Неточные совпадения
Николай Левин продолжал говорить: — Ты
знаешь, что капитал давит работника, — работники у нас, мужики, несут всю тягость труда и поставлены так, что сколько бы они ни трудились, они не могут выйти из
своего скотского
положения.
Получив письмо мужа, она
знала уже в глубине души, что всё останется по-старому, что она не в силах будет пренебречь
своим положением, бросить сына и соединиться с любовником.
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по долгу гостеприимства он не мог допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того,
знал, что двадцать рублей, которые просили с Дарьи Александровны за эту поездку, были для нее очень важны; а денежные дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом
положении, чувствовались Левиными как
свои собственные.
Левину ясно было, что Свияжский
знает такой ответ на жалобы помещика, который сразу уничтожит весь смысл его речи, но что по
своему положению он не может сказать этого ответа и слушает не без удовольствия комическую речь помещика.
Сколько раз во время
своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя на чужих неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного
положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это
положение, но вовсе не хотел
знать его, не хотел
знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Достигнув успеха и твердого
положения в жизни, он давно забыл об этом чувстве; но привычка чувства взяла
свое, и страх за
свою трусость и теперь оказался так силен, что Алексей Александрович долго и со всех сторон обдумывал и ласкал мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед
знал, что он ни в каком случае не будет драться.
― Скоро, скоро. Ты говорил, что наше
положение мучительно, что надо развязать его. Если бы ты
знал, как мне оно тяжело, что бы я дала за то, чтобы свободно и смело любить тебя! Я бы не мучалась и тебя не мучала бы
своею ревностью… И это будет скоро, но не так, как мы думаем.
— Нисколько, — сказал он, — позволь. Ты не можешь видеть
своего положения, как я. Позволь мне сказать откровенно
свое мнение. — Опять он осторожно улыбнулся
своею миндальною улыбкой. — Я начну сначала: ты вышла замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя. Ты вышла замуж без любви или не
зная любви. Это была ошибка, положим.
Он не
знал прежде Анны и был поражен ее красотой и еще более тою простотой, с которою она принимала
свое положение.
Но в последнее время она
узнала, что сын отказался от предложенного ему, важного для карьеры,
положения, только с тем, чтоб оставаться в полку, где он мог видеться с Карениной,
узнала, что им недовольны за это высокопоставленные лица, и она переменила
свое мнение.
Но только что он двинулся, дверь его нумера отворилась, и Кити выглянула. Левин покраснел и от стыда и от досады на
свою жену, поставившую себя и его в это тяжелое
положение; но Марья Николаевна покраснела еще больше. Она вся сжалась и покраснела до слез и, ухватив обеими руками концы платка, свертывала их красными пальцами, не
зная, что говорить и что делать.
«Разве я не
знаю, что звезды не ходят? — спросил он себя, глядя на изменившую уже
свое положение к высшей ветке березы яркую планету. — Но я, глядя на движение звезд, не могу представить себе вращения земли, и я прав, говоря, что звезды ходят».
— Никогда. Предоставь мне. Всю низость, весь ужас
своего положения я
знаю; но это не так легко решить, как ты думаешь. И предоставь мне, и слушайся меня. Никогда со мной не говори об этом. Обещаешь ты мне?… Нет, нет, обещай!…
— Ваше сиятельство, позвольте мне вам дать
свое мнение: соберите их всех, дайте им
знать, что вам все известно, и представьте им ваше собственное
положение точно таким самым образом, как вы его изволили изобразить сейчас передо мной, и спросите у них совета: что <бы> из них каждый сделал на вашем
положении?
— Позвольте
узнать, кто здесь господин Ноздрев? — сказал незнакомец, посмотревши в некотором недоумении на Ноздрева, который стоял с чубуком в руке, и на Чичикова, который едва начинал оправляться от
своего невыгодного
положения.
Бывшие ученики его, умники и остряки, в которых ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение,
узнавши об жалком его
положении, собрали тут же для него деньги, продав даже многое нужное; один только Павлуша Чичиков отговорился неимением и дал какой-то пятак серебра, который тут же товарищи ему бросили, сказавши: «Эх ты, жила!» Закрыл лицо руками бедный учитель, когда услышал о таком поступке бывших учеников
своих; слезы градом полились из погасавших очей, как у бессильного дитяти.
Не
знаю, сколько времени пробыл я в этом
положении, не
знаю, в чем состояло оно;
знаю только то, что на время я потерял сознание
своего существования и испытывал какое-то высокое, неизъяснимо-приятное и грустное наслаждение.
И Татьяна Марковна, и Райский — чувствовали тяжесть
положения и боялись этого суда — конечно, за Веру. Вера не боялась, да и не
знала ничего. Не до того ей было. Ее поглощала
своя внутренняя тревога, ее язва — и она все силы
свои устремила на ее утоление, и пока напрасно.
— Как же я могу помочь, когда не
знаю ни твоего горя, ни опасности? Откройся мне, и тогда простой анализ чужого ума разъяснит тебе твои сомнения, удалит, может быть, затруднения, выведет на дорогу… Иногда довольно взглянуть ясно и трезво на
свое положение, и уже от одного сознания становится легче. Ты сама не можешь: дай мне взглянуть со стороны. Ты
знаешь, два ума лучше одного…
«Вот она, „новая жизнь“!» — думала она, потупляя глаза перед взглядом Василисы и Якова и сворачивая быстро в сторону от Егорки и от горничных. А никто в доме, кроме Райского, не
знал ничего. Но ей казалось, как всем кажется в ее
положении, что она читала
свою тайну у всех на лице.
Но, уезжая в Париж, князь совсем не
знал, в каком
положении оставил
свою жертву, не
знал до самого конца, до
своего возвращения.
— Нет, всего она не
знает. Она не перенесла бы в
своем положении. Я теперь ношу мундир моего полка и при встрече с каждым солдатом моего полка, каждую секунду, сознаю в себе, что я не смею носить этот мундир.
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и
знаю этот путь как
свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком
положении в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
— «И мое
положение представьте себе, — отвечал Посьет, — адмирал мне не говорит ни слова больше о
своих намерениях, и я не
знаю, что сказать вам».
Нехлюдов стал спрашивать ее о том, как она попала в это
положение. Отвечая ему, она с большим оживлением стала рассказывать о
своем деле. Речь ее была пересыпана иностранными словами о пропагандировании, о дезорганизации, о группах и секциях и подсекциях, о которых она была, очевидно, вполне уверена, что все
знали, а о которых Нехлюдов никогда не слыхивал.
Он
знал, что в том
положении, в которое они были поставлены, нельзя было не быть такими, как они, и всё-таки не мог подавить
своего отвращения к ним.
Барыня эта,
узнав про
положение Масловой, ищущей места, дала ей
свой адрес и пригласила к себе.
Нужно сознаться, что он
знал все дело, как
свои пять пальцев, и артистически набросал картину настоящего
положения дел по опеке.
— Ужасное мое положение-с, Иван Федорович, не
знаю даже, как и помочь себе, — проговорил он вдруг твердо и раздельно и с последним словом
своим вздохнул. Иван Федорович тотчас же опять уселся.
Ася скоро поняла, что она главное лицо в доме, она
знала, что барин ее отец; но она так же скоро поняла
свое ложное
положение; самолюбие развилось в ней сильно, недоверчивость тоже; дурные привычки укоренялись, простота исчезла.
Внутренний результат дум о «ложном
положении» был довольно сходен с тем, который я вывел из разговоров двух нянюшек. Я чувствовал себя свободнее от общества, которого вовсе не
знал, чувствовал, что, в сущности, я оставлен на собственные
свои силы, и с несколько детской заносчивостью думал, что покажу себя Алексею Николаевичу с товарищами.
Через месяц или полтора тугой на уплату петербургский 1-й гильдии купец Николай Романов, устрашенный конкурсом и опубликованием в «Ведомостях», уплатил, по высочайшему повелению Ротшильда, незаконно задержанные деньги с процентами и процентами на проценты, оправдываясь неведением законов, которых он действительно не мог
знать по
своему общественному
положению.
Николай велел ей объяснить
положение жен, не изменивших мужьям, сосланным в каторжную работу, присовокупляя, что он ее не держит, но что она должна
знать, что если жены, идущие из верности с
своими мужьями, заслуживают некоторого снисхождения, то она не имеет на это ни малейшего права, сознательно вступая в брак с преступником.
К нам приехал новый директор, Долгоногов, о котором я уже говорил выше. Все, начиная с огромного инспектора и кончая Дитяткевичем, сразу почувствовали над собой авторитетную руку. Долгоногова боялись, уважали, особенно после случая с Безаком, но… не
знали. Он был от нас как-то далек по
своему положению.
Устенька, несмотря на
свое девичье
положение,
знала многое, чего
знать девице и не полагалось.
Шаховской в
своем «Деле об устройстве о. Сахалина» писал, между прочим: «Немалыми затруднениями к беспрепятственному заключению браков представляют<ся> статейные списки, в которых часто не проставляется вероисповедание и семейное
положение, а главное, неизвестно, произошел ли развод с оставшимся в России супругом;
узнать об этом, а тем более исходатайствовать развод через консисторию с о. Сахалина дело почти невозможное».
После тюрем, арестантского вагона и пароходного трюма в первое время чистые и светлые чиновницкие комнаты кажутся женщине волшебным замком, а сам барин — добрым или злым гением, имеющим над нею неограниченную власть; скоро, впрочем, она свыкается со
своим новым
положением, но долго еще потом слышатся в ее речи тюрьма и пароходный трюм: «не могу
знать», «кушайте, ваше высокоблагородие», «точно так».
В этом
положении несчастная девушка и мечется, не
зная, куда ей приклонить наконец
свою голову.
— Теодор! — продолжала она, изредка вскидывая глазами и осторожно ломая
свои удивительно красивые пальцы с розовыми лощеными ногтями, — Теодор, я перед вами виновата, глубоко виновата, — скажу более, я преступница; но вы выслушайте меня; раскаяние меня мучит, я стала самой себе в тягость, я не могла более переносить мое
положение; сколько раз я думала обратиться к вам, но я боялась вашего гнева; я решилась разорвать всякую связь с прошедшим… puis, j’ai été si malade, я была так больна, — прибавила она и провела рукой по лбу и по щеке, — я воспользовалась распространившимся слухом о моей смерти, я покинула все; не останавливаясь, день и ночь спешила я сюда; я долго колебалась предстать пред вас, моего судью — paraî tre devant vous, mon juge; но я решилась наконец, вспомнив вашу всегдашнюю доброту, ехать к вам; я
узнала ваш адрес в Москве.
— Простить! — подхватил Лаврецкий. — Вы бы сперва должны были
узнать, за кого вы просите? Простить эту женщину, принять ее опять в
свой дом, ее, это пустое, бессердечное существо! И кто вам сказал, что она хочет возвратиться ко мне? Помилуйте, она совершенно довольна
своим положением… Да что тут толковать! Имя ее не должно быть произносимо вами. Вы слишком чисты, вы не в состоянии даже понять такое существо.
—
Знал, — довольно спокойно для
своего положения отвечал Альтерзон. — Соловейчик мне подарил несколько корректур, на которых есть разные поправки.
Заяц швырял и ногами и ушами: неоценимые заслуги Москвы и богопротивные мерзости Петербурга так и летели, закидывая с головы до ног ледащинького Пархоменку, который все силился насмешливо и ядовито улыбаться, но вместо того только мялся и не
знал, как подостойнее выйти из
своего положения.
— Этой науки, кажется, не ты одна не
знаешь. По-моему, жить надо как живется; меньше говорить, да больше делать, и еще больше думать; не быть эгоисткой, не выкраивать из всего только одно
свое положение, не обращая внимания на обрезки, да, главное дело, не лгать ни себе, ни людям. Первое дело не лгать. Людям ложь вредна, а себе еще вреднее. Станешь лгать себе, так всех обманешь и сама обманешься.
Красин очень хорошо
знал, что печень Мечниковой не предрасположена ни к какой гражданской хворобе, но неразборчивость новой корпорации, вербовавшей в
свою среду все, что стало как-нибудь в разлад с так называемой разумной жизнью, — все, что приняло
положение исключительное и относилось к общественному суду и общественной морали более или менее пренебрежительно или равнодушно, — делала уместным сближение всякого такого лица с этою новою гражданскою группою.
Муж представил мне его как
своего друга, и так как m-r Постен имеет весьма вкрадчивый и лукавый характер, то он, вероятно,
узнал от мужа о наших отношениях; случай ему представлялся удобный поухаживать за молоденькой женщиной в подобном
положении, и он начал, — и точно уж в этом случае надо отдать честь его настойчивости!..
Никто уже не сомневался в ее
положении; между тем сама Аннушка, как ни тяжело ей было, слова не смела пикнуть о
своей дочери — она хорошо
знала сердце Еспера Иваныча: по
своей стыдливости, он скорее согласился бы умереть, чем признаться в известных отношениях с нею или с какою бы то ни было другою женщиной: по какому-то врожденному и непреодолимому для него самого чувству целомудрия, он как бы хотел уверить целый мир, что он вовсе не
знал утех любви и что это никогда для него и не существовало.
К губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это
узнали вечером. На другой день он к ним тоже не шел, на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в
свою очередь, чем долее у них не бывал, тем более и более начинал себя чувствовать в неловком к ним
положении; к счастию его, за ним прислал губернатор.
М-r Половинкин съежился, не
зная, как выпутаться из
своего неловкого
положения; от господского дома до квартиры Майзеля было битых полторы версты. Если не пойти — старик Майзель, под начальством которого он служил, сживет со свету, если идти — Раиса Павловна рассердится. Последнее он хорошо заметил по лицу
своей патронши.
С этого дня я начала мучить воображение мое, создавая тысячи планов, каким бы образом вдруг заставить Покровского изменить
свое мнение обо мне. Но я была подчас робка и застенчива: в настоящем
положении моем я ни на что не могла решиться и ограничивалась одними мечтаниями (и бог
знает какими мечтаниями!). Я перестала только проказничать вместе с Сашей; он перестал на нас сердиться; но для самолюбия моего этого было мало.
Чем кончилось это дело, я не
знаю, так как вскоре я оставил названную губернию. Вероятно, Чумазый порядочно оплатился, но затем, включив
свои траты в графу: „издержки производства“, успокоился. Возвратились ли закабаленные в „первобытное состояние“ и были ли вновь освобождены на основании
Положения 19-го февраля, или поднесь скитаются между небом и землей, оторванные от семей и питаясь горьким хлебом поденщины?