Неточные совпадения
Месяц светил в окно, и
луч его
играл по земляному полу хаты.
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский; страшно тени
Сгустились; нестерпимый крик
Раздался… хижина шатнулась…
И Таня в ужасе проснулась…
Глядит, уж в комнате светло;
В окне сквозь мерзлое стекло
Зари багряный
луч играет;
Дверь отворилась. Ольга к ней,
Авроры северной алей
И легче ласточки, влетает;
«Ну, — говорит, — скажи ж ты мне,
Кого ты видела во сне...
Когда нас оделили мороженым и фруктами, делать на ковре было нечего, и мы, несмотря на косые, палящие
лучи солнца, встали и отправились
играть.
И сколь навычное потребно зренье,
Чтоб различить тебя, при малом отдаленьи,
Или с простым стеклом, иль с каплею воды,
Когда в них
луч иль мой, иль солнечный
играет!
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее. Люди шли в косых
лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко
играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
«Мне следует освободить память мою от засоренности книжной… пылью. Эта пыль радужно
играет только в
лучах моего ума. Не вся, конечно. В ней есть крупицы истинно прекрасного. Музыка слова — ценнее музыки звука, действующей на мое чувство механически, разнообразием комбинаций семи нот. Слово прежде всего — оружие самозащиты человека, его кольчуга, броня, его меч, шпага. Лишние фразы отягощают движение ума, его игру. Чужое слово гасит мою мысль, искажает мое чувство».
Вдруг иногда она мелькнет мимо него, сядет с шитьем напротив, он нечаянно из-за книги поразится
лучом какого-то света, какой
играет на ее профиле, на рыжих висках или на белом лбу.
У ней глаза горели, как звезды, страстью. Ничего злого и холодного в них, никакой тревоги, тоски; одно счастье глядело
лучами яркого света. В груди, в руках, в плечах, во всей фигуре струилась и
играла полная, здоровая жизнь и сила.
Если оказывалась книга в богатом переплете лежащею на диване, на стуле, — Надежда Васильевна ставила ее на полку; если западал слишком вольный
луч солнца и
играл на хрустале, на зеркале, на серебре, — Анна Васильевна находила, что глазам больно, молча указывала человеку пальцем на портьеру, и тяжелая, негнущаяся шелковая завеса мерно падала с петли и закрывала свет.
Едет иногда лодка с несколькими человеками: любо смотреть, как солнце жарит их прямо в головы;
лучи играют на бритых, гладких лбах, точно на позолоченных маковках какой-нибудь башни, и на каждой голове горит огненная точка.
Спереди голова у него была совсем лысая, и
лучи играли на ней, как на маковке башни.
Мир тогда сжался на маленьком лоскутке: над ним и
играло всей силой своей солнце судьбы, и сюда чуть-чуть долетали его
лучи.
Солнечные
лучи так ярко
играли в этих стальных полосах, что больно было глазам.
Я сел на берегу и долго следил, как лунные
лучи играли с ночными тенями. Чжан Бао и Дерсу, обеспокоенные моим отсутствием, стали звать меня. Через 15 минут я был вместе с ними.
День кончился, когда мы подошли к Картуну. Солнце только что успело скрыться за горизонтом.
Лучи его
играли еще в облаках и этим отраженным сиянием напоследок освещали землю.
Ночью был туманный мороз. Откровенно говоря, я был бы очень рад, если бы к утру разразилась непогода. По крайней мере мы отдохнули бы и выспались как следует, но едва взошло солнце, как туман сразу рассеялся. Прибрежные кусты и деревья около проток заиндевели и сделались похожими на кораллы. На гладком льду иней осел розетками.
Лучи солнца
играли в них, и от этого казалось, будто по реке рассыпаны бриллианты.
Часов в 8 утра солнечные
лучи прорвались сквозь тучи и стали
играть в облаках тумана, освещая их своим золотистым светом. Глядя на эту картину, я мысленно перенесся в глубокое прошлое, когда над горячей поверхностью земли носились еще тяжелые испарения.
День выпал хороший и теплый. По небу громоздились массы кучевых облаков. Сквозь них прорывались солнечные
лучи и светлыми полосами ходили по воздуху. Они отражались в лужах воды,
играли на камнях, в листве ольшаников и освещали то один склон горы, то другой. Издали доносились удары грома.
Солнце зашло, а в вышине все еще
играют его
лучи…
Луна плыла среди небес
Без блеска, без
лучей,
Налево был угрюмый лес,
Направо — Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
Ямщик на козлах спал,
Голодный волк в лесной глуши
Пронзительно стонал,
Да ветер бился и ревел,
Играя на реке,
Да инородец где-то пел
На странном языке.
Суровым пафосом звучал
Неведомый язык
И пуще сердце надрывал,
Как в бурю чайки крик…
Начинает
лучами с морозом
играть...
Свеча догорела вся; яркий, розовый
луч начинавшейся зари уже
играл на стене.
Солнечные
лучи прихотливыми узорами
играли на стенах, скользя яркими искрами по золотому багету и разливаясь мягкими световыми тонами на массивных узорах обоев.
В окно, весело
играя, заглядывал юный солнечный
луч, она подставила ему руку, и когда он, светлый, лег на кожу ее руки, другой рукой она тихо погладила его, улыбаясь задумчиво и ласково. Потом встала, сняла трубу с самовара, стараясь не шуметь, умылась и начала молиться, истово крестясь и безмолвно двигая губами. Лицо у нее светлело, а правая бровь то медленно поднималась кверху, то вдруг опускалась…
Наконец, помогая друг другу, мы торопливо взобрались на гору из последнего обрыва. Солнце начинало склоняться к закату. Косые
лучи мягко золотили зеленую мураву старого кладбища,
играли на покосившихся крестах, переливались в уцелевших окнах часовни. Было тихо, веяло спокойствием и глубоким миром брошенного кладбища. Здесь уже мы не видели ни черепов, ни голеней, ни гробов. Зеленая свежая трава ровным, слегка склонявшимся к городу пологом любовно скрывала в своих объятиях ужас и безобразие смерти.
Лучи солнца
играли на полу, отражались в зеркалах; на стенах, неизвестно откуда, появлялись «зайчики».
Веселое солнце льет веселые
лучи на макадам 23 улиц и еще веселее смотрится и
играет в витринах ресторанов и магазинов.
Солнце уж садилось и бросало косвенные
лучи, которые то
играли по золотым окладам икон, то освещали темные и суровые лики святых и уничтожали своим блеском слабое и робкое мерцание свеч.
— Глумов! да неужто же ты не помнишь? еще мы с тобой соперничали: ты утверждал, что вече происходило при солнечном восходе, а я — что при солнечном закате? А"крутые берега Волхова, медленно катившего мутные волны…"помнишь? А"золотой Рюриков шелом, на котором,
играя, преломлялись
лучи солнца"? Еще Аверкиев, изображая смерть Гостомысла, написал:"слезы тихо струились по челу его…" — неужто не помнишь?
Голову князя покрывала белая парчовая мурмолка с гибким алмазным пером, которое качалось от каждого движения,
играя солнечными
лучами.
Изба слабо освещалась образными лампадами.
Луч месяца, проникая сквозь низкое окно,
играл на расписанных изразцах лежанки. За лежанкой кричал сверчок. Мышь грызла где-то дерево.
Налево от двери была лежанка; в переднем углу стояла царская кровать; между лежанкой и кроватью было проделано в стене окно, которое никогда не затворялось ставнем, ибо царь любил, чтобы первые
лучи солнца проникали в его опочивальню. Теперь сквозь окно это смотрела луна, и серебряный блеск ее
играл на пестрых изразцах лежанки.
Между тем мертвое лицо костенело;
луч света
играл на нем; рот был полураскрыт, два ряда белых, молодых зубов сверкали из-под тонких, прилипших к деснам губ.
Заходило солнце, кресты на главах монастырских церквей плавились и таяли, разбрызгивая красноватые
лучи; гудели майские жуки, летая над берёзами, звонко перекликались стрижи, кромсая воздух кривыми линиями полётов, заунывно
играл пастух, и всё вокруг требовало тишины.
Подняв руки и поправляя причёску, попадья продолжала говорить скучно и серьёзно. На стенках и потолке беседки висели пучки вешних пахучих трав, в тонких лентах солнечных
лучей кружился, плавал, опадая, высохший цветень, сверкала радужная пыль. А на пороге, фыркая и кувыркаясь,
играли двое котят, серенький и рыжий. Кожемякин засмотрелся на них, и вдруг его ушей коснулись странные слова...
Проехав версты две, они очутились при въезде в темный бор; дорога шла опушкою леса; среди частого кустарника, подобно огромным седым привидениям, угрюмо возвышались вековые сосны и ветвистые ели; на их исполинских вершинах, покрытых инеем,
играли первые
лучи восходящего солнца, и длинные тени их, устилая всю дорогу, далеко ложились в чистом поле.
Бледно-зеленая листва деревьев еще не распустилась, свернута в пышные комки и жадно пьет теплые
лучи солнца. Вдали
играет музыка, манит к себе.
А море — дышит, мерно поднимается голубая его грудь; на скалу, к ногам Туба, всплескивают волны, зеленые в белом,
играют, бьются о камень, звенят, им хочется подпрыгнуть до ног парня, — иногда это удается, вот он, вздрогнув, улыбнулся — волны рады, смеются, бегут назад от камней, будто бы испугались, и снова бросаются на скалу; солнечный
луч уходит глубоко в воду, образуя воронку яркого света, ласково пронзая груди волн, — спит сладким сном душа, не думая ни о чем, ничего не желая понять, молча и радостно насыщаясь тем, что видит, в ней тоже ходят неслышно светлые волны, и, всеобъемлющая, она безгранично свободна, как море.
— Эх, умереть бы! — говорил он скрипящим голосом. — Лежу вот и думаю: интересно умереть! — Голос у него упал, зазвучал тише. — Ангелы ласковые… На всё могут ответить тебе… всё объяснят… — Он замолчал, мигнув, и стал следить, как на потолке
играет бледный солнечный
луч, отражённый чем-то. — Машутку-то не видал?..
Опять началось молчание. Даша, кажется, устала глядеть вверх и небрежно
играла своими волосами, с которых сняла сетку вместе с вуалью. Перекинув густую прядь волос через свою ладонь, она смотрела сквозь них на опускавшееся солнце. Красные
лучи, пронизывая золотистые волосы Доры, делали их еще краснее.
Лучи солнца
играли переливами на щебне, на зелени, на стволах.
В ту минуту мне казалось, что я весь занят этими ощущениями. За окном на ветках виднелись хлопья снега, освещенные желтыми
лучами солнца. Золотисто-желтая полоса ярко била в окна и
играла на чайнике, который (я знал это) только что принес Маркелыч. Маркелыча сейчас не было, но я чувствовал его недавнее присутствие и разговор с Титом.
Молиться!.. у меня в сердце были одни проклятия! — часто вечером, когда розовые
лучи заходящего солнца
играли на главах церкви и медных колоколах, я выходил из святых врат, и с холма, где стояла развалившаяся часовня, любовался на тюрьму свою; — она издали была прекрасна.
Все, мешаясь вместе, составляло для Ивана Ивановича очень занимательное зрелище, между тем, как
лучи солнца, охватывая местами синий или зеленый рукав, красный обшлаг или часть золотой парчи, или
играя на шпажном шпице, делали его чем-то необыкновенным, похожим на тот вертеп, который развозят по хуторам кочующие пройдохи.
Во всем этом обширном темном пространстве свет резко проходил только золотистой продольной полоской между половинками драпировки, ниспадавшей под оркестром; он
лучом врезывался в тучный воздух, пропадал и снова появлялся на противоположном конце у выхода,
играя на позолоте и малиновом бархате средней ложи.
Рано утром, когда я спал, Мухоедов уехал в Пеньковку один; я проснулся очень поздно и долго не мог сообразить, где я лежу. Солнечные
лучи яркими пятнами
играли на задней стене; окна были открыты; легкий ветерок врывался в них, шелестел в листьях плюща и доносил до меня веселый говор леса, в котором время от времени раздавались удары топора; я оделся и вышел на крыльцо, где уже кипел на столе самовар.
День ясный, в окно солнце смотрит, и сидит Антоний весь в его
лучах. Вдруг одна неожиданная мною мысль подняла голову, как змея, и ужалила сердце моё — взныл я весь; словно обожжённый, вскочил со стула, смотрю на монаха. Он тоже привстал; вижу — берёт со стола нож,
играет им и спрашивает...
И рыбок пестрые стада
В
лучах играли иногда.
Последний
луч зари еще
игралНа пасмурных чертах и придавал
Его лицу румянец; и казалось,
Что в нем от жизни что-то оставалось,
Что мысль, которой угнетен был ум,
Последняя его тяжелых дум,
Когда душа отторгнулась от тела,
Его лица оставить не успела!
Высокие ивы с обеих сторон осеняют речку; она струится по желтому чистому песку, и
луч солнца, пробиваясь сквозь тень деревьев,
играет, кажется, на самом дне ее.