим с Саввой в директорском кабинете в отцовском кресле. Посмотрел в напечатанном списке членов свою фамилию и говорит: «Очень, очень-с хорошо-с… очень-с рад-с… успеха желаю-с…» Я ему о тысяче рублей заимообразно… Как кипятком его ошпарил! Он откинулся к спинке кресла, поднял обе
руки против головы, ладонями наружу, как на иконах молящихся святых
изображают, закатив вверх свои калмыцкие глаза, и елейно зашептал...
Потом сделала страдальческую физиономию, затряслась, потом пальцами правой
руки по ладони левой
изобразила, что кто-то бежит, махнула
рукой к двери, топнула ногой и плюнула вслед.
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо
изображало отчаяние или уныние,
руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Как хорошо! вот сладкий плод ученья!
Как с облаков ты можешь обозреть
Все царство вдруг: границы, грады, реки.
Учись, мой сын: наука сокращает
Нам опыты быстротекущей жизни —
Когда-нибудь, и скоро, может быть,
Все области, которые ты ныне
Изобразил так хитро на бумаге,
Все под
руку достанутся твою.
Учись, мой сын, и легче и яснее
Державный труд ты будешь постигать.
Висели две картины, на одной охотник с зелёным пером на шляпе целовал толстую девицу, а другая
изображала белокурую женщину с голою грудью и цветком в
руке.
По сцене важно разгуливал, нося на левой
руке бороду, волшебник Черномор. Его
изображал тринадцатилетний горбатый мальчик, сын сапожника-пьяницы. На кресле сидела симпатичная молодая блондинка в шелковом сарафане с открытыми
руками и стучала от холода зубами. Около нее стояла сухощавая, в коричневом платье, повязанная черным платком старуха, заметно под хмельком, и что-то доказывала молодой жестами.
Старик медленно вышел из кибитки, дочь выпрыгнула вслед за ним, уцепилась обеими
руками за его платье, — «не бойся! — шепнул он ей, обняв одной
рукою, — не бойся… если бог не захочет, они ничего не могут нам сделать, если же»… он отвернулся… о, как
изобразить выражение лица бедной девушки!.. сколько прелестей, сколько отчаяния!..
Пока он ел и отдыхал, прошел час, драгоценный час; восток белел неприметно; и уже дальние края туманных облаков начинали одеваться в утреннюю свою парчевую одежду, когда Юрий, обремененный ношею съестных припасов, собирался выдти из гостеприимной хаты; вдруг раздался на улице конский топот, и кто-то проскакал мимо окон; Юрий побледнел, уронил мешок и значительно взглянул на остолбеневшую хозяйку… она подбежала к окну, всплеснула
руками, и простодушное загорелое лицо ее
изобразило ужас.
Но кто в ночной тени мелькает?
Кто легкой тенью меж кустов
Подходит ближе, чуть ступает,
Всё ближе… ближе… через ров
Идет бредучею стопою?..
Вдруг видит он перед собою:
С улыбкой жалости немой
Стоит черкешенка младая!
Дает заботливой
рукойХлеб и кумыс прохладный свой,
Пред ним колена преклоняя.
И взор ее
изобразилДуши порыв, как бы смятенной.
Но пищу принял русский пленный
И знаком ей благодарил.
Идут, идут; остановились,
Вздохнув, назад оборотились;
Но роковой ударил час…
Раздался выстрел — и как раз
Мой пленник падает. Не муку,
Но смерть
изображает взор;
Кладет на сердце тихо
руку…
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Как вместе с ним поражена,
Без чувства падает она;
Как будто пуля роковая
Одним ударом, в один миг,
Обеих вдруг сразила их. //....................
Как жаль, что словами трудно
изобразить недоверие в выпуклых голубых бабьих глазах. Она повернула младенца, как полено, на
руках, тупо поглядела на ножки и спросила...
Но вряд ли бы я мог
изобразить Ивана Ивановича, вышедшего в эту ночь с пилою в
руке.
Один требовал себя
изобразить в сильном, энергическом повороте головы; другой с поднятыми кверху вдохновенными глазами; гвардейский поручик требовал непременно, чтобы в глазах виден был Марс; гражданский сановник норовил так, чтобы побольше было прямоты, благородства в лице и чтобы
рука оперлась на книгу, на которой бы четкими словами было написано: «Всегда стоял за правду».
— Сидишь? — спросил он, дергая
рукой за козырек картуза, так что нельзя было понять, поправляет ли он его или же хочет
изобразить поклон.
Семья у наших хозяев была такая: сам бан Холуян, которого я уж вам слегка
изобразил: худой, жиляный, а ножки глиняные, еще не старый, а все палочкой подпирается и ни на минуту ее из
рук не выпускает.
И, правда, новая картина
изображает самое невероятное зрелище: человек-москит держит на одной вытянутой вверх
руке несообразно громадную гору, которую в сравнении с ним представляет слон. Публика подавлена. Кто-то всхлипывает.
Они не замечали меня, занятые разговором, но я успел рассмотреть их: один, в легкой панаме и в светлом фланелевом костюме с синими полосками, имел притворно благородный вид и гордый профиль первого любовника и слегка поигрывал тросточкой, другой, в серенькой одежде, был необыкновенно длинноног и длиннорук, ноги у него как будто бы начинались от середины груди, и
руки, вероятно, висели ниже колен, — благодаря этому, сидя, он представлял собою причудливую ломаную линию, которую, впрочем, легко
изобразить при помощи складного аршина.
Знамя их
изображало две соединенные
руки над пылающим жертвенником, с надписью; «Дружба и благодарность!» Они вместе с новогородцами составляли большой полк, онежцы и волховцы — «передовой, жители Деревской области — правую, шелонские — левую
руку, а невские — стражу.
С этим вопросом в уме я опять поравнялся с окном. Мой таинственный собеседник сидел на подоконнике на корточках. Пока я миновал его и пока поворачивался назад, он все подымался во весь рост, хватая воздух
руками, и всей белой фигурой, выделявшейся на темном фоне окна,
изображал приемы человека, который карабкается кверху. Я опять кинул недоумелый взгляд, но затем пришел к безошибочному заключению, что таинственный собеседник, несомненно, намекает на возможность побега.
Когда уличные ребятишки, подражая взрослым, играли в пьяных и вместо гармоник держали в
руках чурки, они
изображали этот мотив так...
— С надписом: «конфиденциально», — пояснил пан Ладислав,
изображая сложенными пальцами одной
руки на раскрытой ладони другой как бы предполагаемую надпись. — Только будь так ласков, брацишку, отправь поскорее… в казенном пакете, за печатью… жебы вшистко было як сенподоба.
Дегтярев подошел к вазе и лениво сунул в нее
руку… Лев Саввич приподнялся и впился в него глазами… Молодой человек вытащил из вазы небольшой пакет, оглядел его со всех сторон и пожал плечами, потом нерешительно распечатал, опять пожал плечами и
изобразил на лице своем крайнее недоумение; в пакете были две радужные бумажки!
После этого он сам стал меня спрашивать о том, почему у них, удэхейцев, много есть разных «севохи», а у нас, русских, только один, почему всегда он
изображает человека с раскрытыми
руками, почему его носят на груди. В заключение он выразил свое неудовольствие по адресу какого-то Фоки, который привез ему «лоца севохини», но не сказал, зачем его надо носить. Если для удачной охоты, то на какого зверя, а если против болезни, то какой именно.
При этом Висленев опять
изображал из свободной
руки чайничек и прихлебывал воздух, но всем этим только потешал не понимавших его немцев и наконец распотешил и Глафиру, которая с прибытием в Берлин взошла в вагон.
Если бы я был художником, то непременно
изобразил бы выражение лица у русского человека, когда он сидит неподвижно и, подобрав под себя ноги, обняв голову
руками, предается этому ощущению…
Он широко, насколько мог, развел
руки,
изображая вершу, в которую бежит рыба, и оскалился...
Этим он наглядно
изобразил, что такое пехота, и потом продолжал:) Другой брат, Дмитраки, посол в кавалерия (причем отец Диодор посадил два пальца своей правой
руки на указательный левой — и, сделав на них маленький объезд вокруг тарелки, пояснил: «Вот так, кавалерия».
— Сенька! — окликнул его Андрей Иванович. — Иди скорее к нам! Вот нам кого не хватало! Иди, садись!.. Это, господа, Захаров, бывший переплетчик. Он нам такую музыку
изобразит на цитре! И сыграет и споет, — все вместе… Голубчик, как я рад! Садись! — повторял Андрей Иванович и тряс
руку Захарова.
Стоя у окна и разговаривая, девушка, пожимаясь от вечерней сырости, то и дело оглядывалась на нас, то подбоченивалась, то поднимала к голове
руки, чтобы поправить волосы, говорила, смеялась,
изображала на споем лице то удивление, то ужас, и я не помню того мгновения, когда бы ее тело и лицо находились в покое.
Танцевали. После ужина фурор произвела русская, которую проплясали А. И. Иванчин-Писарев и С. Н. Южаков. Красавец Иванчин, в золотых очках, с скрещенными на груди
руками, надвигался на свою даму, молодецки поводя плечами. Даму
изображал Южаков — огромный, грузный, красноносый; он стыдливо уплывал от своего кавалера, кокетливо придерживая пальцами, как фартук, полы длинного сюртука.