Неточные совпадения
Так, мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная цель всех
знаний человеческих, благонравие.
Стародум. В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на
знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным
знанию, но даже в известном смысле было прочнее его.
Вслед за доктором, отнявшим так много времени, явился знаменитый путешественник, и Алексей Александрович, пользуясь только что прочитанной брошюрой и своим прежним
знанием этого предмета, поразил путешественника глубиною своего
знания предмета и широтою просвещенного взгляда.
Если было у него чувство к брату теперь, то скорее зависть за то
знание, которое имеет теперь умирающий, но которого он не может иметь.
Третий, артиллерист, напротив, очень понравился Катавасову. Это был скромный, тихий человек, очевидно преклонявшийся пред
знанием отставного гвардейца и пред геройским самопожертвованием купца и сам о себе ничего не говоривший. Когда Катавасов спросил его, что его побудило ехать в Сербию, он скромно отвечал...
Не было предмета, которого бы он не знал; но он показывал свое
знание, только когда бывал вынуждаем к этому.
Переход от того прошедшего к
знанию о неверности жены он страдальчески пережил уже; состояние это было тяжело, но было понятно ему.
А каким образом
знание сложения и вычитания и катехизиса поможет ему улучшить свое материальное состояние, я никогда не мог понять.
Мне лично, моему сердцу открыто несомненно
знание, непостижимое разумом, а я упорно хочу разумом и словами выразить это
знание».
Место это, как и все такие места, требовало таких огромных
знаний и деятельности, которые трудно было соединить в одном человеке.
«Без
знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить. А знать я этого не могу, следовательно, нельзя жить», говорил себе Левин.
Вошел секретарь, с фамильярною почтительностью и некоторым, общим всем секретарям, скромным сознанием своего превосходства пред начальником в
знании дел, подошел с бумагами к Облонскому и стал, под видом вопроса, объяснять какое-то затруднение. Степан Аркадьич, не дослушав, положил ласково свою руку на рукав секретаря.
Один — это было отречение от своей старой жизни, от своих бесполезных
знаний, от своего ни к чему не нужного образования.
Событие рождения сына (он был уверен, что будет сын), которое ему обещали, но в которое он всё-таки не мог верить, — так оно казалось необыкновенно, — представлялось ему с одной стороны столь огромным и потому невозможным счастьем, с другой стороны — столь таинственным событием, что это воображаемое
знание того, что будет, и вследствие того приготовление как к чему-то обыкновенному, людьми же производимому, казалось ему возмутительно и унизительно.
Только тем, что в такую неправильную семью, как Аннина, не пошла бы хорошая, Дарья Александровна и объяснила себе то, что Анна, с своим
знанием людей, могла взять к своей девочке такую несимпатичную, нереспектабельную Англичанку.
«И разве не то же делают все теории философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к
знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
«Откуда у меня радостное, общее с мужиком
знание, которое одно дает мне спокойствие души? Откуда взял я это?
Он неуважительно отнесся к женскому образованию вообще и сказал, что Ганна, покровительствуемая Анной Англичанка, вовсе не нуждалась в
знании физики.
Лежа на спине, он смотрел теперь на высокое, безоблачное небо. «Разве я не знаю, что это — бесконечное пространство, и что оно не круглый свод? Но как бы я ни щурился и ни напрягал свое зрение, я не могу видеть его не круглым и не ограниченным, и, несмотря на свое
знание о бесконечном пространстве, я несомненно прав, когда я вижу твердый голубой свод, я более прав, чем когда я напрягаюсь видеть дальше его».
Он удивлялся ее
знанию, памяти и сначала, сомневаясь, желал подтверждения; и она находила в книгах то, о чем он спрашивал, и показывала ему.
Самолюбие его было польщено тем, что такой ученый человек так охотно, с таким вниманием и доверием к
знанию предмета Левиным, иногда одним намеком указывая на целую сторону дела, высказывал ему свои мысли.
«Я искал ответа на мой вопрос. А ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, — она несоизмерима с вопросом. Ответ мне дала сама жизнь, в моем
знании того, что хорошо и что дурно. А
знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано потому, что я ни откуда не мог взять его».
Уже несколько дней графиня Лидия Ивановна находилась в сильнейшем волнении. Она узнала, что Анна с Вронским в Петербурге. Надо было спасти Алексея Александровича от свидания с нею, надо было спасти его даже от мучительного
знания того, что эта ужасная женщина находится в одном городе с ним и что он каждую минуту может встретить ее.
Насмешливый блеск потух в ее глазах, но другая улыбка ―
знания чего-то неизвестного ему и тихой грусти ― заменила ее прежнее выражение.
Кроме того, он смутно чувствовал, что то, что он называл своими убеждениями, было не только незнание, но что это был такой склад мысли, при котором невозможно было
знание того, что ему нужно было.
— Но зато в архитектуре
знания Анны Аркадьевны удивительны, — сказал Тушкевич.
И это
знание отравляло ему то удовольствие, которое он надеялся иметь от поездки к Свияжскому.
С той минуты, как при виде любимого умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в период от двадцати до тридцати четырех лет, заменили его детские и юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего
знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
Я со всеми людьми имею только одно твердое, несомненное и ясное
знание, и
знание это не может быть объяснено разумом — оно вне его и не имеет никаких причин и не может иметь никаких последствий».
— Да, я очень интересуюсь этим, — отвечала Анна Свияжскому, выразившему удивление к ее
знаниям по архитектуре. — Надо, чтобы новое строение соответствовало больнице. А оно придумано после и начато без плана.
Она так теперь наладила свое хозяйство через Матрену Филимоновну, что ей не хотелось ничего менять в нем; да она и не верила
знанию Левина в сельском хозяйстве.
Он изучал все живые струны сердца человеческого, как изучают жилы трупа, но никогда не умел он воспользоваться своим
знанием; так иногда отличный анатомик не умеет вылечить от лихорадки!
Княгиня, кажется, не привыкла повелевать; она питает уважение к уму и
знаниям дочки, которая читала Байрона по-английски и знает алгебру: в Москве, видно, барышни пустились в ученость и хорошо делают, право!
Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее
знание тайн сердца!» Всю жизнь не ставит в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
А вот пройди в это время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное
знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться
знанием высшего тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Друзья мои, вам жаль поэта:
Во цвете радостных надежд,
Их не свершив еще для света,
Чуть из младенческих одежд,
Увял! Где жаркое волненье,
Где благородное стремленье
И чувств и мыслей молодых,
Высоких, нежных, удалых?
Где бурные любви желанья,
И жажда
знаний и труда,
И страх порока и стыда,
И вы, заветные мечтанья,
Вы, призрак жизни неземной,
Вы, сны поэзии святой!
Я чувствовал, однако, что, хотя это начало было очень блестяще и вполне доказывало мое высокое
знание французского языка, продолжать разговор в таком духе я не в состоянии.
Он обладал в глазах подчиненных магическим
знанием, благодаря которому уверенно шел, скажем, из Лиссабона в Шанхай, по необозримым пространствам.
— Бредит! — закричал хмельной Разумихин, — а то как бы он смел! Завтра вся эта дурь выскочит… А сегодня он действительно его выгнал. Это так и было. Ну, а тот рассердился… Ораторствовал здесь,
знания свои выставлял, да и ушел, хвост поджав…
Был бы благороден, а прочее все можно приобрести талантами,
знанием, рассудком, гением!
Иным товарищам его казалось, что он смотрит на них на всех, как на детей, свысока, как будто он всех их опередил и развитием, и
знанием, и убеждениями, и что на их убеждения и интересы он смотрит как на что-то низшее.
Сама она говорила мало, но
знание жизни сказывалось в ее словах; по иным ее замечаниям Аркадий заключил, что эта молодая женщина уже успела перечувствовать и передумать многое…
— В докладе моем «О соблазнах мнимого
знания» я указал, что фантастические, невообразимые числа математиков — ирреальны, не способны дать физически ясного представления о вселенной, о нашей, земной, природе, и о жизни плоти человечий, что математика есть метафизика двадцатого столетия и эта наука влечется к схоластике средневековья, когда диавол чувствовался физически и считали количество чертей на конце иглы.
— Вы, разумеется, знаете, что Локтев — юноша очень способный и душа — на редкость чистая. Но жажда
знания завлекла его в кружок гимназистов и гимназисток — из богатых семей; они там, прикрываясь изучением текущей литературы… тоже литература, я вам скажу! — почти вскрикнул он, брезгливо сморщив лицо. — На самом деле это — болваны и дурехи с преждевременно развитым половым любопытством, — они там… — Самойлов быстро покрутил рукою над своей головой. — Вообще там обнажаются, касаются и… черт их знает что!
Посмотрев, как хлопотливо порхают в придорожном кустарнике овсянки, он в сотый раз подумал: с детства, дома и в школе, потом — в университете его начиняли массой ненужных, обременительных
знаний, идей, потом он прочитал множество книг и вот не может найти себя в паутине насильно воспринятого чужого…
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на
знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
— Мы обладаем лишь одной силой, действительно способной преобразить нас, это — сила научного
знания…
— Мы — в равных условиях, меня тоже хотят купить, — понимаете? Черт их побери, всех этих Бердниковых в штанах и в юбках, но ведь — хочешь не хочешь — а нам приходится продавать свои
знания.