Неточные совпадения
Герой, однако же, совсем этого не
замечал, рассказывая множество приятных вещей, которые уже случалось ему произносить в подобных случаях в разных местах: именно в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софроновна с тремя золовками: Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной; у Федора Федоровича Перекроева в Рязанской губернии; у Фрола Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были свояченица его Катерина Михайловна и внучатные сестры ее
Роза Федоровна и Эмилия Федоровна; в Вятской губернии у Петра Варсонофьевича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславной и двумя сводными сестрами — Софией Александровной и Маклатурой Александровной.
Большая девица, с которой я танцевал, делая фигуру,
заметила меня и, предательски улыбнувшись, — должно быть, желая тем угодить бабушке, — подвела ко мне Сонечку и одну из бесчисленных княжон. «Rose ou hortie?» [
Роза или крапива? (фр.)] — сказала она мне.
— К вашим услугам, Марфа Васильевна!.. сочту себя счастливым… — приговаривал он. — Какая отменная девица! — вполголоса добавил он, обращаясь к Райскому, — это распускающаяся, так сказать,
роза на стебельке, до коей даже дыхание ветерка не
смеет коснуться!
С наступлением ночи опять стало нервам больно, опять явилось неопределенное беспокойство до тоски от остроты наркотических испарений, от теплой мглы, от теснившихся в воображении призраков, от смутных дум. Нет, не вынесешь долго этой жизни среди
роз, ядов, баядерок, пальм, под отвесными стрелами, которые злобно
мечет солнечный шар!
Скромная, кроткая, нежная, прекрасная, — прекраснее Астарты, прекраснее самой Афродиты, но задумчивая, грустная, скорбящая. Перед нею преклоняют колена, ей подносят венки
роз. Она говорит: «Печальная до смертной скорби душа моя.
Меч пронзил сердце мое. Скорбите и вы. Вы несчастны. Земля — долина плача».
Такого вербного херувима в венке из бумажных
роз я именно
заметил вчера в углу, под образами, когда сидел у Марьи Тимофеевны.
С этим бабушка благословила дочь образом, поцеловала ее в голову и, отколов белую
розу с ее груди,
поместила цветок в образнике на место, откуда был снят складень.
Хозяин повел княгиню Зорину; прочие мужчины повели также дам к столу, который был накрыт в длинной галерее, увешанной картинами знаменитых живописцев, — так по крайней мере уверял хозяин, и большая часть соседей верили ему на честное слово; а некоторые знатоки, в том числе княжны Зорины, не
смели сомневаться в этом, потому что на всех рамах написаны были четкими буквами имена: Греза, Ван-дика, Рембрандта, Албана, Корреджия, Салватор
Розы и других известных художников.
Он украсит
розами детей своих и поведет их в священный храм
молить за Екатерину.
Самая старшая из сестер, Лидия Аркадьевна, стояла перед трюмо. Повернувшись боком к зеркалу и изогнув назад свою прекрасную обнаженную шею, она, слегка прищуривая близорукие глаза, закалывала в волосы чайную
розу. Она не выносила никакого шума и относилась к «мелюзге» с холодным и вежливым презрением. Взглянув на отражение Тины в зеркале, она
заметила с неудовольствием...
Я обожала ее улыбки, как обожала ее песни… Одну на них я отлично помню. В ней говорилось о черной
розе, выросшей на краю пропасти в одном из ущелий Дагестана… Порывом ветра пышную дикую
розу снесло в зеленую долину… И
роза загрустила и зачахла вдали от своей милой родины… Слабея и умирая, она тихо
молила горный ветерок отнести ее привет в горы…
Главное дело должна совершить
Роза. Приступая к нему, она падает на колена и, подняв к небу полные слез глаза,
молит Бога об успехе. „Дай мне спасти его! — восклицает она. — И потом я умру спокойно! Мне, мне будет мой Фишерлинг обязан своим спасением; он вспомнит обо мне хоть тогда, когда меня не станет; он скажет, что никто на свете не любил его, как я!”
Но содрогнется она, может быть и поздно, когда явятся у ложа ее из
роз тень брата с кровавою раною в груди, требующего
мести, тень отца с горьким упреком измены.
— Помяните мои слова… но вот, мы чуть не наткнулись на Гельмет. Могут нас
заметить, пересказать баронессе, и тогда — поклон всем надеждам! Прощайте, господин оберст-вахтмейстер! Помните, что вам назначено сокровище, которое теперь скрывается за этой зеленой занавесью… Видите ли открытое угольное окошко? на нем стоит горшок с
розами… видите? — это спальня вашей Луизы.
Мысль о спасении помутила взоры Паткуля; он не
заметил крови на ноге избавительницы своей.
Роза имела предосторожность вытереть пилу, которую ему подала.
— Друзьями, — договорил Сурмин, глубоко вздохнув. — Я у ног ваших, преданный вам еще более, чем когда-либо. Если постигнет вас какое-либо несчастье… (
молю Бога отвратить его от вас), жизнь ваша не усыпана
розами… могут быть случаи… обратитесь тогда ко мне, и вы найдете во мне человека, готового пожертвовать вам всем, чем может только располагать.
Он не
замечал более этого скромного цветка родины, распустившегося тогда во всей юности и свежести, — он вдыхал опьяняющий аромат чудной
розы, выросшей под чужим небом, — все остальное исчезло, потонуло в тумане.