Неточные совпадения
Для
кареты на лежачих рессорах, для бархатной мантильи, обшитой лебяжьим пухом, для брильянтового склаважа [Склаваж —
золотая цепь, украшенная драгоценными камнями.] готовы нынешние барышни на всевозможную супружескую муку.
Гостиница в Висбадене, перед которой остановилась
карета, уже прямо смахивала на дворец. Колокольчики немедленно зазвонили в ее недрах, поднялась суетня и беготня; благообразные люди в черных фраках запрыгали у главного входа; залитый
золотом швейцар с размаху отворил дверцы
кареты.
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились с полной торжественностью; впереди шел камердинер его с образом в руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания, в мундире, а также двумя — тремя чиновниками, на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница с гробом, за которым непосредственно шел в
золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в мундиры; ехали в
каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые люди, за которыми бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
На другой день, в восемь часов утра, явился каретник-немец, а в десять окончилась конференция, в которой с большою отчетливостью и подробностью заказана была четвероместная
карета, кузов мордоре-фонсе [темно-коричневого цвета с металлическим оттенком (от фр. mordore fonce).], гербы
золотые, сукно пунцовое, басон коклико, парадные козлы о трех чехлах.
Рядом с ним такой же старый, министерского вида, с серебряными огромными баками, выездной лакей в цилиндре с
золотым галуном, а над крышей
кареты высились две шляпы, тоже с галуном, над серьезными лицами двух огромных гайдуков, начисто выбритых.
Он очень хорошо помнил, что шляпа на нем была с плюмажем и мундир с
золотым шитьем; но шинель не заметил, ни цвета его
кареты, ни лошадей, ни даже того, был ли у него сзади какой-нибудь лакей и в какой ливрее.
Тротуар несся под ним,
кареты со скачущими лошадьми казались недвижимы, мост растягивался и ломался на своей арке, дом стоял крышею вниз, будка валилась к нему навстречу и алебарда часового вместе с
золотыми словами вывески и нарисованными ножницами блестела, казалось, на самой реснице его глаз.
Лакей в богатой ливрее высадил его из
кареты и почтительно проводил в сени с мраморными колоннами, с облитым
золотом швейцаром, с разбросанными плащами и шубами, с яркою лампою.
Мы крикнули кошэ. Мы сели в
карету и помчались. Кошэ — брат ветра. Мы мчались, как смелая мысль мчится в таинственных извилинах мозга. Я всунул в руку кошэ кошелек с
золотом.
Золото помогло бичу удвоить быстроту лошадиных ног.
За
каретой четыре гайдука на запятках да шестеро пешком, все в зеленых бархатных кафтанах, а кафтаны вкруг шиты
золотом, камзолы алого сукна, рукава алого бархату с кондырками малыми,
золотой бахромой обшитыми.
За
каретой арапы пешком в красных юбках, с
золотыми поясами, на шее у каждого серебряный ошейник, на голове красна шапка.
На улицах картина ада в
золотой раме. Если бы не праздничное выражение на лицах дворников и городовых, то можно было бы подумать, что к столице подступает неприятель. Взад и вперед, с треском и шумом снуют парадные сани и
кареты… На тротуарах, высунув языки и тараща глаза, бегут визитеры… Бегут они с таким азартом, что ухвати жена Пантефрия какого-нибудь бегущего коллежского регистратора за фалду, то у нее в руках осталась бы не одна только фалда, но весь чиновничий бок с печенками и с селезенками…
— Вот к крыльцу подают две
кареты золотые, все в стеклах, как жар горят. Экой осмеричок!.. А шоры, видно, из кована
золота! Знать, сама государыня изволит ехать, а когда она едет, не велят стоять на дворцовой площади.
По щегольской отделке ее, особенно заметной в
золотых обводках с узорами около огромных рам в виде несомкнутой цифры восемь, в
золотых шишках, украшающих углы империала [Империал (фр.) — верх дорожной
кареты с местами для пассажиров.], в колонцах по двум передним углам кузова и розовом венке в голубом поле, изображающем на дверцах герб ее обладателя, можно было судить, что она принадлежала зажиточному барону.
С полгода тому назад появилась она в монастыре, привезенная в богатой
карете, с гайдуками в ливреях на запятках, с каким-то важным барином, в шитом
золотом кафтане, при орденах, и вместе с ним проведена в покои матушки-игуменьи. Около часу беседовал с последней привезший Марию сановник, вышел, сел в
карету и укатил, и Мария одна осталась у матушки-игуменьи.
Видите ли? становится на площади между Зимним дворцом и ледяным домом
карета золотая, десятистекольная, запряженная восмью неаполитанскими лошадьми.
Вельможи изыскивали в одеянии все, что есть богаче, в столе — все, что есть драгоценнее, в питье — все, что есть реже, в услуге — возобновя древнюю многочисленность служителей, приложили к ней пышность их одежд. Экипажи заблистали
золотом, дорогие лошади, не столько удобные для езды, как единственно для виду, впрягались в золоченые
кареты. Дома стали украшаться позолотою, шелковыми обоями во всех комнатах, дорогою мебелью, зеркалами и прочее.
Пажи унизали
карету ожерельем, которому служат как бы замком два араба в
золотых шубах и в белых чалмах.
И вот покатил он, ослепляя толпу и редкой красотой своего цуга, и
золотой сбруей на конях вместе с перьями, веявшими на головах их, и блеском отряда гусар и егерей, скакавшего впереди и за
каретой.
Сама государыня смотрела на шествие среди множества народа из раззолоченной
кареты, за которою тянулся ряд других
карет всевозможной формы, с крыльцами по бокам, похожих на веера, в которых сидели напудренные вельможные царедворцы в бархатных и атласных кафтанах, украшенных
золотом.
Глуп я и не расторопен, только одно и умею что свою работу. Но Боже мой, Господи! — с какою завистью, с каким отчаянием, с какой подлой жадностью смотрю я на богатых, на их дома и зеркальные стекла, на их автомобили и
кареты, на подлую роскошь их одеяния, бриллиантов,
золота! И вовсе не честен я, это пустяки, я просто завидую и несчастен от того, что сам не умею так устроиться, как они. Раз все грабят, то почему я должен умирать с голоду во имя какой-то честности, над которою не смеется только ленивый!