Неточные совпадения
Но господа средней руки, что на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную
колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся
за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плёсом, [Сомовий плёс — «хвост у сома, весь из жира».
Нестор Катин носил косоворотку, подпоясанную узеньким ремнем, брюки заправлял
за сапоги, волосы стриг в кружок «à la мужик»; он был похож на мастерового, который хорошо зарабатывает и любит жить весело. Почти каждый вечер к нему приходили серьезные, задумчивые люди. Климу казалось, что все они очень горды и чем-то обижены. Пили чай, водку, закусывая огурцами,
колбасой и маринованными грибами, писатель как-то странно скручивался, развертывался, бегал по комнате и говорил...
Все наперерыв спешили рассказать красавице что-нибудь новое, выгружали мешки и хвастались паляницами,
колбасами, варениками, которых успели уже набрать довольно
за свои колядки.
Крыштанович уверенным шагом повел меня мимо прежней нашей квартиры. Мы прошли мимо старой «фигуры» на шоссе и пошли прямо. В какой-то маленькой лавочке Крыштанович купил две булки и кусок
колбасы. Уверенность, с какой он делал эту покупку и расплачивался
за нее серебряными деньгами, тоже импонировала мне: у меня только раз в жизни было пятнадцать копеек, и когда я шел с ними по улице, то мне казалось, что все знают об этой огромной сумме и кто-нибудь непременно затевает меня ограбить…
Во время большой перемены я разделил с мальчиками хлеб и
колбасу, и мы начали читать удивительную сказку «Соловей» — она сразу взяла всех
за сердце.
Он со своей стороны послал знакомого босяка
за пивом и со стаканом в руке произнес три нелепых речи: одну — о самостийности Украины, другую — о достоинстве малорусской
колбасы, в связи с красотою и семейственностью малорусских женщин, а третью — почему-то о торговле и промышленности на юге России.
Так именно я и многие другие теоретизируем, сидя в своих комнатах
за чаем с булкой и с вареной
колбасой, причем ценность каждой отдельной человеческой жизни — это так себе, бесконечно малое число в математической формуле.
Его усадили
за стол, потчевали водкой и
колбасой.
— Молодой человек! Я не знаю, чему вас учат в разных ваших университетах, но неужели вы меня считаете
за такую уже окончательную дуру? Дай бог, чтобы у вас были, кроме этих, которые на вас, еще какие-нибудь штаны! Дай бог, чтобы вы хоть через день имели на обед обрезки
колбасы из колбасной лавки, а вы говорите: вексель! Что вы мне голову морочите?
Хорошо им (кому это „им“, Лихонин и сам не понимал как следует), хорошо им говорить об ужасах проституции, говорить, сидя
за чаем с булками и
колбасой, в присутствии чистых и развитых девушек.
Он действительно минуты две постоял, потом как-то боком придвинул стул и боком же сел на него. Но вслед
за тем опять вскочил, словно его обожгло. Терпибедов и отец Арсений тыкали между тем вилками в кусочки
колбасы и икры и проглатывали рюмку
за рюмкой.
— Я тебе одно скажу, парень, — начал он не без торжественности. — Примерно, ежели бы у тебя был брат или, скажем, друг, который, значит, с самого сыздетства. Постой, друже, ты собаке
колбасу даром не стравляй… сам лучше скушай… этим, брат, ее не подкупишь. Говорю, ежели бы у тебя был самый что ни на есть верный друг… который сыздетства… То
за сколько бы ты его примерно продал?
— Я ему говорил тоже, что, мол, нас и барин николи из своих ручек не жаловал, а ты, мол,
колбаса, поди како дело завел, над христианским телом наругаться! Так он пуще еще осерчал, меня
за бороду при всем мире оттаскал:"Я, говорит, всех вас издеру! мне, говорит, не указ твой барин! барин-то, мол, у вас словно робенок малый, не смыслит!"
Боченков прежде всего принимается
за шпанскую водку и заедает ее огромным куском языковой
колбасы; потом по очереди приступает и к другим яствам, не минуя ни одного.
Мальчик без штанов. Так то задаром, а не
за грош. Задаром-то я отдал — стало быть, и опять могу назад взять… Ах,
колбаса,
колбаса!
Миропа Дмитриевна сходила
за вишневкой и вместе с нею принесла
колбасы, сыру. Налив сей вишневки гостю и себе по бокалу, Миропа Дмитриевна приложила два пальца правой руки ко лбу своему, как бы делая под козырек, и произнесла рапортующим голосом...
После того мы вновь перешли в гостиную, и раут пошел обычным чередом, как и в прочих кварталах. Червонным валетам дали по крымскому яблоку и посулили по куску
колбасы, если по окончании раута окажется, что у всех гостей носовые платки целы. Затем, по просьбе дам, брантмейстер сел
за фортепьяно и пропел «Коль славен», а в заключение, предварительно раскачавшись всем корпусом, перешел в allegro и не своим голосом гаркнул...
Выплеснув
за борт чай из своего стакана, налил свежего, подвинул мне непочатую французскую булку, большой кусок
колбасы.
Письма его были оригинальны и странны, не менее чем весь склад его мышления и жизни. Прежде всего он прислал Туберозову письмо из губернского города и в этом письме, вложенном в конверт, на котором было надписано: «Отцу протоиерею Туберозову, секретно и в собственные руки», извещал, что, живучи в монастыре, он отомстил
за него цензору Троадию, привязав его коту на спину
колбасу с надписанием: «Сию
колбасу я хозяину несу» и пустив кота бегать с этою ношею по монастырю.
Пепко вообще почему-то ухаживал
за старичком я всячески старался ему угодить. Появился самовар, полбутылка водки,
колбаса в бумажке, несколько пирожков из ближайшего трактира и две бутылки пива. Старичок сидел на кушетке и рассказывал далекие новости.
Пообедали мы дома разным «сухоястием», вроде рубца, дрянной
колбасы и соленых огурцов. После такого меню необходимо было добыть самовар. Так как я имел неосторожность отдать Федосье деньги
за целый месяц вперед, то Пепко принял с ней совершенно другой тон.
Илья улыбался, глядя на рябое лицо и широкий, постоянно вздрагивающий нос. Вечером, закрыв магазин, Илья уходил в маленькую комнатку
за прилавком. Там на столе уже кипел самовар, приготовленный мальчиком, лежал хлеб,
колбаса. Гаврик выпивал стакан чаю с хлебом и уходил в магазин спать, а Илья сидел
за самоваром долго, иногда часа два кряду.
Мы вошли в уборную, где в золоченом деревянном канделябре из «Отелло» горел сальный огарок и освещал полбутылки водки, булку и
колбасу. Оказалось, что Корсиков в громадном здании театра один-одинешенек. Антрепренер Воронин уехал и деревню, сторожа прогнали
за пьянство.
Мы пробовали сыры,
колбасы, паштеты, пикули и всевозможные закуски, которые привез с собою инженер, и вина, полученные в его отсутствие из-за границы.
И не мудрено: весь запас очищенной был выпит без остатка, а
за минуту перед тем мы съели последний кусок
колбасы.
Видал, как на палке тянутся, так и мы с немцем: он думает, что «дойму я тебя, будешь мне кланяться», а я говорю: «Врешь, Мухоедов не будет
колбасе кланяться…» Раз я стою у заводской конторы, Слава-богу идет мимо, по дороге, я и кричу ему, чтобы он дошел до меня, а он мне: «Клэб
за брюху не будит пошел…» Везде эти проклятые поклоны нужны, вот я и остался здесь, по крайней мере, думаю, нет этого формализма, да и народ здесь славный, привык я, вот и копчу вместе с другими небо-то…
— Треснула, треснула! Много ты понимаешь, немец, перец,
колбаса, купил лошадь без хвоста. Просто распаялась чуть-чуть по шву. Отдай слесарю —
за пятачок поправит.
В лучших домах,
за пышными столами, его не видать уже!),
колбаса, шипящая на сковороде, и всегда вареники, плавающие в масле и облитые сметаною.
С той поры я не видал его больше, но лет через десять мне пришлось случайно узнать конец его хозяйской жизни: тюремный надзиратель [В ночь с 16(29) на 17(30) апреля 1901 г. Горький был арестован
за революционную деятельность и до 17(30) мая 1901 г. содержался в Нижегородской тюрьме.] принес мне
колбасу, завернутую в обрывок газетной бумаги, и на этом обрывке я прочитал корреспонденцию, в которой рассказывалось...
Та же мутная жидкость в кружках и куски полубелого хлеба расставлены и разложены на столах. Проголодавшаяся Дуня с жадностью уничтожает полученную порцию и аппетитный бутерброд с
колбасой, исходатайствованный у начальницы Антониной Николаевной после неудачного масла
за обедом.
Мешая русские слова с немецкими, он высказывал свои опасения
за судьбу оставшейся на станции своей сопутницы, но его никто не понимал и в ответ на все его моления, жалобы и порывы вскочить немецкий кондуктор, с длинным лицом, похожим на гороховую
колбасу, присаживал его мощною рукой на место и приговаривал: «Seien Sie ruhig», [Успокойтесь (нем.).] и затем продолжал вести вполголоса беседу с теми из пассажиров, которые проснулись и любопытно наблюдали эту сцену.
— Федорова, тебе принесли чайной
колбасы, дай кусочек, душка, — откуда-то из-за шкапа раздается голос Бельской, на что Надя, податливая и тихенькая, соглашается без колебаний.
За столом сидела приятельница Тани, портниха Прасковья Федоровна. На столе ворчал потухавший самовар, стояла бутылка водки, кильки и
колбаса.
— Да, недурно бы, голубчики мои милые… — согласился Смирнов. — Денег много, а есть нечего, драгоценные мои. Вот что, миляга Попов, ты из нас самый молодой и легкий, возьми-ка из бумажника рублевку и маршируй
за провизией, ангел мой хороший… Воо-оон деревня! Видишь,
за курганом белеет церковь? Верст пять будет, не больше… Видишь? Деревня большая, и ты всё там найдешь… Купи водки бутылку, фунт
колбасы, два хлеба и сельдь, а мы тебя подождем здесь, голубчик, любимый мой…
После дебатов сложились, послали
за водкой,
колбасой и сыром. Пили. Пели студенческие песни: «Есть на Волге утес», «Дубинушку», «Парадный подъезд».
— Скрипишь ты, солдат, будто старую бабу
за пуп тянут. Не елозь, дай крючочек вынуть.
Колбасу с водкой фельдфебель твой трескает?
А перед самой комиссией принес фершал фельдфебелю пакетец, — из учебной команды гостинец, мол, прислан. Схряпал Игнатыч
колбасу мало что не с кожей, госпитальное довольствие известно какое.
За столом старший доктор сидит, да лекарь помоложе, да адъютант батальонный, да штабс-капитан Бородулин.
— А что, видно,
за живое задело, господин рыцарь белого медведя… Ты, верно, и от него хотел уйти, чтобы пожаловаться своему мечу, так как вместо него у тебя на боку торчала
колбаса, а через плечо висела фляга. Я, признаюсь, сам этого не видел, но мне рассказывал Бернгард…
Вдруг потянуло на роскошь. Только что с аппетитом поужинал, а днем зашел к Елисееву, с жестом миллионера, заработавшего четыре миллиона, выбросил рубль
за фунт московской
колбасы, которую любят дети и Инна Ивановна: пусть повеселятся и прославят могущество Ильи Петровича! Кроме того, купил и отнес Сашеньке два фунта хороших конфет и две тысячи папирос для солдат и бессовестно, не краснея, принял ее благодарственный и нежный поцелуй. Там не смог, так хоть здесь уворовал!
Тогда его тетка, с которой он жил, добывала у соседей посуду, поила чаем, ставя самовар
за самоваром, ходила покупать водку и
колбасу и тяжело вздыхала, доставая со дна кармана засаленный рубль.