И она исчезает. Ничего не понимая, чувствуя мучительное сердцебиение, я иду к себе домой. Меня ждет «Прошедшее и будущее собачьего налога», но работать я уже не могу. Я взбешен. Можно даже сказать, я ужасен. Чёрт возьми, я не позволю обращаться со мной, как с мальчишкой! Я вспыльчив, и шутить со мной опасно! Когда входит ко мне горничная
звать меня к ужину, я кричу ей: «Подите вон!» Такая вспыльчивость обещает мало хорошего.
Неточные совпадения
Марина пошла
звать к ужину барышень.
Про Веру сказали тоже, когда послали ее
звать к чаю, что она не придет. А
ужинать просила оставить ей, говоря, что пришлет, если захочет есть. Никто не видал, как она вышла, кроме Райского.
К нам навстречу вышли станционный смотритель и казак Малышев; один
звал пить чай, другой —
ужинать, и оба угостили прекрасно.
Остаться у них я не мог; ко мне вечером хотели приехать Фази и Шаллер, бывшие тогда в Берне; я обещал, если пробуду еще полдня, зайти
к Фогтам и, пригласивши меньшего брата, юриста,
к себе
ужинать, пошел домой.
Звать старика так поздно и после такого дня я не счел возможным. Но около двенадцати часов гарсон, почтительно отворяя двери перед кем-то, возвестил нам: «Der Herr Professor Vogt», — я встал из-за стола и пошел
к нему навстречу.
Панталеоне тотчас принял недовольный вид, нахмурился, взъерошил волосы и объявил, что он уже давно все это бросил, хотя действительно мог в молодости постоять за себя, — да и вообще принадлежал
к той великой эпохе, когда существовали настоящие, классические певцы — не чета теперешним пискунам! — и настоящая школа пения; что ему, Панталеоне Чиппатола из Варезе, поднесли однажды в Модене лавровый венок и даже по этому случаю выпустили в театре несколько белых голубей; что, между прочим, один русский князь Тарбусский — «il principe Tarbusski», — с которым он был в самых дружеских отношениях, постоянно за
ужином звал его в Россию, обещал ему горы золота, горы!.. но что он не хотел расстаться с Италией, с страною Данта — il paese del Dante!
— Нянюка Марьянка! А, нянюка! Мамука
ужинать зовет, — прокричал, подбегая
к казачкам, маленький брат Марьяны.
— Ну, вы дойдете, запишите
ужин на меня… Гиляй, пойдем со мной
к Парамонычу.
Зовет в пеструшки перекинуться, в стукалочку, вчерашние именины справлять…
Только что ушли от Аксиньи Захаровны Патап Максимыч и Дарья Сергевна, ушла и Параша, сказавши матери, что надо ей покормить Захарушку. Покормить-то она его немножко покормила, но тотчас же завалилась спать, проснулась вечером, плотно
поужинала, потом опять на боковую. Стала
звать к себе мужа, кричала, шумела, но никто не знал, куда тот девался.
— Палашка! возьми простыню, повесь на дверь в спальне! Да
зовите мальчиков
к ужину, где они?… Котлеты подавайте, варенец, сливки с погреба… Скорей! Где Аринка? А, яичницу уже подали, — говорит она, торопливо входя и садясь
к самовару. — Ну, господа, чего же вы ждете? Хотите, чтоб остыла яичница? Садитесь!