Неточные совпадения
Засим это странное явление, этот съежившийся старичишка проводил его со двора, после чего велел ворота тот же час запереть, потом обошел кладовые, с тем чтобы осмотреть, на своих ли местах сторожа, которые стояли на всех
углах, колотя деревянными лопатками в пустой бочонок, наместо чугунной доски; после того заглянул в кухню, где под видом того чтобы попробовать, хорошо ли едят люди, наелся препорядочно щей с кашею и, выбранивши всех до
последнего за воровство и дурное поведение, возвратился в свою комнату.
Оба, наконец, вышли. Трудно было Дуне, но она любила его! Она пошла, но, отойдя шагов пятьдесят, обернулась еще раз взглянуть на него. Его еще было видно. Но, дойдя до
угла, обернулся и он; в
последний раз они встретились взглядами; но, заметив, что она на него смотрит, он нетерпеливо и даже с досадой махнул рукой, чтоб она шла, а сам круто повернул
за угол.
Она страдала
за эти уродливости и от этих уродливостей, мешавших жить, чувствовала нередко цепи и готова бы была, ради правды, подать руку пылкому товарищу, другу, пожалуй мужу, наконец… чем бы он ни был для нее, — и идти на борьбу против старых врагов, стирать ложь, мести сор, освещать темные
углы, смело, не слушая старых, разбитых голосов, не только Тычковых, но и самой бабушки, там, где
последняя безусловно опирается на старое, вопреки своему разуму, — вывести, если можно, и ее на другую дорогу.
Последние два месяца, проведенные в Париже, были невыносимы. Я был буквально gardé à vue, [под явным надзором (фр.).] письма приходили нагло подпечатанные и днем позже. Куда бы я ни шел, издали следовала
за мной какая-нибудь гнусная фигура, передавая меня на
углу глазом другому.
Чуть свет являлись на толкучку торговки, барахольщики первой категории и скупщики из «Шилова дома», а из желающих продать — столичная беднота: лишившиеся места чиновники приносили
последнюю шинелишку с собачьим воротником, бедный студент продавал сюртук, чтобы заплатить
за угол, из которого его гонят на улицу, голодная мать, продающая одеяльце и подушку своего ребенка, и жена обанкротившегося купца, когда-то богатая, боязливо предлагала самовар, чтобы купить еду сидящему в долговом отделении мужу.
До Петрова дня оставались еще целые сутки, а на росстани народ уже набирался. Это были все дальние богомольцы, из глухих раскольничьих
углов и дальних мест. К о. Спиридонию шли благочестивые люди даже из Екатеринбурга и Златоуста, шли целыми неделями. Ключевляне и самосадчане приходили
последними, потому что не боялись опоздать. Это было на руку матери Енафе: она побаивалась
за свою Аглаиду… Не вышло бы чего от ключевлян, когда узнают ее. Пока мать Енафа мало с кем говорила, хотя ее и знали почти все.
Последняя фраза целиком долетела до ушей входившего в библиотеку бухгалтера из Заозерного завода. Сгорбленный лысый старичок тускло посмотрел на беседовавших, неловко поклонился им и забился в самый дальний
угол, где из-за раскрытой газеты торчало его любопытное старческое ухо, ловившее интересный беглый разговор.
В виде особенной милости
за то, что она «
за братцем в
последние минуты ходила», Иудушка отделил ей
угол в избе, где вообще ютились оставшиеся, по упразднении крепостного права, заслуженные дворовые. Там Улитушка окончательно смирилась, так что когда Порфирий Владимирыч облюбовал Евпраксеюшку, то она не только не выказала никакой строптивости, но даже первая пришла к «бариновой сударке» на поклон и поцеловала ее в плечико.
Анна кинула
последний взгляд на улицу.
За углом мелькнула фигура Джона, расспрашивавшего какого-то прохожего. Потом и он исчез. Улица опустела. Анна вспомнила, что она не оставила себе даже адреса мистера Борка и что она теперь так же потеряна здесь, как и Матвей.
— Ну, милая моя, полно шутить, я тебе в
последний раз скажу добрым порядком, что твое поведение меня огорчает; я еще молчала в деревне, но здесь этого не потерплю; я не
за тем тащилась в такую даль, чтоб про мою дочь сказали: дикая дурочка; здесь я тебе не позволю в
углу сидеть.
Обыкновенно он исчезал из лагерей. Зимой это был самый аккуратный служака, но чуть лед на Волге прошел — заскучает, ходит из
угла в
угол, мучится, а как перешли в лагерь, — он недалеко от Полупленной рощи, над самой рекой, — Орлова нет как нет. Дня через три-четыре явится веселый, отсидит, и опять
за службу.
Последняя его отлучка была в прошлом году, в июне. Отсидел он две недели в подземном карцере и прямо из-под ареста вышел на стрельбу. Там мы разговорились.
— Благодарю вас, — очень серьезно сказал он, —
за то мужество, с каким вы открыли себя. Сейчас я был как ребенок, испугавшийся темного
угла, но знающий, что сзади него в другой комнате — светло. Там голоса, смех и отдых. Я счастлив, Дигэ — в
последний раз я вас называю «Дигэ». Я расстаюсь с вами, как с гостьей и женщиной. Бен Дрек, дайте наручники!
«Вот она села в пролетку, вот извозчик круто заворачивает лошадь назад, вот, подъезжая к
углу, мама бросает
последний взгляд на подъезд», — думал Буланин, глотая слезы, и все-таки ступенька
за ступенькой подымался вверх.
Да уж зараз все одно к одному, скажи мне в
последний, старинушка, долго ль нам с тобой век коротать, в
углу черством сидеть, черные книги читать; да когда мне тебе, старина, низко кланяться, подобру-поздорову прощаться;
за хлеб-соль благодарить, что поил, кормил, сказки сказывал?..
Забившись
за рояль, Сашка сел там в
углу, бессознательно доламывал в кармане
последние папиросы и думал, что у него есть отец, мать, свой дом, а выходит так, как будто ничего этого нет и ему некуда идти.
Елена. Что же, мама… это для меня партия хорошая. Чего ж ждать-то? Мы живем на
последнее, изо дня в день, а впереди нам грозит нищета. Ни к физическому, ни к умственному труду я не способна — я не так выросла, не так воспитана. (Со слезами). Я хочу жить, мама, жить, наслаждаться! Так лучше ведь идти
за Андрюшу, чем весь свой век сидеть в бедном
угле с бессильной злобой на людей.
И когда все ужасы безначалия достигли своего
последнего периода в взволнованных и доселе смиренных
углах, дверь отворилась, и внезапно, как снег на голову, появились сперва один господин благородной наружности с строгим, но недовольным лицом,
за ним Ярослав Ильич,
за Ярославом Ильичом его причт и все кто следует, и сзади всех — смущенный господин Океанов.
Набросив пальто на голову, он обошел по ледяному, еще не стаявшему пласту вокруг своего домика и заглянул
за угол, туда, где находилась река, а
за нею, на противоположном берегу, раскидывались
последние домишки Стрелецкой слободы.
Едва
последняя успела развернуть бумажку, как из-за
угла послышалось отчаянное и продолжительное карканье… Мы замерли от страха… М-lle Арно бросилась в
угол, но не успела заглянуть туда, как ворона внезапно вылетела из-за карты и стала носиться с отчаянным карканьем по всему классу. Вышло что-то невообразимо скверное.
Слезы подступили к глазам, он их уже ощущал в
углах, и губы вздрагивали… Жалость к ней росла, жалость сродни той, какая пронизала бы его у постели умирающего или человека, приговоренного к смерти, в ту минуту, когда он прощается с жизнью и хватается
за нее
последними хватками отчаяния сквозь усиленный подъем духа.
В шестом часу утра следующего дня карета с опущенными шторами отъехала от
угла Софийки и Кузнецкого моста и проехав
последний, Лубянку, Мясницкую, площадь Красных ворот, повернула
за угол налево и остановилась у подъезда Северной гостиницы.
Последний, прижавшись в
угол, отбивался от них стариком, которого продолжал держать
за горло.
Петр Валерьянович со своей стороны в течение года жизни в Москве в отставке с радушием, а
за последнее время даже с нежностью относился к предупредительной Зое Никитишне, любил, когда она ему читала после обеда газеты, книги, а он дремал в большом вольтеровском кресле, стоявшем в одном из
углов гостиной, и даже не раз Белоглазова замечала устремленные на нее его внимательные, пытливые взгляды.
С этими словами Павел Кириллович обыкновенно отправлялся в свою шифоньерку красного дерева, стоявшую в
углу его кабинета, и доставал из нее прошнурованную и
за печатью тетрадь, заключающую в себе письма к нему графа Аракчеева и копии с ответов
последнему. На обложке тетради крупным старческим почерком было написано: «Правда о моей отставке».