Неточные совпадения
Вера все это
заметила: на ее болезненном лице изображалась глубокая
грусть; она сидела в тени у окна, погружаясь в широкие кресла… Мне стало жаль ее…
Как изменилася Татьяна!
Как твердо в роль свою вошла!
Как утеснительного сана
Приемы скоро приняла!
Кто б
смел искать девчонки нежной
В сей величавой, в сей небрежной
Законодательнице зал?
И он ей сердце волновал!
Об нем она во мраке ночи,
Пока Морфей не прилетит,
Бывало, девственно
грустит,
К луне подъемлет томны очи,
Мечтая с ним когда-нибудь
Свершить смиренный жизни путь!
Долго спрашивал ее муж, долго передавала она, как больная врачу, симптомы
грусти, высказывала все глухие вопросы, рисовала ему смятение души и потом — как исчезал этот мираж — все, все, что могла припомнить,
заметить.
На прощанье Агриппина Филипьевна даже с некоторой
грустью дала
заметить Привалову, что она, бедная провинциалка, конечно, не рассчитывает на следующий визит дорогого гостя, тем более что и в этот успела наскучить, вероятно, до последней степени; она, конечно, не
смеет даже предложить столичному гостю завернуть как-нибудь на один из ее четвергов.
Дерсу спешно поднялся с места и, повернувшись лицом в ту сторону, что-то закричал ей громким голосом, в котором я
заметил нотки
грусти, страха и радости.
Грусть его по ней, в сущности, очень скоро сгладилась; но когда
грусть рассеялась на самом деле, ему все еще помнилось, что он занят этой
грустью, а когда он
заметил, что уже не имеет
грусти, а только вспоминает о ней, он увидел себя в таких отношениях к Вере Павловне, что нашел, что попал в большую беду.
— Какая она здоровая! — с
грустью заметила она, любуясь девочкой. — Вся крепкая, как рыба.
— Они-с… Я ведь у них проживаю и все вижу, а сказать никому не
смею, даже богоданной маменьке. Не поверят-с. И даже меня же могут завинить в напраслине. Жена перед мужем всегда выправится, и я же останусь в дураках. Это я насчет Галактиона, сестрица. А вот ежели бы вы, напримерно, вечером заглянули к ним, так собственноручно увидели бы всю
грусть. Весьма жаль.
Голиковский как-то особенно внимательно смотрел все время на Нюрочку, а потом с
грустью в голосе
заметил...
Когда мать выглянула из окошка и увидала Багрово, я
заметил, что глаза ее наполнились слезами и на лице выразилась
грусть; хотя и прежде, вслушиваясь в разговоры отца с матерью, я догадывался, что мать не любит Багрова и что ей неприятно туда ехать, но я оставлял эти слова без понимания и даже без внимания и только в эту минуту понял, что есть какие-нибудь важные причины, которые огорчают мою мать.
— Вот, брат, целый час жду тебя и, признаюсь, никак не ожидал… тебя так найти, — продолжал он, осматриваясь в комнате и неприметно мигая мне на Елену. В глазах его изображалось изумление. Но, вглядевшись в него ближе, я
заметил в нем тревогу и
грусть. Лицо его было бледнее обыкновенного.
Одно еще я
заметил: в ней много
грусти, точно тайны какой-то; она неговорлива; в доме почти всегда молчит, точно запугана…
Дедушка сам сознавал эти недостатки своей машины и иногда
замечал шутливо, но с оттенком тайной
грусти...
Девушка между тем успела разглядеть, что Александр был совсем другого рода человек, нежели Костяков. И костюм Александра был не такой, как Костякова, и талия, и лета, и манеры, да и все. Она быстро
заметила в нем признаки воспитания, на лице прочла мысль; от нее не ускользнул даже и оттенок
грусти.
Замечу лишь, что это был человек даже совестливый (то есть иногда), а потому часто
грустил.
— Это всего было чрез год как они меня у прежних господ купили. Я прожил этот годок в ужасной
грусти, потому что был оторван, знаете, от крови родной и от фамилии. Разумеется, виду этого, что
грущу, я не подавал, чтобы как помещице о том не донесли или бы сами они не
заметили; но только все это было втуне, потому что покойница все это провидели. Стали приближаться мои именины они и изволят говорить...
Ах, Андрей, Андрей, прекрасно это солнце, это небо, все, все вокруг нас прекрасно, а ты
грустишь; но если бы в это мгновение ты держал в своей руке руку любимой женщины, если б эта рука и вся эта женщина были твои, если бы ты даже глядел ее глазами, чувствовал не своим, одиноким, а ее чувством, — не
грусть, Андрей, не тревогу возбуждала бы в тебе природа, и не стал бы ты
замечать ее красоты; она бы сама радовалась и пела, она бы вторила твоему гимну, потому что ты в нее, в немую, вложил бы тогда язык!
— Я, право, не знаю, чего вы от меня хотите? После ее болезни я стал
замечать ее
грусть и его немое безвыходное отчаяние. Я почти перестал ходить к ним, вы это знаете, а чего мне это стоило, знаю я; двадцать раз принимался я писать к ней — и, боясь ухудшить ее состояние, не писал; я бывал у них — и молчал; в чем же вы меня упрекаете, что вы хотите от меня, надеюсь, что не простое желание бросить в меня несколько оскорбительных выражений привело вас ко мне?
Когда, наконец, Елизавета Петровна позвала дочь сесть за стол, то Елена, несмотря на свою
грусть, сейчас же
заметила, что к обеду были поданы: жареная дичь из гастрономического магазина, бутылка белого вина и, наконец, сладкий пирог из грецких орехов, весьма любимый Еленою.
— Это всего было через год, как они меня у прежних господ купили. Я прожил этот годок в
грусти, потому был отторгнут, знаете, от фамилии. Разумеется, виду этого, что
грущу, я не подавал, чтобы как помещице в том не донесли или бы сами они не
заметили, но только все это было втуне, потому что покойница, по большому уму своему, все это провидели. Стали приближаться мои именины, она и изволит говорить...
Тоскливо с ними: пьют они, ругаются между собою зря, поют заунывные песни, горят в работе день и ночь, а хозяева греют свой жир около них. В пекарне тесно, грязно, спят люди, как собаки; водка да разврат — вся радость для них. Заговорю я о неустройстве жизни — ничего, слушают,
грустят, соглашаются; скажу: бога, —
мол, — надо нам искать! — вздыхают они, но — непрочно пристают к ним мои слова. Иногда вдруг начнут издеваться надо мной, непонятно почему. А издеваются зло.
Уныло юноша глядел
На опустелую равнину
И
грусти тайную причину
Истолковать себе не
смел.
С ним черноокая Земфира,
Теперь он вольный житель мира,
И солнце весело над ним
Полуденной красою блещет;
Что ж сердце юноши трепещет?
Какой заботой он томим?
Вот каким грезам предавался твой почти сорокалетний друг, сидя, одинокий, в своем одиноком домишке! Что, если бы кто подсмотрел меня? Ну, так что ж? Я бы нисколько не устыдился. Стыдиться — это тоже признак молодости; а я, знаешь ли, почему стал
замечать, что стараюсь? Вот почему. Я теперь стараюсь преувеличивать перед самим собою свои веселые ощущения и укрощать грустные, а в дни молодости я поступал совершенно наоборот. Бывало, носишься с своей
грустью, как с кладом, и совестишься веселого порыва…
Как наконец
заметила она,
Что, от нее без
грусти удаляясь
Под разными предлогами, не стал
Он находить веселья в разговоре нежном,
Что к ней он вовсе охладел,
Что не дивился уж красе ее наряда,
И призывающего взгляда
Он понимать уж не умел.
Увы! Дворец Бахчисарая
Скрывает юную княжну.
В неволе тихой увядая,
Мария плачет и
грустит.
Гирей несчастную щадит:
Ее унынье, слезы, стоны
Тревожат хана краткий сон,
И для нее смягчает он
Гарема строгие законы.
Угрюмый сторож ханских жен
Ни днем, ни ночью к ней не входит;
Рукой заботливой не он
На ложе сна ее возводит;
Не
смеет устремиться к ней
Обидный взор его очей...
Что ж полон
грусти ум Гирея?
Чубук в руках его потух;
Недвижим и дохнуть не
смея,
У двери знака ждет эвнух.
Встает задумчивый властитель;
Пред ним дверь настежь. Молча он
Идет в заветную обитель
Еще недавно милых жен.
— Мне кажется, ваше сиятельство, эта ярмарка скорее может навести
грусть, чем доставить удовольствие, —
заметил Шамаев.
— Не мути мою душу. Грех!.. — с
грустью и досадой ответил Иван Григорьич. — Не на то с тобой до седых волос в дружбе прожили, чтоб на старости издеваться друг над другом. Полно чепуху-то
молоть, про домашних лучше скажи! Что Аксинья Захаровна? Детки?
А когда придет на место, станет он зябнуть от сибирского холода, зачахнет и умрет тихо, молча, так что никто не
заметит, а его скрипки, заставлявшие когда-то родную деревню и веселиться и
грустить, пойдут за двугривенный чужаку-писарю или ссыльному, ребята чужака оборвут струны, сломают кобылки, нальют в нутро воды…
Я обожала ее улыбки, как обожала ее песни… Одну на них я отлично помню. В ней говорилось о черной розе, выросшей на краю пропасти в одном из ущелий Дагестана… Порывом ветра пышную дикую розу снесло в зеленую долину… И роза
загрустила и зачахла вдали от своей милой родины… Слабея и умирая, она тихо
молила горный ветерок отнести ее привет в горы…
Как я
заметила, он ужасно похудел, глубокая
грусть видна на его лице.
— Я тоже, тетя,
заметил печаль и озабоченность кузины… — с
грустью отвечал молодой офицер, — и тоже надеюсь, что нынешний вечер, к которому она готовится с такой поспешностью, рассеет ее
грусть…
То, что сказала ей Ядвига о ее дочери, то, что
заметила она сама, заставило ее призадуматься. Она также в возрасте Ирены была мечтательницей, как выражалась нянька, и ей также были знакомы эта
грусть, тоска, неопределенные желания, жажда перемены жизни.
У одного Егора Никифорова порой в глазах светилась
грусть, когда он смотрел на счастливые лица обитателей высокого дома. Он старался скрыть эту
грусть, это томящее его предчувствие стерегущего высокий дом несчастья от окружающих, и это было для него тем легче, что эти окружающие, счастливые и довольные, не
замечали странного выражения его глаз, а, быть может, приписывали его перенесенным им страданиям на каторге и в силу этого не решались спросить его.
— Нет, родина теперь для меня — пустыня! Не смущай меня, не мешай мне размыкать
грусть, или домыкать жизнь. Поле битвы теперь для меня — и отчизна, и пища, и воздух, словом, вся потребность житейская, только там и отдыхает душа моя — в широком раздолье, где бренчат
мечи булатные и баюкают ее словно младенца песней колыбельною. Не мешай же мне! Я отвыкаю от родины, от Насти.
Несколько раз не ее светлые глазки набегало какое-то облачко
грусти… и она особенно пристально, с какой-то затаенной мыслью смотрела на друга своего мужа. Урбанов веселый и счастливый, не
замечал ничего…
— Нет, не жаловалась… этого сказать нельзя… Но видите ли, на нее нападает какая-то
грусть; она все мечтает о Петербурге и вообще об иной жизни, нежели та, которую она ведет здесь и в пансионе, — с расстановкой
заметила Ядвига.
Суров с вида был отец, но и на пасмурном его лице мальчик угадывал иногда
грусть нежной, любящей натуры; среди редких его ласк
замечал на глазах его невольную слезу, которую старый воин тотчас старался скрыть от сына.
Мамка
заметила, что питомица ее
грустит, сохнет, спадает с лица; отец тоже стал примечать.
Леонид Михайлович Свирский ничего этого не
замечал, как не
замечал выражения лица своей бывшей подруги, минутами носящего на себе отпечаток такой безысходной
грусти и отчаяния, которое далеко не гармонировало с ее наружным, каким-то ухарским весельем.
Князь был высокий, статный молодой человек с выразительным породистым лицом, с теми изысканно-изящными манерами, которые приобретаются исключительно в придворной сфере, где люди каждую минуту думают о сохранении элегантной внешности. На лице его лежала печать
грусти, деланной или искренней — это, конечно, было тайной его сердца, но это выражение вполне гармонировало с обстановкой, местом и причиной приема. Все
заметили, что князь с особой почтительностью поцеловал руку княгини Вассы Семеновны Полторацкой.
Если бы, впрочем, последний был более проницателен, то он, быть может,
заметил бы и другие причины
грусти и утомления Федора Дмитриевича.
— Нет, родина теперь для меня — пустыня! Не смущай меня, не мешай мне размыкать
грусть, или домыкать жизнь. Поле битвы теперь для меня — и отчизна, и пища, и воздух, словом, вся потребность житейская, только там и отдыхает душа моя — в широком раздолье, где бренчат
мечи булатные и баюкают ее, словно младенца, песнею колыбельною. Не мешай же мне! Я отвыкаю от родины, от Насти.
Побеседовав с матерью еще некоторое время, Домаша вернулась в светлицу и села за пяльцы. Верная данному няне слову, Ксения Яковлевна тоже усердно работала за пяльцами. Домаша только однажды с
грустью посмотрела на нее, но тотчас же заставила себя улыбнуться, боясь, чтобы она не
заметила этого взгляда и не потребовала объяснений.
Уедешь, буду сильно
грустить, что потеряла друга, и
молить Бога, чтобы Он возвратил тебя на путь истинный.
— А, Ростов? Здорово, здорово! — закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с
грустью заметил, как с этою привычною развязностью и оживленностью какое-то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно
заметила состояние своего брата. Она
заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя,
грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. «Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю», почувствовала она, и сказала себе: «Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я».
Едва их немножечко поосвободили от
замета, как они тронулись и повезли застывших кумовьев и ребенка на хутор. Дукачиха не знала, что ей делать:
грустить ли о несчастии мужа или более радоваться о спасении ребенка. Взяв мальчика на руки и поднеся его к огню, она увидала на нем крест и тотчас радостно заплакала, а потом подняла его к иконе и с горячим восторгом, глубоко растроганным голосом сказала...
Так и так, — докладывает Лушников. Не извольте,
мол, ваше благородие,
грустить. Бог дал, Бог и взял.