Неточные совпадения
Дождался, когда хозяйка притворила
за собою
дверь, и торопливо, шипящим
шепотом, заговорил, вытянув шею...
Отчего по ночам, не надеясь на Захара и Анисью, она просиживала у его постели, не спуская с него глаз, до ранней обедни, а потом, накинув салоп и написав крупными буквами на бумажке: «Илья», бежала в церковь, подавала бумажку в алтарь, помянуть
за здравие, потом отходила в угол, бросалась на колени и долго лежала, припав головой к полу, потом поспешно шла на рынок и с боязнью возвращалась домой, взглядывала в
дверь и
шепотом спрашивала у Анисьи...
Его встретила хозяйка квартиры, пожилая женщина, чиновница, молча, опустив глаза, как будто с укоризной отвечала на поклон, а на вопрос его, сделанный
шепотом, с дрожью: «Что она?» — ничего не сказала, а только пропустила его вперед, осторожно затворила
за ним
дверь и сама ушла.
Больше часу как продолжалась чрезвычайная тишина, и вот вдруг, где-то очень близко,
за дверью, которую заслонял диван, я невольно и постепенно стал различать все больше и больше разраставшийся
шепот.
—
За Андреем Петровичевым, — произнесла она конфиденциальным
шепотом, оглянувшись на
дверь.
Заря уже занялась, когда он возвратился домой. Образа человеческого не было на нем, грязь покрывала все платье, лицо приняло дикий и страшный вид, угрюмо и тупо глядели глаза. Сиплым
шепотом прогнал он от себя Перфишку и заперся в своей комнате. Он едва держался на ногах от усталости, но он не лег в постель, а присел на стул у
двери и схватился
за голову.
Он почти постоянно, если можно так выразиться, экзаменовал Малек-Аделя; уезжал на нем куда-нибудь подальше в поле и ставил его на пробу; или уходил украдкой в конюшню, запирал
за собою
дверь и, ставши перед самой головой коня, заглядывал ему в глаза, спрашивал
шепотом: «Ты ли это?
— Ну, Галактион Михеич, ты нам всю обедню испортил, —
шепотом заявил Голяшкин, запирая
за собой
дверь. — Ни раньше, ни после тебя принесло. Горничной-то прямо было наказано никого не принимать, а она увидала тебя и сбежала. Известно, дура.
За дверью сдержанный смех,
шепот, наконец входит Варя.
Нянька Евгенья, присев на корточки, вставляла в руку Ивана тонкую свечу; Иван не держал ее, свеча падала, кисточка огня тонула в крови; нянька, подняв ее, отирала концом запона и снова пыталась укрепить в беспокойных пальцах. В кухне плавал качающий
шёпот; он, как ветер, толкал меня с порога, но я крепко держался
за скобу
двери.
Но когда я, в марте месяце, поднялся к нему наверх, чтобы посмотреть, как они там „заморозили“, по его словам, ребенка, и нечаянно усмехнулся над трупом его младенца, потому что стал опять объяснять Сурикову, что он „сам виноват“, то у этого сморчка вдруг задрожали губы, и он, одною рукой схватив меня
за плечо, другою показал мне
дверь и тихо, то есть чуть не
шепотом, проговорил мне: „Ступайте-с!“ Я вышел, и мне это очень понравилось, понравилось тогда же, даже в ту самую минуту, как он меня выводил; но слова его долго производили на меня потом, при воспоминании, тяжелое впечатление какой-то странной, презрительной к нему жалости, которой бы я вовсе не хотел ощущать.
Он слышал, как Николаев спросил в буфете рюмку коньяку и как он прощался с кем-то. Потом почувствовал мимо себя шаги Николаева. Хлопнула на блоке
дверь. И вдруг через несколько секунд он услышал со двора
за своей спиной осторожный
шепот...
Не дождался ни рекомендации, ни случая, просто пошел и отрекомендовал сам себя. Прежде всего направился к Старосмыслову. Стучу в
дверь — нет ответа. А между тем
за дверью слышатся осторожные шаги, тихий
шепот. Стучусь еще.
Проходя верхним рекреационным коридором, Александров заметил, что одна из
дверей, с матовым стеклом и номером класса, полуоткрыта и
за нею слышится какая-то веселая возня,
шепот, легкие, звонкие восклицания, восторженный писк, радостный смех. Оркестр в большом зале играет в это время польку. Внимательное, розовое, плутовское детское личико выглядывает зорко из
двери в коридор.
Старушка-монахиня спряталась в углу
за одну из половинок отворенных из коридора
дверей; что она там делала — неизвестно, и слышался только
шепот ее; горничные заметно старались делать истовые кресты и иметь печальные лица; повар употреблял над собой усилие, чтобы не икнуть на всю комнату.
Женщина присела, выскользнула из его рук, отбежала к
двери и, схватившись
за ручку её, заговорила быстрым
шёпотом, покраснев до плеч, сверкая глазами и грозя кулаком...
Все трое говорили
за дверью промеж себя, и я время от времени слышал отчетливые ругательства. Разговор перешел в подозрительный
шепот; потом кто-то из них выразил удивление коротким восклицанием и ушел наверх довольно поспешно. Мне показалось, что это Синкрайт. В то же время я приготовил револьвер, так как следовало ожидать продолжения. Хотя нельзя было допустить избиения женщины — безотносительно к ее репутации, — в чувствах моих образовалась скверная муть, подобная оскомине.
В это время все, кроме Биче, Гардена, меня и Бутлера, покинули комнату.
Дверь закрылась.
За ней слышны были
шепот и осторожные шаги любопытных.
Но едва лишь
дверь за ней закрылась, как всякое выражение важности и строгости мгновенно исчезло с лица Капитолины Марковны: она встала, на цыпочках подбежала к Литвинову и, вся сгорбившись и стараясь заглянутъ ему в глаза, заговорила трепетным, слезливым
шепотом.
Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук воды, стекавшей в яму пред окном, — все эти звуки сливались в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по лестнице, он крепко цеплялся руками
за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до
двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то говорил ему. Потом его толкнули в спину и раздался голос Перфишки...
— «Отче наш, иже еси на небесех… — раздавался
за переборкой её громкий, торопливый
шёпот. — Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша…» Киря! встань и притвори
дверь в кухню: мне дует в ноги…
Она прислонилась к печке, почти невидимая на белых изразцах, а Пётр вышел
за дверь, и там, в темноте, его встретил обиженный, испуганный, горячий
шёпот Баймаковой...
На другой день меня разбудил скрип
двери, какой-то
шепот и сдержанный смех; когда я открыл глаза, в
дверях моей комнаты мелькнули улыбавшиеся лица дочерей Фатевны. Девушки толкали друг друга, хихикали и производили
за дверями страшную возню.
Но в это же самое мгновение, может быть именно потому, что мы выдали себя своим
шепотом и дрожью,
за тесовой перегородкой, где была изба и откуда при разговоре о свечке отзывалась жена Селивана кто-то выбежал и сцепился с тем, кто тихо подкрадывался к нашей
двери, и они вдвоем начали ломиться;
дверь за рещала, и к нашим ногам полетели стол, скамья и чемоданы, которыми заставилась тетушка, а в самой распахнувшейся
двери появилось лицо Борисушки,
за шею которого держались могучие руки Селивана…
Она тоже слышала какой-то подозрительный
шепот за перегородкою у Селивана, и ей казалось, что он раз тихонько отворял свою
дверь, выходил в сени и тихонько пробовал
за скобку нашей
двери.
В
дверях, залитое пурпуром заката, видение старика. Видение в золотом камзоле, черном бархатном жилете, белых чулках и башмаках на красных каблуках Regence [Времени Регентства (фр.)], со стразовыми пряжками. На смуглом остове лица — два черных солнца. Три, друг
за другом, медленных старомодных поклона. Все последующие замечания — громким
шепотом.
Назаров вскочил, выглянул
за дверь: Степан, поставив ногу на ступень и держась рукою
за перила, слушал быстрый
шёпот матери и перебивал её возгласами...
— Студент спрашивает номер, — суфлерским
шепотом говорит
за дверью Арсений.
При появлении этой тени, Глафира Васильевна тихо шмыгнула
за дверь и оттуда произнесла свистящим
шепотом...
Они пошли по коридору. Варвара Васильевна тихо открыла
дверь в арестантскую. В задней ее половине,
за решеткою, сидел на полу больной. По эту сторону стоял больничный служитель Иван — бледный, с широко открытыми глазами. Маленькая лампочка горела на стене. Варвара Васильевна
шепотом спросила служителя...
— Василий Иваныч! Батюшка! — послышался детский
шепот за дверью.
Сын молча вышел, и
за дверями опять послышался
шёпот. Когда немного погодя принесли пиво, старик при виде бутылок оживился и резко изменил свой тон.
Вдруг в коридоре раздались шаги видимо двух человек. Шаги приближались к ее камере и наконец остановились у
двери. Кто-то
шепотом разговаривал с часовым, однообразные шаги которого смолкли. Она слышала, как вложили ключ в замок ее
двери. Замок щелкнул. В
дверь буквально проскользнул Гиршфельд, плотно притворив ее
за собой.
Вызванный скрывается
за заветными
дверями и снова во всех углах раздается сдержанный
шепот.
Видимо, красота просительницы не осталась незамеченой, а ее прерывистый
шепот вызвал в нем сострадание. Он двинулся из приемной. Ирена следовала
за ним. Государь привел ее в кабинет и плотно затворил
за собою
дверь.
Сильно билось сердце у Ермака Тимофеевича, когда он переступил порог первой комнаты, занятой рукодельной. Сенные девушки, сидевшие тихо
за своими пяльцами, разом встали, почтительно поясным поклоном поклонились обоим. Они прошли рукодельную, следующую горницу и очутились у
двери, ведущей в опочивальню. Семен Иоаникиевич тихонько постучался. Послышались шаги, и
дверь отворила Антиповна. Увидав хозяина в сопровождении Ермака, старуха вздрогнула и попятилась, однако отворила настежь
дверь и произнесла
шепотом...
И когда Керасенко находился в таких размышлениях, ему вдруг показалось, что у него в сенях
за дверью кто-то поцеловался. Он встрепенулся и стал прислушиваться… слышит еще поцелуй и еще, и
шепот, и опять поцелуй. И все как раз у самой у
двери…
И от нее он заболел. Заболел постыдною и грязною болезнью, о которой люди говорят тайком, глумливым
шепотом, прячась
за закрытыми
дверьми, болезнью, о которой нельзя подумать без ужаса и отвращения к себе.
Когда отворилась
дверь, ведущая из коридора
за решетку,
за которой помещаются подсудимые, и они начали входить один
за другим, публика, наскучившая ожиданием, всколыхнулась. Звякнули шпоры жандармов, блеснули их обнаженные тесаки, и зрители поняли, что драма начинается. Пронесшийся по залу шорох и
шепот показали, что происходит обмен впечатлений. Ординарная наружность Ивана Горошкина и Хоботьева вызвала нелестные замечания, зато Таня понравилась — настоящая героиня драмы.