Неточные совпадения
Весь мир женский, получивший для него новое, неизвестное ему
значение после того, как он женился, теперь в его
понятиях поднялся так высоко, что он не мог воображением обнять его.
Во-вторых, составил довольно приблизительное
понятие о
значении этих лиц (старого князя, ее, Бьоринга, Анны Андреевны и даже Версилова); третье: узнал, что я оскорблен и грожусь отмстить, и, наконец, четвертое, главнейшее: узнал, что существует такой документ, таинственный и спрятанный, такое письмо, которое если показать полусумасшедшему старику князю, то он, прочтя его и узнав, что собственная дочь считает его сумасшедшим и уже «советовалась с юристами» о том, как бы его засадить, — или сойдет с ума окончательно, или прогонит ее из дому и лишит наследства, или женится на одной mademoiselle Версиловой, на которой уже хочет жениться и чего ему не позволяют.
Я понимаю, что религиозность самая горячая может быть доступна не только начетчикам и богословам, но и людям, не имеющим ясного
понятия о
значении слова «религия».
Третья голубиная порода называется горлицей по-книжному и горлинкой по общенародному употреблению. Происхождение этого имени определить не умею; не происходит ли оно от пятна на горле, которое имеет горлица? — Горлинка не пользуется особенным
значением в
понятиях народных; она исчезает в общем
значении голубя, но зато в публике нашей пользуется большою известностью.
Мы старались показать, что и как охватывает он в русской жизни своим художническим чувством, в каком виде он передает воспринятое и прочувствованное им, и какое
значение в наших
понятиях должно придавать явлениям, изображаемым в его произведениях.
Тут критика может рассмотреть только: точно ли человек, выставляемый автором как благородный дурак действительно таков по
понятиям критики об уме и благородстве, — и затем: такое ли
значение придает автор своим лицам, какое имеют они в действительной жизни?
Таким образом, совершенно ясным становится
значение художнической деятельности в ряду других отправлений общественной жизни: образы, созданные художником, собирая в себе, как в фокусе, факты действительной жизни, весьма много способствуют составлению и распространению между людьми правильных
понятий о вещах.
Читатели, соображаясь с своими собственными наблюдениями над жизнью и с своими
понятиями о праве, нравственности и требованиях природы человеческой, могут решить сами — как то, справедливы ли наши суждения, так и то, какое
значение имеют жизненные факты, извлекаемые нами из комедий Островского.
А здесь уже приискивается для нового
понятия надлежащее место в ряду других идей, объясняется его
значение, делаются из него выводы и т. д.
В том еще нет ничего удивительного, что государственные люди и профессора государственного права имеют совершенно отчетливое
понятие о
значении государства в жизни современных обществ.
Но особенную дикость
понятий относительно
значения слова «государство» выказывают у нас женщины.
— Совершенно два различных
понятия, любезный господин де ЛабулИ.
Значение слова"каторга"я сейчас имел честь объяснять вам; что же касается до слова"припеваючи" — это то самое, об чем вы, французы, в романсах поете: aimons, dansons et… chantons! [давайте любить, танцевать и… петь!]
В простодушных
понятиях его чины имели такое громадное
значение, что тот же Калинович казался ему теперь совершенно иным человеком, и он никогда ни в чем не позволял себе забыть, где и перед кем он находится.
Прежде всего я желал быть во всех своих делах и поступках «noble» (я говорю noble, a не благородный, потому что французское слово имеет другое
значение, что поняли немцы, приняв слово nobel и не смешивая с ним
понятия ehrlich), потом быть страстным и, наконец, к чему у меня и прежде была наклонность, быть как можно более comme il faut.
Утряй запирался в кабинете и писал сочинение о необходимости учреждения"Общества Странствующих Дворян", на обязанность которого он возлагал хождение в народ с целью распространения здравых
понятий о
значении и роли дворянства в государстве.
Долго кряхтя под лямкой и перейдя все степени подчиненности, они вдруг видят себя офицерами, командирами, благородными и с непривычки и первого упоения преувеличивают
понятие о своем могуществе и
значении; разумеется, только относительно подчиненных им нижних чинов.
Так почти 200 лет тому назад понималось уже
значение ереси, и, несмотря на то,
понятие это существует до сих пор. Оно и не может не существовать до тех пор, пока существует
понятие церкви. Ересь есть обратная сторона церкви. Там, где есть церковь, должно быть и
понятие ереси. Церковь есть собрание людей, утверждающих про себя, что они обладают несомненной истиной. Ересь есть мнение людей, не признающих несомненность истины церкви.
Если допустить
понятие церкви в том
значении, которое дает ему Хомяков, т. е. как собрание людей, соединенных любовью и истиной, то всё, что может сказать всякий человек по отношению этого собрания, — это то, что весьма желательно быть членом такого собрания, если такое существует, т. е. быть в любви и истине; но нет никаких внешних признаков, по которым можно бы было себя или другого причислить к этому святому собранию или отвергнуть от него, так как никакое внешнее учреждение не может отвечать этому
понятию.]
Для того, чтобы ясно было, как невозможно при таком взгляде понять христианское учение, необходимо составить себе
понятие о том месте, которое в действительности занимали и занимают религии вообще и, в частности, христианская в жизни человечества, и о том
значении, которое приписывается им наукой.
Критик уверял, что драма потому уже лишена
значения, что ее героиня безнравственна; читатели останавливали его и задавали вопрос: с чего же вы берете, что она безнравственна? и на чем основаны ваши нравственные
понятия?
Подобный взгляд на человеческую жизнь так мало подходит к нашим
понятиям, что имеет для нас интерес только фантастического; трагедия, основанная на идее восточной или старинной греческой судьбы, для нас будет иметь
значение сказки, обезображенной переделкою.
С господствующим определением комического — «комическое есть перевес образа над идеею», иначе сказать: внутренняя пустота и ничтожность, прикрывающаяся внешностью, имеющею притязание на содержание и реальное
значение, — нельзя не согласиться; но вместе с тем надобно сказать, что [Фишер, автор наилучшей эстетики в Германии, слишком ограничил]
понятие комического, противополагая его, для сохранения [гегелевского] диалектического метода развития
понятий, только
понятию возвышенного.
Она отпечатывается в выражении лица, всего яснее в глазах — потому выражение лица, о котором так мало говорится в народных песнях, получает огромное
значение в
понятиях о красоте, господствующих между образованными людьми; и часто бывает, что человек кажется нам прекрасен только потому, что у него прекрасные, выразительные глаза.
К сожалению, здесь не место подвергать анализу идею «абсолюта», или бесконечного, и показывать настоящее
значение абсолютного в области метафизических
понятий; тогда только, когда мы поймем это
значение, представится нам вся неосновательность понимания под возвышенным бесконечного.
Отнесся он ко мне отлично; выразился, что давно искал случая со мной познакомиться, и хотя условно, но все-таки признал за мной некоторые литературные заслуги. Но при этом, разумеется, слегка пожурил за то, что я в первое время моей литературной деятельности слишком обобщал
понятие о куроцапстве и даже приписывал ему какое-то почти должностное
значение.
Наука достигает теперь перед нашими глазами до
понятия себя в истинном
значении.
Как не осмеять, не опозорить его нелепые
понятия и о
значении священного сана и о крестьянах?
Но
понятие пользы в нашем быту совершенно утратило свое первоначальное
значение.
При всем том, нам кажется (по крайней мере казалось при чтении романа), что самое положение Лаврецкого, самая коллизия, избранная г. Тургеневым и столь знакомая русской жизни, должны служить сильною пропагандою и наводить каждого читателя на ряд мыслей о
значении целого огромного отдела
понятий, заправляющих нашей жизнью.
«Что мне уважать его? мне от него ни тепло, ни холодно!» Понятно, что люди с такими
понятиями (а этаких людей немало) и удивлены и раздражены тем, что им смеют говорить об общественном
значении человека, который не только пирамиды не выстроил, Америки не открыл, пороху не выдумал, но даже ни одного благотворительного бала не сделал, даже ни одной толстой книги не сочинил.
Напротив того, многие знания обыкновенных ученых мертвы, так как они состоят если не совсем в пустых словах, то часто только в отвлеченных
понятиях, которые получают свое
значение только по мере разумности и высоты понимания вопроса, свойственного рассуждающему. Если же понимание это очень скудное, то рассуждениям такого рода свойственно, как банку, ассигнации которого в десять раз превышают наличный фонд, прийти под конец к банкротству.
Идеи для мира явлений имеют не только художественно-эротическую и религиозно-мистическую достоверность, но и логическую значимость, как общие родовые
понятия (κοινόν, το εν επί πολλών, εν είδος εκαστον περί τα πολλά), причем эти
понятия не суть только родовые имена, но выражают самые сущности предметов (οϋσίαι) [О смысловом
значении «идей» и «эйдосов» у Платона см.: Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии.
У Юма она имела субъективно-человеческое
значение — «быть для человека», у Беркли получила истолкование как действие Божества в человеческом сознании; у Гегеля она была транспонирована уже на язык божественного бытия: мышление мышления — само абсолютное, единое в бытии и сознании [К этим общим аргументам следует присоединить и то еще соображение, что если религия есть низшая ступень философского сознания, то она отменяется упраздняется за ненадобностью после высшего ее достижения, и только непоследовательность позволяет Гегелю удерживать религию, соответствующую «представлению», в самостоятельном ее
значении, рядом с философией, соответствующей «
понятию».
В утверждении софийности
понятий лежит коренная ложь учения Гегеля, с этой стороны представляющего искажение платонизма, его reductio ad absurdum [Приведение к нелепости (лат.).], и «мудрость века сего» [Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3:19).], выдающего за Софию (сам Гегель, впрочем, говорит даже не о Софии,
понятию которой вообще нет места в его системе, но прямо о Логосе, однако для интересующего нас сейчас вопроса это различие не имеет
значения).
Значение веры в этом смысле выдвинуто было в полемике с Кантом уже Якоби, который считал областью веры не только бытие божественного мира, но и эмпирического, и таким образом профанировал или, так сказать, секуляризировал
понятие веры [«Durch den Glauben wissen wir, dass wir einen Körper haben (!) und dass ausser uns andere Körper und andere denkende Wesen vorhanden sind.
Есть ли это язык
понятий, подлежащих философской обработке не только в своем
значении, но и в самом своем возникновении, или же это суть знаки иной природы и строения, находящиеся в таком же примерно отношении к философским
понятиям, как образы искусства: о них можно философствовать дискурсивно, но в наличности своей они даны мышлению.
В истории философии
понятию веры придается иногда расширенное гносеологическое
значение, этим именем называется всякая интуиция, установляющая транссубъективное бытие, — внешнего ли мира или чужого «я».
Из
понятия кафоличности (соответствующего и непреложному обетованию: «где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди их» [Мф. 18:20.], а, стало быть, в них почиет и ум Христов, т. е. сама истина) следует, что внешний масштаб соборности имеет
значение скорее для признания истины, чем для ее нахождения: вселенский собор, притом не по имени только, но реально, возможен и теперь нисколько не меньше, чем прежде.
Парменид учит нас, что есть только бытие, небытия же вовсе не существует; правда, он имел при этом в виду свое неподвижное, абсолютное Единое, субстанцию мира, которой только и принадлежит бытие, вне же ее ничего нет. В применении к такому
понятию абсолютного, очевидно, не имеет никакого
значения идея небытия. Однако не так просто обстоит это в применении к действию Абсолютного, к творческому акту, которым оно вызывает к существованию несуществовавшее доселе, т. е. небытие, творит из ничего.
Вера, на которой утверждается религия, не может ограничиваться субъективным настроением, «Богом в душе», она утверждает, что Бог есть, как трансцендентное, есть вне меня и лишь потому есть во мне [
Понятие «есть» в применении к Богу употребляется здесь только в предварительном и условном
значении, в противопоставлении субъективизму.
Интуиция тварности, имеющая столь первостепенное
значение в религии, вообще с трудом переводится на язык религиозной философии, ибо последней здесь приходится не «дедуцировать»
понятия, но давать лишь философский пересказ религиозного переживания.
Благочестивый Устин говорил о браке, как об учреждении божественном в смысле союза любви, и отрицал его
значение гражданское, — выводом из всего этого выходило отрицание брака с достоверным ручательством, что в высших областях нет никаких положений ни о каком браке, в полном смысле этого
понятия, и что потому
понятия эти суетны, вздорны и не стоят внимания.
Очевидно, что неправильно прилагаемое к чуждым ему
понятиям слово «жизнь», уклоняясь далее и далее от своего основного
значения, в этом
значении удалилось от своего центра до того, что жизнь предполагается уже там, где, по нашему
понятию, жизни и быть не может. Утверждается подобное тому, что есть такой круг или шар, в котором центр вне его периферии.
Я согласен, что определять законы мира из одних выводов разума без опыта и наблюдения есть путь ложный и ненаучный, т. е. не могущий дать истинного знания; но если изучать заявления мира опытом и наблюдениями, и вместе с тем руководствоваться в этих опытах и наблюдениях
понятиями не основными, общими всем, а условными, и описывать результаты этих опытов словами, которым можно приписывать различное
значение, то не будет ли еще хуже?
Случилось то, что основное
понятие жизни, взятое в начале не в его центральном
значении, вследствие споров о нем всё более и более удаляясь от основного, всеми признаваемого центрального
значения, потеряло наконец свой основной смысл и получило другое, несоответствующее ему
значение.
Ведь слово это понятно всем не потому, что оно очень точно определено другими словами и
понятиями, а напротив, потому, что слово это означает основное
понятие, из которого выводятся многие, если не все другие
понятия, и поэтому для того, чтобы делать выводы из этого
понятия, мы обязаны прежде всего принимать это
понятие в его центральном, бесспорном для всех
значении.
Если бы было прежде всего признано
понятие жизни в его центральном
значении, в том, в котором все его понимают, и потом было бы ясно определено, что наука, сделав от этого
понятия отвлечение всех сторон его, кроме одной, подлежащей внешнему наблюдению, рассматривает явления с одной этой стороны, для которой она имеет свойственные ей методы исследования, тогда бы было прекрасно и было бы совсем другое дело: тогда и место, которое заняла бы наука, и результаты, к которым бы мы приходили на основании науки, были бы совсем другие.
Я вижу целый ряд новых
понятий и слов, имеющих свое условное
значение в научном языке, но не имеющих ничего общего с существующими
понятиями.
Откровение представляют себе как вхождение в человека объективной предметной реальности или системы
понятий, которым придается реальное
значение.
Реальность универсалий означала реальность общего и отвлеченного, присутствие в вещах того, что утверждается в
понятиях, имеющих универсальное
значение.