Неточные совпадения
— Я не выставляю подсудимого каким-то идеальным
человеком, — говорил Веревкин. — Нет, это самый обыкновенный смертный, не чуждый общих слабостей… Но он попал в скверную историю, которая походила на игру кошки с мышкой. Будь на месте Колпаковой другая женщина, тогда Бахарев не сидел бы на скамье подсудимых! Вот главная мысль, которая должна лечь в основание вердикта присяжных. Закон карает
злую волю и бесповоротную испорченность, а здесь мы имеем дело с несчастным случаем, от которого никто не застрахован.
Может, Бенкендорф и не сделал всего
зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии,
воли, сердца. Робость сказать слово в защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному
человеку, как Николай.
Социальные несправедливости не потому плохи, что от них страдают
люди, а потому, что изобличают существование
злой воли, что родились в грехе.
С одной стороны, преступление есть осуществление или, лучше сказать, проявление
злой человеческой
воли. С другой стороны,
злая воля есть тот всемогущий рычаг, который до тех пор двигает
человеком, покуда не заставит его совершить что-либо в ущерб высшей идее правды и справедливости, положенной в основание пятнадцати томов Свода законов Российской империи.
— Я говорил, — продолжал Павел, — не о том добром и милостивом боге, в которого вы веруете, а о том, которым попы грозят нам, как палкой, — о боге, именем которого хотят заставить всех
людей подчиниться
злой воле немногих…
Правда, Александров тут же ловил себя с раскаянием на дурных и грубых мыслях. Но он уже давно знал, какие
злые, нелепые, уродливые, бесстыдные, позорные мысли и образы теснятся порою в уме
человека против его
воли.
Напротив того, теперь, благодаря нашему просвещенному содействию, тот же охочий
человек совершит то же самое, но при этом скажет: по слухам, в этой квартире скрывается
злая и порочная
воля — извольте представить ключи!
«Говорят: «мы передаем свои поступки
воле других
людей, и наши поступки не могут быть ни дурными, ни хорошими; в наших поступках не может быть ни заслуги за доброе, ни ответственности за
злое, так как они совершаются не по нашей
воле».
Но как внутри, так и вне государства всегда находились
люди, не признававшие для себя обязательными ни постановлений, выдаваемых за веление божества, ни постановлений
людей, облеченных святостью, ни учреждений, долженствовавших представлять
волю народа; и
люди, которые считали добром то, что существующие власти считали
злом, и таким же насилием, которое употреблялось против них, боролись против властей.
И поэтому, как для того, чтобы вернее обеспечить жизнь, собственность, свободу, общественное спокойствие и частное благо
людей, так и для того, чтобы исполнить
волю того, кто есть царь царствующих и господь господствующих, мы от всей души принимаем основное учение непротивления
злу злом, твердо веруя, что это учение, отвечая всем возможным случайностям и выражая
волю бога, в конце концов должно восторжествовать над всеми
злыми силами.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям
людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к
людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех
людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного
людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных
людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших
людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё
зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и, отрекаясь от своей
воли и от всех человеческих чувств, обещаться по
воле чуждых тебе
людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
— Что ты — и все вы — говорите
человеку?
Человек, — говорите вы, — ты плох, ты всесторонне скверен, ты погряз во грехах и скотоподобен. Он верит вам, ибо вы не только речами, но и поступками свидетельствуете ваше отрицание доброго начала в
человеке, вы отовсюду внушаете ему безнадёжность, убеждая его в неодолимой силе
зла, вы в корне подрываете его веру в себя, в творящее начало
воли его, и, обескрылив
человека, вы, догматики, повергаете его ещё глубже в грязь.
— Ну, так и есть! — вскричал господин Бахчеев, дав полную
волю своему негодованию. — Я, батюшка, еще прежде, чем вы рот растворили, догадался, что вы философии обучались! Меня не надуешь! морген-фри! За три версты чутьем услышу философа! Поцелуйтесь вы с вашим Фомой Фомичом! Особенного
человека нашел! тьфу! прокисай все на свете! Я было думал, что вы тоже благонамеренный
человек, а вы… Подавай! — закричал он кучеру, уж влезавшему на кó
зла исправленного экипажа. — Домой!
— Голубушка, Татьяна Власьевна… Мой грех — мой ответ. Я отвечу за тебя и перед мужем, и перед
людьми, и перед Богом, только не дай погибнуть христианской душе… Прогонишь меня — один мне конец. Пересушила ты меня,
злая моя разлучница… Прости меня, Татьяна Власьевна, да прикажи мне уйти, а своей
воли у меня нет. Что скажешь мне, то и буду делать.
Все против Катерины, даже и ее собственные понятия о добре и
зле; все должно заставить ее заглушить свои порывы и завянуть в холодном и мрачном формализме семейной безгласности и покорности, без всяких живых стремлений, без
воли, без любви или же научиться обманывать
людей и совесть.
Львов. А кто вас уполномочивал оскорблять во мне мою правду? Вы измучили и отравили мою душу. Пока я не попал в этот уезд, я допускал существование
людей глупых, сумасшедших, увлекающихся, но никогда я не верил, что есть
люди преступные осмысленно, сознательно направляющие свою
волю в сторону
зла… Я уважал и любил
людей, но, когда увидел вас…
— Я весь век жил в
людях волом, а ты — живёшь котом. Все заботятся устроить тебе потеплее, помягче и даже будто не видят, что ты горбат. Меня все считают
злым, а какой я
злой? Я всю жизнь…
Кто не хочет вслушиваться в эти слова, кого мысль о смерти и в этом печальном положении не льстит, а пугает, тому надо стараться заглушить эти воющие голоса чем-нибудь еще более их безобразным. Это прекрасно понимает простой
человек: он спускает тогда на
волю всю свою звериную простоту, начинает глупить, издеваться над собою, над
людьми, над чувством. Не особенно нежный и без того, он становится
зол сугубо.
— Не дьявольское, но — скотское! Добро и
зло — в
человеке суть: хочете добра — и есть добро,
зла хочете — и будет
зло от вас и вам! Бог не понуждает вас на добро и на
зло, самовластны вы созданы
волею его и свободно творите как
злое, так и доброе. Диавол же ваш — нужда и темнота! Доброе суть воистину человеческое, ибо оно — божие,
злое же ваше — не дьявольское, но скотское!
Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь
зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец,
людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны
воле, —
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.
— Холостая
воля —
злая доля, — молвила Таисея. — Сам Господь сказал: «Не добро жити
человеку единому». Стало быть, всякому
человеку и надобно святой Божий закон исполнить…
Чтобы понять в учении Христа то, что надо платить добром за
зло, надо понять всё учение по-настоящему, а не так, как его толкуют церкви, с урезками и прибавками. Всё же учение Христа в том, что
человек живет не для своего тела, а для души, для того, чтобы исполнить
волю бога.
Воля же бога в том, чтобы
люди любили друг друга, любили всех. Как же может
человек любить всех и делать
зло людям? Верующий в учение Христа, что бы с ним ни делали, не может делать того, что противно любви, не может делать
зла людям.
Нет такого дурного дела, за которое был бы наказан только тот, кто его сделал. Мы не можем так уединиться, чтобы то
зло, которое есть в нас, не переходило на других
людей. Наши дела, и добрые и
злые, как и наши дети: живут и действуют уже не по нашей
воле, а сами по себе.
В положениях
людей есть соединение
злого и доброго, но в стремлениях
людей нет такого смешения: стремление бывает или
злое — в исполнении
воли своего животного существа, или доброе — в исполнении
воли бога. Отдайся
человек первому стремлению, и он не может не быть несчастен; отдайся второму, и для него не может быть несчастья, — всё благо.
Учение же христианское всё только в том, что благо
человека в исполнении той
воли, по которой он пришел в этот мир,
зло же в нарушении этой
воли.
Но раз возникнув,
зло, как и добро, становится многочастно, многообразно и многолико, оно существует уже и как космическое начало, —
зло в природе, и как антропологическое, —
злая воля в
человеке.
Старший офицер,
человек далеко не
злой, но очень вспыльчивый, который и сам, случалось, в минуты служебного гнева давал
волю рукам, слушал эти объяснения двух старых, отлично знающих свое дело боцманов, подавляя невольную сочувственную улыбку и отлично понимая затруднительность их положения.
С этим связана и невозможность окончательно устранить государство в условиях нашего существования, при наличии
злой, насильнической
воли людей.
Неверно старое понимание
воли как одного из элементов душевной жизни, через который
человек совершает выбор между добром и
злом и делается ответственным за
зло.
Но в государстве
люди не только пресекают проявления своей
злой воли, в государстве
люди осуществляют свои жизненные возможности, и государство стремится поставить под свой знак всю полноту жизни, вплоть до жизни религиозной, до духовной культуры.
Свобода
воли означает избрание предстоящих
человеку добра и
зла и возможность выполнения навязанного
человеку закона или нормы.
И
злое, вкладываемое
людьми в государство, которое призвано ограничить проявление
злой воли, оказывается превышающим доброе.
Если не разумное сознание, то страдание, вытекающее из заблуждения о смысле своей жизни, волей-неволей загоняет
человека на единственный истинный путь жизни, на котором нет препятствий, нет
зла, а есть одно, ничем ненарушимое, никогда не начавшееся и не могущее кончиться, все возрастающее благо.
Завтра я поговорю со стариками — они добрые
люди и согласятся исполнить
волю умирающей, двадцать лет я прожила среди них и никому не сделала
зла».
Закон вскрывает
зло грешной природы
человека и говорит не, не, ставит предел
злой воле.
— Едва ли я выздоровею, — отвечал он им, — сколько уже времени, а облегчения нет как нет. Но да будет
воля Божия! Только вы молитесь о душе моей и помните меня. Ты духовник мой, — обратился Григорий Александрович к Амвросию, — и ведаешь, что я никому не желал
зла. Осчастливить
человека было целью моих желаний.
«Так адамический
человек, которому предстояло стать апостолом или Христом, был рожден уже до того, как Христос в нем страдал; но сперва должен Христос в нем воскреснуть, а Иуда как змеиная
воля в смерти Христовой удавиться и умереть со своей
злой волей — лишь тогда человек-Адам станет Христом (курсив мой).
— А я так думаю, что не надо делать
людям зла, но и не следует давать им возможность и
волю делать его безнаказанно себе… — после довольно продолжительной паузы задумчиво произнесла молодая девушка, видимо, пропустив мимо ушей патетический возглас «тети Тали» о терпении и кресте.
— Что вы честный
человек, что у вас не хватит на это
злой воли…
— Кто тебя ставил над ним судьею и даже исполнителем этого суда? Если Господь Бог в своей неизреченной благости допускает на земле
зло и его носителей, то, значит, это входит в высшие цели Провидения, бдящего над миром, и не
человеку — этой ничтожной песчинке среди необъятного мироздания — противиться этой
воле святого Промысла и самовольно решать участь своего брата —
человека, самоуправно осуждать его, не будучи даже уверенным, что суд этот не преступление самого совершенного ближним преступления.
Полупросвещение, интеллигентское, пролетарское мышление видит в общественной жизни, с одной стороны, исключительно субъективные интересы
людей и людских групп, их
злую волю, их насилие и эксплуатацию, что и составляет содержание истории, с другой стороны, борьбу против всего этого и безграничную возможность достигнуть совершенного социального строя путем организованной и активной человеческой
воли, пролетарской или интеллигентской.
История исключительно определяется
злой и доброй субъективной
волей людей.
Полупросвещение, классовая философия истории объясняет все
злой волей эксплуататоров и не способна познать те объективные начала государственного, общественного и культурного бытия, которые возвышаются над всяким произволом
людей.
Вспоминая теперь многое и многое
зло, которое заставляло меня осуждать и не любить
людей, — я вижу теперь, что всё оно было вызвано присягой — признанием необходимости подчинить себя
воле других
людей.
Судьба государства и общества отдавалась ими во власть человеческой субъективности, все объяснялось
злой или доброй
волей людей и классов.