Неточные совпадения
Я — один. Вечер. Легкий туман.
Небо задернуто молочно-золотистой тканью, если бы знать: что там — выше? И если бы знать: кто — я, какой — я?
Черная туча, протянувшись на запад, из-за своих разорванных краев открыла чистое звездное
небо, и перевернутый
золотистый рог месяца красно светился над горами.
Уже нагорный берег делился темно-синею стеною на чистом, ясном
небе; темный, постепенно понижающийся хребет берега перерезывался еще кой-где в отдалении светло-лиловыми,
золотистыми промежутками: то виднелись бока долин, затопленных косыми лучами солнца, скрывавшегося за горою.
Елена пошла, но, дойдя до конца Каменки, она снова до такой степени утомилась, что почти упала на траву; а день между тем был теплый, ясный; перед глазами у ней весело зеленели деревья, красиво и покойно располагались по
небу золотистые облачка, — этот контраст с душевным настроением Елены еще более терзал ее.
Им, его повадкой любовались, он чувствовал это и ещё более пьянел от радости быть таким, каков есть. Он сиял и сверкал, как этот весенний, солнечный день, как вся земля, нарядно одетая юной зеленью трав и листьев, дымившаяся запахом берёз и молодых сосен, поднявших в голубое
небо свои
золотистые свечи, — весна в этом году была ранняя и жаркая, уже расцветала черёмуха и сирень. Всё было празднично, всё ликовало; даже люди в этот день тоже как будто расцвели всем лучшим, что было в них.
Вообще лучше удаются темные цвета и грубые, жесткие оттенки; светлые — хуже; колорит предметов, освещенных солнцем, хуже всего; так же неудачны выходят оттенки голубого полуденного
неба, розовые и
золотистые оттенки утра и вечера.
Предо мною лежало тело Изота, на берегу, под кустами ивняка. Синее лицо его было обращено к
небу, а остекленевшие глаза строго смотрели внутрь себя.
Золотистая борода слиплась острыми комьями, в ней прятался изумленно открытый рот.
— Ты опять тут? — спрашивает он и, садясь рядом, долго, сосредоточенно молчит, глядя на реку и в
небо, поглаживая тонкий шелк
золотистой бороды.
В
небе таяло одно маленькое,
золотистое облако.
Темнота уже заметно рассеялась; но не ясный, ведреный день обещало утро; там, с востока, не багрянилось
небо, не ложились алые,
золотистые полосы света, предвестницы теплого солнышка;
небо было серо, пасмурно; сизые тучи облегали его отовсюду, суля ненастье и сиверку.
Темнело, в окна комнаты с
неба из сизых, рваных туч заглядывала любопытно
золотистая луна. Но вскоре по стёклам окон и стене барака зашуршал мелкий частый дождь — предвестник бесконечных, наводящих тоску дождей осени.
Чай пили в маленькой светлой каморке с двумя окнами, выходившими в поле, залитое
золотистым сиянием утреннего солнца. На дёрне, под окнами, ещё блестела роса, вдали, на горизонте, в туманно-розоватой дымке утра, стояли деревья почтового тракта.
Небо было чисто, с поля веяло в окна запахом сырой травы и земли.
Ничего кругом не видит она, неподвижно устремив взор на разгоравшийся
золотистыми лучами восточный край небосклона и на тонкие полосы перистых облаков, сиявших вверху
неба…
Из-за гор показался край полного месяца в темно-синем, чистом
небе, и сквозь необыкновенно прозрачный воздух на
золотистом диске этого месяца отчетливо и резко вырисовывались черные ветви молодых деревьев на той вершине, из-за которой он прорезывался.
А на западе все
небо, весь воздух, и вода и скалы, и верхушки деревьев были залиты ярко-розовым,
золотистым блеском заката.
Вот и оно, ослепительное, медленно обнажаясь от своих блестящих риз, величаво выплывает
золотистым шаром из-за пылающего горизонта. И все вокруг мгновенно осветилось, все радостно ожило, словно бы преображенное, — и синеющий океан, и
небо, высокое, голубое, нежное. Луна и звезды исчезли перед блеском этого чудного, дышащего свежестью, радостного и победоносного утра.
Небо над ним, подернутое розово-золотистой дымкой, сияет в нежных переливах всех цветов радуги.
А
небо меж тем тускней становилось, солнце зашло, и вдали над желто-серым туманом ярманочной пыли широко раскинулись алые и малиново-золотистые полосы вечерней зари, а речной плес весь подернулся широкими лентами, синими, голубыми, лиловыми.
Рождество… Сочельник… Целый день бушевала метелица за окнами, пела, выла, и ветер крутил и плакался в старом приютском саду… К вечеру вызвездило прояснившееся морозное
небо… Ярче и красивее всех других звезд показалась голубовато-золотистая Вифлеемская звезда.
Слева над рожью затемнел Санинский лес; я придержал Бесенка и вскоре остановился совсем. Рожь без конца тянулась во все стороны, по ней медленно бежали
золотистые волны. Кругом была тишина; только в синем
небе звенели жаворонки. Бесенок, подняв голову и насторожив уши, стоял и внимательно вглядывался вдаль. Теплый ветер ровно дул мне в лицо, я не мог им надышаться…
Солнца еще не было видно за горами, но
небо сияло розовато-золотистым светом, и угасавший месяц белым облачком стоял над острой вершиной Кара-Агача. Дикие горы были вокруг, туманы тяжелыми темно-лиловыми облаками лежали на далеких отрогах. В ущелье была тишина.
Сергей Андреевич слушал с наслаждением. Ему уж было известно все, что рассказывал Киселев, но он был готов слушать еще и еще, без конца. На душе у него опять стало тихо, хорошо и радостно. Вечерело,
небо по-прежнему было покрыто тучами; на западе, над прудом, тянулись
золотистые облака фантастических очертаний. Теплый ветер слабо шумел в березах.
Облака красной,
золотистой пыли быстро несутся к
небу, и, словно для пущей иллюзии, в этих облаках ныряют встревоженные голуби.
Но вот на востоке заалела светлая полоса, она стала расти, расползаться и мало-помалу охватила все
небо. Звезды постепенно меркли и исчезали, и наконец показался огненный шар, рассыпая по земле снопы
золотистого света.
«На святой Руси, нашей матушке,
Не найти, не сыскать такой красавицы:
Ходит плавно — будто лебедушка;
Смотрит сладко — как голубушка;
Молвит слово — соловей поет;
Горят щеки ее румяные,
Как заря на
небе божием;
Косы русые,
золотистые,
В ленты яркие заплетенные,
По плечам бегут, извиваются,
С грудью белою цалуются.
Во семье родилась она купеческой,
Прозывается Алёной Дмитревной...
Над Москвой великой, златоглавою,
Над стеной кремлевской белокаменной
Из-за дальних лесов, из-за синих гор,
По тесовым кровелькам играючи,
Тучки серые разгоняючи,
Заря алая подымается;
Разметала кудри
золотистые,
Умывается снегами рассыпчатыми,
Как красавица, глядя в зеркальцо,
В
небо чистое смотрит, улыбается.
Уж зачем ты, алая заря, просыпалася?
На какой ты радости разыгралася?
Солнце село, на востоке появилась серо-лиловая полоса с слабо-пурпуровым краем — первая тень надвигающейся ночи.
Золотистый запад бледнел, полоса на востоке темнела и росла; а вместе с этим вокруг становилось все тише и людей на полях попадалось все меньше. Дойдя до четверти
неба, надвигавшаяся с востока тень слилась с вдруг потемневшим
небом, и на нем замигали звезды.