Неточные совпадения
— Я думаю, — сказала Анна,
играя снятою перчаткой, — я думаю… если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов
любви.
Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Под грудь он был навылет ранен;
Дымясь, из раны кровь текла.
Тому назад одно мгновенье
В сем сердце билось вдохновенье,
Вражда, надежда и
любовь,
Играла жизнь, кипела кровь;
Теперь, как в доме опустелом,
Всё в нем и тихо и темно;
Замолкло навсегда оно.
Закрыты ставни, окна мелом
Забелены. Хозяйки нет.
А где, Бог весть. Пропал и след.
Час от часу плененный боле
Красами Ольги молодой,
Владимир сладостной неволе
Предался полною душой.
Он вечно с ней. В ее покое
Они сидят в потемках двое;
Они в саду, рука с рукой,
Гуляют утренней порой;
И что ж?
Любовью упоенный,
В смятенье нежного стыда,
Он только смеет иногда,
Улыбкой Ольги ободренный,
Развитым локоном
игратьИль край одежды целовать.
Дождусь ее и вынужу признанье:
Кто наконец ей мил? Молчалин! Скалозуб!
Молчалин прежде был так глуп!..
Жалчайшее созданье!
Уж разве поумнел?.. А тот —
Хрипун, удавленник, фагот,
Созвездие манёвров и мазурки!
Судьба
любви —
играть ей в жмурки,
А мне…
Кто б отгадал,
Что в этих щечках, в этих жилках
Любви еще румянец не
играл!
Охота быть тебе лишь только на посылках?
Самгин молчал. Да, политического руководства не было, вождей — нет. Теперь, после жалобных слов Брагина, он понял, что чувство удовлетворения, испытанное им после демонстрации, именно тем и вызвано: вождей — нет, партии социалистов никакой роли не
играют в движении рабочих. Интеллигенты, участники демонстрации, — благодушные люди, которым литература привила с детства «
любовь к народу». Вот кто они, не больше.
Улыбаясь,
играя пальцами руки его, жадно глотая воздух, она шептала эти необычные слова, и Клим, не сомневаясь в их искренности, думал: не всякий может похвастаться тем, что вызвал такую
любовь!
И, подтверждая свою
любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был
играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном виде не могла понять, который из трех мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
— Я не
играю словом —
любовь.
Не
играя вопросом о
любви и браке, не путая в него никаких других расчетов, денег, связей, мест, Штольц, однако ж, задумывался о том, как примирится его внешняя, до сих пор неутомимая деятельность с внутреннею, семейною жизнью, как из туриста, негоцианта он превратится в семейного домоседа?
«Эти выстрелы, — думал он, — значат, может быть, что-нибудь другое: тут не
любовь, а иная тайна
играет роль.
—
Любви хочется! — говорил он в исступлении, — вы слышите, сегодня ночь
любви… Слышите вздохи… поцелуи? Это страсть
играет, да, страсть, страсть!..
Они — не жертвы общественного темперамента, как те несчастные создания, которые, за кусок хлеба, за одежду, за обувь и кров, служат животному голоду. Нет: там жрицы сильных, хотя искусственных страстей, тонкие актрисы,
играют в
любовь и жизнь, как игрок в карты.
«Люби открыто, не крадь доверия, наслаждайся счастьем и плати жертвами, не
играй уважением людей,
любовью семьи, не лги позорно и не унижай собой женщины! — думал он. — Да, взглянуть на нее, чтоб она в этом взгляде прочла себе приговор и казнь — и уехать навсегда!»
— У вас какая-то сочиненная и придуманная
любовь… как в романах… с надеждой на бесконечность… словом — бессрочная! Но честно ли то, что вы требуете от меня, Вера? Положим, я бы не назначал
любви срока, скача и
играя, как Викентьев, подал бы вам руку «навсегда»: чего же хотите вы еще? Чтоб «Бог благословил союз», говорите вы, то есть чтоб пойти в церковь — да против убеждения — дать публично исполнить над собой обряд… А я не верю ему и терпеть не могу попов: логично ли, честно ли я поступлю!..
— Ну вот видишь, даже, может, и в карты не
играет! Повторяю, рассказывая эту дребедень, он удовлетворяет своей
любви к ближнему: ведь он и нас хотел осчастливить. Чувство патриотизма тоже удовлетворено; например, еще анекдот есть у них, что Завьялову англичане миллион давали с тем только, чтоб он клейма не клал на свои изделия…
— Меня?!. Ха-ха!.. Привела меня сюда… ну, одним словом, я прилетел сюда на крыльях
любви, а выражаясь прозой, приехал с Иваном Яковличем. Да-с. Папахен здесь и сразу курсы поправил. Третью ночь
играет и на второй десяток тысяч перевалило.
За все время, пока он живет в Дялиже,
любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней. По вечерам он
играет в клубе в винт и потом сидит один за большим столом и ужинает. Ему прислуживает лакей Иван, самый старый и почтенный, подают ему лафит № 17, и уже все — и старшины клуба, и повар, и лакей — знают, что он любит и чего не любит, стараются изо всех сил угодить ему, а то, чего доброго, рассердится вдруг и станет стучать палкой о пол.
Любовь играет меньшую роль в русской жизни и русской литературе, чем у поляков.
До песен я не больно падок, девкам
Забава та мила, а Бобылю
Ведерный жбан сладимой ячной браги
Поставь на стол, так будешь друг. Коль хочешь,
Играй и пой Снегурочке; но даром
Кудрявых слов не трать, — скупа на ласку.
У ней
любовь и ласка для богатых,
А пастуху: «спасибо да прощай...
— О! зачем ты меня вызвал? — тихо простонала она. — Мне было так радостно. Я была в том самом месте, где родилась и прожила пятнадцать лет. О, как хорошо там! Как зелен и душист тот луг, где я
играла в детстве: и полевые цветочки те же, и хата наша, и огород! О, как обняла меня добрая мать моя! Какая
любовь у ней в очах! Она приголубливала меня, целовала в уста и щеки, расчесывала частым гребнем мою русую косу… Отец! — тут она вперила в колдуна бледные очи, — зачем ты зарезал мать мою?
Может быть, тут
играет роль гордость и равнодушие (плохое) и
любовь к независимости и свободе (хорошее).
На обедах
играл оркестр Степана Рябова, а пели хоры — то цыганский, то венгерский, чаще же русский от «Яра». Последний пользовался особой
любовью, и содержательница его, Анна Захаровна, была в почете у гуляющего купечества за то, что умела потрафлять купцу и знала, кому какую певицу порекомендовать; последняя исполняла всякий приказ хозяйки, потому что контракты отдавали певицу в полное распоряжение содержательницы хора.
Играет музыка.
Любовь Андреевна опустилась на стул и горько плачет.
Входят
Любовь Андреевна, Гаев, Лопахин и Симеонов-Пищик; Симеонов-Пищик в поддевке из тонкого сукна и шароварах. Гаев, входя, руками и туловищем, делает движения, как будто
играет на бильярде.
Любовь Андреевна. Минут через десять давайте уже в экипажи садиться… (Окидывает взглядом комнату.) Прощай, милый дом, старый дедушка. Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают. Сколько видели эти стены! (Целует горячо дочь.) Сокровище мое, ты сияешь, твои глазки
играют, как два алмаза. Ты довольна? Очень?
Тема свободы
любви у Чернышевского ничего общего не имела с темой «оправдания плоти», которая у нас
играла роль не у нигилистов и революционеров, а в утонченных и эстетизирующих течениях начала XX в.
Именно раззадоривало его то, что она, прежде всем такая доступная, готовая отдать свою
любовь в один день нескольким людям подряд, каждому за два рубля, и вдруг она теперь
играет в какую-то чистую и бескорыстную влюбленность!
— А не знаете ли вы, Гаврило Емельяныч, — спросил его потом Вихров в одну из следующих послеобеденных бесед, — какой-нибудь истории, где бы
любовь играла главную роль; мне это нужно для сочинений моих, понимаете?
Надобно было подговорить некоего Разумова, бывшего гимназиста и теперь уже служившего в казенной палате, мальчишку очень бойкого, неглупого, но в корень развращенного, так что и женщин-то
играть он брался не по
любви к театру, а скорей из какого-то нахальства, чтобы иметь, возможность побесстыдничать и сделать несколько неблагопристойных движений.
Прежнее эстетическое чувство заменилось теперь в Еспере Иваныче
любовью к изящным игрушкам; кроме собаки, у него еще была картина с музыкой, где и танцевали, и пилили, и на скрипке
играли; и на все это он смотрел иногда по целым часам неотстанно.
Вообще они у нас бойки только по части разговоров о том, какое чувство слаще —
любовь или дружба, или о том, какую роль
играл кринолин в истории женского преуспеяния.
— Я все знаю; зачем же вы
играли мною?.. На что вам нужна была моя
любовь?
Я уходил потому, что не мог уже в этот день
играть с моими друзьями по-прежнему, безмятежно. Чистая детская привязанность моя как-то замутилась… Хотя
любовь моя к Валеку и Марусе не стала слабее, но к ней примешалась острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли. Дома я рано лег в постель, потому что не знал, куда уложить новое болезненное чувство, переполнявшее душу. Уткнувшись в подушку, я горько плакал, пока крепкий сон не прогнал своим веянием моего глубокого горя.
— И не любил никогда. Как и вы меня, впрочем. Мы оба
играли какую-то гадкую, лживую и грязную игру, какой-то пошлый любительский фарс. Я прекрасно, отлично понял вас, Раиса Александровна. Вам не нужно было ни нежности, ни
любви, ни простой привязанности. Вы слишком мелки и ничтожны для этого. Потому что, — Ромашову вдруг вспомнились слова Назанского, — потому что любить могут только избранные, только утонченные натуры!
— К городничему-с? Счастливо оставаться, сударь! дай бог
любовь да совет! в карточки
сыграете — с выигрышем поздравить приду!..
— Maman! возьмем Лидочку с собою! Лидочка! сегодня ведь"L'amour — qu'est qu'c'est qu'ca?"[«
Любовь — что это такое?» (франц.)]
играют! Уморительно!
От нечего ли делать или по
любви к подобному занятию, но только он с полчаса уже
играл хлыстом с красивейшим водолазом, у которого глаза были, ей-богу, умней другого человека и который, как бы потешая господина, то ласково огрызался, тщетно стараясь поймать своей страшной пастью кончик хлыста, то падал на мягкий ковер и грациозно начинал кататься.
— И между тем, — продолжал Калинович, опять обращаясь более к Настеньке, — я жил посреди роскоши, в товариществе с этими глупыми мальчишками, которых окружала
любовь, для удовольствия которых изобретали всевозможные средства… которым на сто рублей в один раз покупали игрушек, и я обязан был смотреть, как они
играют этими игрушками, не смея дотронуться ни до одной из них.
Что-то хрустнуло в сердце у меня. Конечно, я ни минуты не думал, что моя Королева любит, как все женщины, да и офицер не позволял думать так. Я видел перед собою его улыбку, — улыбался он радостно, как улыбается ребенок, неожиданно удивленный, его печальное лицо чудесно обновилось. Он должен был любить ее — разве можно ее не любить? И она тоже могла щедро одарить его
любовью своей — он так чудесно
играл, так задушевно умел читать стихи…
— Ты себе фигурный купи, — советовал Передонов, — чтоб видели, что в тебе
любовь играет.
— А оттого-с, что есть вещи, об которых в обществе благовоспитанных людей говорить нельзя-с, — продолжал граф, и потом, к великому изумлению Козелкова, прибавил: — Я, вашество, маркиза в «Le jeu du hasard et de l’amour» [«Игра случая и
любви» (фр.).]
играл!
Будьте уверены, что
любовь пройдет в обоих случаях: уедете куда-нибудь — пройдет; женитесь — еще скорее пройдет; я сам был влюблен и не раз, а раз пять, но бог спас; и я, возвращаясь теперь домой, спокойно и тихо отдыхаю от своих трудов; день я весь принадлежу моим больным, вечерком в вистик
сыграешь, да и ляжешь себе без заботы…
Вдова была молода, хороша собой, со всей привлекательностью роскоши и высокого образования; у нее-то в доме Владимир робко проговорил первое слово
любви и смело подписал первый вексель на огромную сумму, проигранную им в тот счастливый вечер, когда он, рассеянный и упоенный,
играл, не обращая никакого внимания на игру; да и до игры ли было?
— Извини, я сделаю одно замечание: большую роль в данном случае
играет декоративная сторона. Каждый вперед воображает себя уже героем, который жертвует собой за
любовь к ближнему, — эта мысль красиво окутывается пороховым дымом, освещается блеском выстрелов, а ухо слышит мольбы угнетенных братьев, стоны раненых, рыдания женщин и детей. Ты, вероятно, встречал охотников бегать на пожары? Тоже декоративная слабость…
Я странствовал,
играл, был ветрен и трудился,
Постиг друзей, коварную
любовь,
Чинов я не хотел, а славы не добился.
Он взял зонтик и, сильно волнуясь, полетел на крыльях
любви. На улице было жарко. У доктора, в громадном дворе, поросшем бурьяном и крапивой, десятка два мальчиков
играли в мяч. Все это были дети жильцов, мастеровых, живших в трех старых, неприглядных флигелях, которые доктор каждый год собирался ремонтировать и все откладывал. Раздавались звонкие, здоровые голоса. Далеко в стороне, около своего крыльца, стояла Юлия Сергеевна, заложив руки назад, и смотрела на игру.
Гаврило. И как должно быть это приятно, в такую погоду, вечерком, и с девушкой про
любовь говорить! Что в это время чувствует человек? Я думаю, у него на душе-то точно музыка
играет. Мне вчуже было весело, что ты с Прасковьей Павлиновной говорил; а каково тебе?
Он был холост. Жил одиноко, в небольшом номере в доме Мосолова на Лубянке, поближе к Малому театру, который был для него все с его студенческих времен. Он не
играл в карты, не кутил, и одна неизменная
любовь его была к драматическому искусству и к перлу его — Малому театру. С юности до самой смерти он был верен Малому театру. Неизменное доказательство последнего — его автограф, который случайно уцелел в моих бумагах и лежит предо мною.
Играя веткой акации,
Любовь молча слушала речь отца, внимательно и пытливо поглядывая на его возмущенное, дрожащее лицо.