Неточные совпадения
Что же стало с Обломовым? Где он? Где? На ближайшем кладбище под скромной урной покоится тело его между кустов, в затишье. Ветви
сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой, да безмятежно
пахнет полынь. Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его.
— А вот ландыши! Постойте, я нарву, — говорил он, нагибаясь к траве, — те лучше
пахнут: полями, рощей; природы больше. А
сирень все около домов растет, ветки так и лезут в окно,
запах приторный. Вон еще роса на ландышах не высохла.
Вместе с молодежью прошелся он по аллеям: липы немного постарели и выросли в последние восемь лет, тень их стала гуще; зато все кусты поднялись, малинник вошел в силу, орешник совсем заглох, и отовсюду
пахло свежим дромом, лесом, травою,
сиренью.
Пахнет росистой травой из чахлого маленького палисадника перед домом, чуть-чуть
сиренью и вянущим березовым листом от троицких деревцов у подъезда.
Из него
пахло свежей зеленью и только что распустившеюся
сиренью.
От письма
пахло знакомым духами — персидской
сиренью; капли этих духов желтыми пятнами засохли кое-где на бумаге, и под ними многие буквы расплылись в разные стороны.
С балкона в комнату
пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов
сирени. Между деревьями пестрели цветы, бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой — темно-синее, как небо, которое отражалось в нем, и едва подернутое зыбью. А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к темному лесу.
Незаметно прошёл май, жаркий и сухой в этом году; позеленел сад, отцвела
сирень, в молодой листве зазвенели пеночки, замелькали красные зоба тонконогих малиновок; воздух, насыщенный вешними
запахами, кружил голову и связывал мысли сладкою ленью.
Ресторан «Роза» занимал место в самом центре. При ресторане был недурной садик с отдельными деревянными будочками. Даже был бильярд и порядочная общая зала с эстрадой. Вообще полное трактирное великолепие, подкрашенное дачной обстановкой. В садике
пахло акациями и распускавшимися
сиренями.
Шмага. А ты вели окно открыть; вот тебе и воздух, и поэзия! Луна смотрит прямо тебе в тарелку; под окном
сирень или липа цветет, померанцем
пахнет…
Дорогие ковры, громадные кресла, бронза, картины, золотые и плюшевые рамы; на фотографиях, разбросанных по стенам, очень красивые женщины, умные, прекрасные лица, свободные позы; из гостиной дверь ведет прямо в сад, на балкон, видна
сирень, виден стол, накрытый для завтрака, много бутылок, букет из роз,
пахнет весной и дорогою сигарой,
пахнет счастьем, — и все, кажется, так и хочет сказать, что вот-де пожил человек, потрудился и достиг наконец счастья, возможного на земле.
В главном доме было светло и так же тихо, не шумнее, чем при обыкновенных гостях, и в одно из раскрытых темных окон сильно
пахло жасмином, только что расцветшим,
сиренью и табаком.
Им, его повадкой любовались, он чувствовал это и ещё более пьянел от радости быть таким, каков есть. Он сиял и сверкал, как этот весенний, солнечный день, как вся земля, нарядно одетая юной зеленью трав и листьев, дымившаяся
запахом берёз и молодых сосен, поднявших в голубое небо свои золотистые свечи, — весна в этом году была ранняя и жаркая, уже расцветала черёмуха и
сирень. Всё было празднично, всё ликовало; даже люди в этот день тоже как будто расцвели всем лучшим, что было в них.
Отовсюду сильнее
запахло цветами, обильная роса облила траву, соловей защелкал недалеко в кусте
сирени и затих, услыхав наши голоса; звездное небо как будто опустилось над нами.
У перил террасы пышно разрослись кусты
сирени, акаций; косые лучи солнца, пробиваясь сквозь их листву, дрожали в воздухе тонкими золотыми лентами. Узорчатые тени лежали на столе, тесно уставленном деревенскими яствами; воздух был полон
запахом липы,
сирени и влажной, согретой солнцем земли. В парке шумно щебетали птицы, иногда на террасу влетала пчела или оса и озабоченно жужжала, кружась над столом. Елизавета Сергеевна брала в руки салфетку и, досадливо размахивая ею в воздухе, изгоняла пчёл и ос.
Выехали за город и побежали рысью по большой дороге. Здесь уже не
пахло акацией и
сиренью, не слышно было музыки, но зато
пахло полем, зеленели молодые рожь и пшеница, пищали суслики, каркали грачи. Куда ни взглянешь, везде зелено; только кое-где чернеют бахчи да далеко влево на кладбище белеет полоса отцветающих яблонь.
Был седьмой час вечера — время, когда белая акация и
сирень пахнут так сильно, что, кажется, воздух и сами деревья стынут от своего
запаха.
Весенний вечер быстро темнеет, и вот на дворе уже ночь. В окно слышны свистки пароходов на Днепре, и скользит далекий
запах травы, пыли,
сирени, нагретого камня. Вода звонкими каплями мерно падает внутри умывальника. Но в дверь опять стучатся.
И, как будто вторя мрачной тени, осенившей природу, легкий ветерок пронесся по листьям и донес до окна росистый
запах листьев, влажной земли и цветущей
сирени.
— Lilas de perse [Персидская
сирень (франц.).] — это мило: я люблю этот
запах!
Загремел рояль; грустный вальс из залы полетел в настежь открытые окна, и все почему-то вспомнили, что за окнами теперь весна, майский вечер. Все почувствовали, что в воздухе
пахнет молодой листвой тополя, розами и
сиренью. Рябович, в котором под влиянием музыки заговорил выпитый коньяк, покосился на окно, улыбнулся и стал следить за движениями женщин, и ему уже казалось, что
запах роз, тополя и
сирени идет не из сада, а от женских лиц и платьев.
Открытое настежь окно спальни, зеленые ветки, заглядывающие в это окно, утреннюю свежесть,
запах тополя,
сирени и роз, кровать, стул и на нем платье, которое вчера шуршало, туфельки, часики на столе — всё это нарисовал он себе ясно и отчетливо, но черты лица, милая сонная улыбка, именно то, что важно и характерно, ускользало от его воображения, как ртуть из-под пальца.
Тут так же, как и в зале, окна были открыты настежь и
пахло тополем,
сиренью и розами…