Неточные совпадения
Дома на него набросилась Варвара, ее любопытство было разогрето до кипения, до ярости, она перелистывала Самгина, как новую книгу, стремясь отыскать в ней самую интересную, поражающую
страницу, и легко уговорила его рассказать в этот же вечер ее
знакомым все, что он видел. Он и сам хотел этого, находя, что ему необходимо разгрузить себя и что полезно будет устроить нечто вроде репетиции серьезного доклада.
Корреспонденция была отослана. Дней через десять старик почталион, сопровождаемый лаем собак, от которых он отбивался коротенькой сабелькой, привес брату номер газеты и новое письмо со штемпелем редакции. Брат тотчас схватился за газету и просиял. На третьей
странице, выведенная жирным шрифтом и курсивом, стояла
знакомая фраза...
— Гм… Сегодня… Не ручаюсь — вряд ли успеем… Но вот вам моя памятная книжка. Вот хотя бы на этой
странице, где у меня
знакомые на букву Т., — так и напишите: Тамара и ваш адрес. Часа через два я вам дам ответ. Это вас устраивает? Но опять повторяю, что, должно быть, вам придется отложить похороны до завтра… Потом, — простите меня за бесцеремонность, — нужны, может быть, деньги?
Только тогда я с трудом оторвался от
страницы и повернулся к вошедшим (как трудно играть комедию… ах, кто мне сегодня говорил о комедии?). Впереди был S — мрачно, молча, быстро высверливая глазами колодцы во мне, в моем кресле, во вздрагивающих у меня под рукой листках. Потом на секунду — какие-то
знакомые, ежедневные лица на пороге, и вот от них отделилось одно — раздувающиеся, розово-коричневые жабры…
Но как объяснить всего себя, всю свою болезнь, записанную на этих
страницах. И я потухаю, покорно иду… Лист, сорванный с дерева неожиданным ударом ветра, покорно падает вниз, но по пути кружится, цепляется за каждую
знакомую ветку, развилку, сучок: так я цеплялся за каждую из безмолвных шаров-голов, за прозрачный лед стен, за воткнутую в облако голубую иглу аккумуляторной башни.
Арина Петровна сидит в своем кресле и вслушивается. И сдается ей, что она все ту же
знакомую повесть слышит, которая давно, и не запомнит она когда, началась. Закрылась было совсем эта повесть, да вот и опять, нет-нет, возьмет да и раскроется на той же
странице. Тем не менее она понимает, что подобная встреча между отцом и сыном не обещает ничего хорошего, и потому считает долгом вмешаться в распрю и сказать примирительное слово.
Хорошо было читать русские книги, в них всегда чувствовалось нечто
знакомое и печальное, как будто среди
страниц скрыто замер великопостный звон, — едва откроешь книгу, он уже звучит тихонько.
Добрейший профессор Василий Иванович Оболенский развернул мне первую
страницу «Одиссеи», хорошо мне
знакомую, и поставил пять. И вот я поступил на словесный факультет.
На одной из
страниц приклеено было
знакомое нам письмо Эльчанинова, которое он написал ей, уезжая от нее ночью.
Так, много раз описывает он дорогу, уже
знакомую читателям, много
страниц занимает подробным изображениям своих чувств, уже не в первый раз появляющихся в его душе.