Неточные совпадения
«Всё-таки он хороший
человек, правдивый, добрый и
замечательный в своей сфере, — говорила себе Анна, вернувшись к себе, как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его нельзя любить. Но что это уши у него так странно выдаются! Или он обстригся?»
Вернер
человек замечательный по многим причинам.
Это был
человек лет семидесяти, высокого роста, в военном мундире с большими эполетами, из-под воротника которого виден был большой белый крест, и с спокойным открытым выражением лица. Свобода и простота его движений поразили меня. Несмотря на то, что только на затылке его оставался полукруг жидких волос и что положение верхней губы ясно доказывало недостаток зубов, лицо его было еще
замечательной красоты.
Но всего
замечательнее была в этой картине фигура
человека, стоящего на баке [Бак — носовая часть верхней палубы, носовая над стройка.] спиной к зрителю.
Анна Сергеевна недавно вышла замуж, не по любви, но по убеждению, за одного из будущих русских деятелей,
человека очень умного, законника, с крепким практическим смыслом, твердою волей и
замечательным даром слова, —
человека еще молодого, доброго и холодного как лед.
Это было все, что длинный, сухой
человек имел в себе привлекательного, и, однако, за ним все шли и все на него смотрели, как будто на самое
замечательное произведение природы.
— Очень культурный
человек, знаток музыки и
замечательный оратор. Вице-президент общества гигиенистов. Ты, конечно, знаешь: здесь так много больных, что нужно очень оберегать здоровье здоровых.
— Странное дело, — продолжал он, недоуменно вздернув плечи, — но я замечал, что чем здоровее
человек, тем более жестоко грызет его цинга, а слабые переносят ее легче. Вероятно, это не так, а вот сложилось такое впечатление. Прокаженные встречаются там, меряченье нередко… Вообще — край не из веселых. И все-таки, знаешь, Клим, —
замечательный народ живет в государстве Романовых, черт их возьми! Остяки, например, и особенно — вогулы…
—
Замечательный анекдот! Р-революция, знаете, а? Жулик продаст револьвер, а то — ухлопает кого-нибудь… из любопытства может хлопнуть. Ей-богу! Интересно пальнуть по
человеку…
—
Замечательный акустический феномен, — сообщил Климу какой-то очень любезный и женоподобный
человек с красивыми глазами. Самгин не верил, что пушка может отзываться на «музыку небесных сфер», но, настроенный благодушно, соблазнился и пошел слушать пушку. Ничего не услыхав в ее холодной дыре, он почувствовал себя очень глупо и решил не подчиняться голосу народа, восхвалявшему Орину Федосову, сказительницу древних былин Северного края.
— Вы, Анфимьевна, —
замечательная женщина! Вы, в сущности, великий
человек! Жизнь держится кроткой и неистощимой силою таких
людей, как вы! Да, это — так…
— Лютов —
замечательный! Он — точно Аким Александрович Никитин, — знаешь, директор цирка? — который насквозь видит всех артистов, зверей и
людей.
Клим знал его: это — Ермаков,
замечательный анекдотист, искуснейший чтец рассказов Чехова, добрейший
человек и богема.
Ко всей деятельности, ко всей жизни Штольца прирастала с каждым днем еще чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение, шел в круг
людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или
замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса.
— Лесничий! — повторил Райский, — какой лесничий? Что он за
человек? молодой, образованный,
замечательный!..
А между тем все это вздор и гнусная клевета: ты законнорожденный, Долгорукий, сын Макара Иваныча Долгорукого,
человека почтенного и
замечательного умом и характером.
— Как вы нашли доктора? — спрашивала Надежда Васильевна, когда доктор уехал. — Он произвел на вас неприятное впечатление своей вежливостью и улыбками? Уж это его неисправимый недостаток, а во всем остальном это
замечательный, единственный
человек. Вы полюбите его всей душой, когда узнаете поближе. Я не хочу захваливать его вперед, чтобы не испортить вашего впечатления…
— Чего вы смеетесь? Конечно, подарок, а то как же? Мы, сидя в Узле, совсем заплесневели, а тут вдруг является совершенно свежий
человек, с громадной эрудицией, с оригинальным складом ума, с
замечательным даром слова… Вы только послушайте, как Лоскутов говорит…
— То есть не смешной, это ты неправильно. В природе ничего нет смешного, как бы там ни казалось
человеку с его предрассудками. Если бы собаки могли рассуждать и критиковать, то наверно бы нашли столько же для себя смешного, если не гораздо больше, в социальных отношениях между собою
людей, их повелителей, — если не гораздо больше; это я повторяю потому, что я твердо уверен, что глупостей у нас гораздо больше. Это мысль Ракитина, мысль
замечательная. Я социалист, Смуров.
Меня занимали исключительно одни
люди; я ненавидел любопытные памятники,
замечательные собрания, один вид лон-лакея [Лон-лакей — лакей, которого берут за плату; здесь: проводник.] возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе».
И что всего
замечательнее, — несмотря на то, что «заказы» этого рода оплачивались широко, у этих
людей никогда не бывало денег.
Осуществиться журнал мог только благодаря доктору Мотту,
человеку сильного характера,
замечательному христианскому деятелю, возглавлявшему Христианский союз молодых
людей и Христианскую студенческую федерацию, большому другу русских и православия.
Великое утешение мне доставляло проникновение в жизнь
замечательных, необыкновенных
людей, переживание трагизма их судьбы.
Аристотель говорит в своей, во многих отношениях
замечательной, «Политике»: «
Человек есть естественно животное политическое, предназначенное к жизни в обществе, и тот, кто по своей природе не является частью какого-либо государства, есть существо деградированное или превосходящее
человека».
В это время, перед ссылкой, я познакомился с
человеком, который остался моим другом на всю жизнь, быть может, единственным другом, и которого я считаю одним из самых
замечательных и лучших
людей, каких мне приходилось встречать в жизни.
И —
замечательное явление, которое, наверное, помнят мои товарищи: сотни полторы
человек, только что выйдя из церкви, зная, что этот вопрос им будет предложен одному за другим, по большей части не могли вспомнить ни евангелия, ни апостола.
Епиходов. Я развитой
человек, читаю разные
замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он… (Показывает револьвер.)
К. Леонтьев — один из самых
замечательных у нас
людей, в нем подкупает смелость, искренность и радикализм мысли, его религиозная судьба волнует.
Таков был
замечательный историк церкви Болотов,
человек необъятной учености.
Но во многом я расходился с
людьми того
замечательного времени.
Потом самые
замечательные религиозно-философские мысли были у нас высказаны не специальными богословами, а писателями,
людьми вольными.
Наиболее интересен Н. Михайловский,
человек умственно одаренный,
замечательный социолог, поставивший интересные проблемы, но с очень невысокой философской культурой, знакомый, главным образом, с философией позитивизма.
Но вот что писали о нем самые
замечательные русские
люди.
В русской христианской мысли XIX в. — в учении о свободе Хомякова, в учении о Богочеловечестве Вл. Соловьева, во всем творчестве Достоевского, в его гениальной диалектике о свободе, в
замечательной антропологии Несмелова, в вере Н. Федорова в воскрешающую активность
человека приоткрывалось что-то новое о
человеке.
Хоть и действительно он имел и практику, и опыт в житейских делах, и некоторые, очень
замечательные способности, но он любил выставлять себя более исполнителем чужой идеи, чем с своим царем в голове,
человеком «без лести преданным» и — куда не идет век? — даже русским и сердечным.
В одном из вагонов третьего класса, с рассвета, очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира, — оба
люди молодые, оба почти налегке, оба не щегольски одетые, оба с довольно
замечательными физиономиями, и оба пожелавшие, наконец, войти друг с другом в разговор.
Это был
человек замечательный по своим беспрерывным и анекдотическим неудачам, — один отставной офицер, хорошей дворянской фамилии, и даже в этом отношении почище Тоцкого, некто Филипп Александрович Барашков.
Это был даже
замечательный ученый; он был корреспондентом многих уважаемых
людей в науке и много денег в помощь науки употребил.
— Мне кажется, что вас слишком уже поразил случай с вашим благодетелем, — ласково и не теряя спокойствия заметил старичок, — вы воспламенены… может быть, уединением. Если бы вы пожили больше с
людьми, а в свете, я надеюсь, вам будут рады, как
замечательному молодому
человеку, то, конечно, успокоите ваше одушевление и увидите, что всё это гораздо проще… и к тому же такие редкие случаи… происходят, по моему взгляду, отчасти от нашего пресыщения, а отчасти от… скуки…
Кроме Белоконской и «старичка сановника», в самом деле важного лица, кроме его супруги, тут был, во-первых, один очень солидный военный генерал, барон или граф, с немецким именем, —
человек чрезвычайной молчаливости, с репутацией удивительного знания правительственных дел и чуть ли даже не с репутацией учености, — один из тех олимпийцев-администраторов, которые знают всё, «кроме разве самой России»,
человек, говорящий в пять лет по одному «
замечательному по глубине своей» изречению, но, впрочем, такому, которое непременно входит в поговорку и о котором узнается даже в самом чрезвычайном кругу; один из тех начальствующих чиновников, которые обыкновенно после чрезвычайно продолжительной (даже до странности) службы, умирают в больших чинах, на прекрасных местах и с большими деньгами, хотя и без больших подвигов и даже с некоторою враждебностью к подвигам.
Богаче и
замечательнее всех Лаврецких был родной прадед Федора Иваныча, Андрей,
человек жестокий, дерзкий, умный и лукавый.
— Вот место
замечательное, — начал он, положив перед Лизою книжку, и, указывая костяным ножом на открытую страницу, заслонив ладонью рот, читал через Лизино плечо: «В каждой цивилизованной стране число
людей, занятых убыточными производствами или ничем не занятых, составляет, конечно, пропорцию более чем в двадцать процентов сравнительно с числом хлебопашцев». Четыреста двадцать четвертая страница, — закончил он, закрывая книгу, которую Лиза тотчас же взяла у него и стала молча перелистывать.
— А так: там только одни красавицы. Вы понимаете, какое счастливое сочетание кровей: польская, малорусская и еврейская. Как я вам завидую, молодой
человек, что вы свободный и одинокий. В свое время я таки показал бы там себя! И
замечательнее всего, что необыкновенно страстные женщины. Ну прямо как огонь! И знаете, что еще? — спросил он вдруг многозначительным шепотом.
— Да, но
замечательнее всего то, что я совсем не имею высокой чести знать этого артиста столичных театров. Впрочем, здесь на обороте что-то еще написано. Судя по почерку, писано
человеком сильно пьяным и слабо грамотным.
— Да накажи меня бог! А впрочем, позвольте, молодой
человек! Вы сами понимаете. Я был холостой, и, конечно, понимаете, всякий
человек грешен… Теперь уж, конечно, не то. Записался в инвалиды. Но от прежних дней у меня осталась
замечательная коллекция. Подождите, я вам сейчас покажу ее. Только, пожалуйста, смотрите осторожнее.
Один большой писатель —
человек с хрустально чистой душой и
замечательным изобразительным талантом — подошел однажды к этой теме, и вот все, что может схватить глаз внешнего, отразилось в его душе, как в чудесном зеркале.
— Ох! Ч!то вы мне будете говорить?
Замечательный город! Ну, совсем европейский город. Если бы вы знали, какие улицы, электричество, трамваи, театры! А если бы вы знали, какие кафешантаны! Вы сами себе пальчики оближете. Непременно, непременно советую вам, молодой
человек, сходите в Шато-де-Флер, в Тиволи, а также проезжайте на остров. Это что-нибудь особенное. Какие женщины, ка-ак-кие женщины!
— Помните ли, как вы угощали меня представлениями милейшего нашего Замина? — проговорил Плавин. — И я вас хочу угостить тем же: вот господин Пенин (и Плавин при этом указал на пятого своего гостя, молодого
человека, вышедшего тоже в зало), он талант в этом роде
замечательный. Спойте, милейший, вашу превосходную песенку про помещиков.
Эти
люди обладают чрезвычайным чутьем относительно мелочей жизни и
замечательною подвижностью, которая дозволяет им везде попадаться в глаза, так сказать, с оника.
Сверх того, они «боятся», и что всего
замечательнее, боятся именно того, что всего менее способно возбуждать страх в мыслящем
человеке.