Неточные совпадения
Мужики, в изорванных под мышками тулупах, отчаянно продирались сквозь толпу, наваливались десятками на телегу, запряженную лошадью, которую следовало «спробовать», или, где-нибудь в стороне, при помощи увертливого цыгана, торговались до изнеможения, сто раз сряду хлопали друг друга по рукам, настаивая каждый на своей
цене, между тем как предмет их спора, дрянная лошаденка, покрытая покоробленной рогожей, только что глазами помаргивала, как будто дело
шло не
о ней…
Супруги едут в город и делают первые закупки. Муж берет на себя, что нужно для приема гостей; жена занимается исключительно нарядами. Объезжают городских знакомых, в особенности полковых, и всем напоминают
о наступлении зимы. Арсений Потапыч справляется
о ценах у настоящих торговцев и убеждается, что хоть он и продешевил на первой продаже, но немного. Наконец вороха всякой всячины укладываются в возок, и супруги, веселые и довольные, возвращаются восвояси.
Слава Богу! теперь хоть кого не стыдно принять.
Разговор
шел деловой:
о торгах,
о подрядах,
о ценах на товары. Некоторые из крестьян поставляли в казну полотна, кожи, солдатское сукно и проч. и рассказывали, на какие нужно подниматься фортели, чтоб подряд исправно сошел с рук. Время проходило довольно оживленно, только душно в комнате было, потому что вся семья хозяйская считала долгом присутствовать при приеме. Даже на улице скоплялась перед окнами значительная толпа любопытных.
И в самом деле, какую
цену может иметь для каторжного собственная его чистоплотность, если завтра приведут новую партию и положат с ним бок
о бок соседа, от которого ползут во все стороны насекомые и
идет удушливый запах?
И ему вдруг нетерпеливо, страстно, до слез захотелось сейчас же одеться и уйти из комнаты. Его потянуло не в собрание, как всегда, а просто на улицу, на воздух. Он как будто не знал раньше
цены свободе и теперь сам удивлялся тому, как много счастья может заключаться в простой возможности
идти, куда хочешь, повернуть в любой переулок, выйти на площадь, зайти в церковь и делать это не боясь, не думая
о последствиях. Эта возможность вдруг представилась ему каким-то огромным праздником души.
— И было ему тридцать шесть годов
о ту пору, как отец
послал его в Питер с партией сала, и надумал он отца обойти, прибыл в Питер-то да депеш отцу и
пошли: тятенька-де,
цены на сало нет никакой! Получил старый-то Аржанов депеш, взял медный таз, вышел в прихожую горницу, встал на колени да, наклоня голову-то над тазом, — чирк себя ножиком по горлу, тут и помер.
Он
шёл и на первый раз старался подкупить прислугу дешёвой
ценой товара, маленькими подарками, а потом осторожно выспрашивал то,
о чём ему было приказано узнать.
«Куда
пошла она? и зачем я бегу за ней? Зачем? Упасть перед ней, зарыдать от раскаяния, целовать ее ноги, молить
о прощении! Я и хотел этого; вся грудь моя разрывалась на части, и никогда, никогда не вспомяну я равнодушно эту минуту. Но — зачем? — подумалось мне. — Разве я не возненавижу ее, может быть, завтра же, именно за то, что сегодня целовал ее ноги? Разве дам я ей счастье? Разве я не узнал сегодня опять, в сотый раз,
цены себе? Разве я не замучу ее!»
Там
идет речь
о Телячьем Броде и Харчевинском перекате [Большие мели на Волге.], там
о ценах на харчи в верховых городах, там
о починке поломанной встречным пароходом коноводки, а там еще подальше расспрашивают какого-то армянина, много ль в Астрахани чихирю заготовлено для отправки к Макарью.
Да, такие минуты смягчают воспоминание
о пройденном пути и до некоторой степени примиряют с ним; иначе нельзя, а не было бы первого, не было бы и второго. Но все-таки те-то, первые, — что им до чужого благополучия, купленного
ценою их собственных мук? А сколько таких мук, сколько загубленных жизней лежит на пути каждого врача! «Наши успехи
идут через горы трупов», — с грустью сознается Бильрот в одном частном письме.
Пора человеку узнать себе
цену. Что же, в самом деле, он какое-нибудь незаконно рожденное существо? Пора ему перестать робко озираться по сторонам — угодил ли или не угодил он людям? Нет, пусть голова моя твердо и прямо держится на плечах. Жизнь дана мне не на показ, а для того, чтобы я жил ею. Я сознаю свою обязанность жить для своей души. И заботиться хочу и буду не
о мнении обо мне людей, а
о своей жизни,
о том, исполняю я или не исполняю я свое назначение перед тем, кто
послал меня в жизнь.
Речь
шла о лошади: татары упрашивали Абрека доставить им лошадь князя. Абрек просил за нее много туманов, и они, забыв
о спящих в коляске, уговаривали его не скупиться. Тогда, насколько я поняла, Абрек сбавил
цену. И они поладили.
Несмотря на то что в моей тогдашней политико-социальной"платформе"были пробелы и недочеты, я искренно старался
о том, чтобы в журнале все отделы были наполнены. Единственный из тогдашних редакторов толстых журналов, я
послал специального корреспондента в Варшаву и Краков во время восстания — Н.В.Берга, считавшегося самым подготовленным нашим писателем по польскому вопросу. Стоило это, по тогдашним
ценам, не дешево и сопряжено было с разными неприятностями и для редакции и для самого корреспондента.
Из розанистых чаев мы особенно рекомендуем „Богдыханская роза“ 2 р. и „Глаза китаянки“ 1 р. 80 к.» За
ценами пойдет петитом
о развеске и пересылке чая.
Если бы вопрос
шел только
о согласии Зои Александровны на этот, хотя, конечно, по ее мнению, безумный и несчастный брак, он бы давно испросил это согласие и добился бы его, хотя непременно
ценою многих сцен и истерик.
— Понятно, все они в заговоре, когда дело
идет о том, чтобы отнять у меня мое дитя! А отец? Он, конечно, опять сердился, грозил и заставил тебя тяжелой
ценой купить страшное преступление — свидание с матерью.