Неточные совпадения
Хоругвеносцы уже прошли, публика
засмеялась, а длинноусый, обнажая кривые зубы, продолжал говорить все более весело и громко. Под впечатлением этой сцены Самгин вошел в
зал Московской гостиницы.
Антонида Ивановна весело
засмеялась и провела Привалова в маленькую голубую гостиную в неизменном русском вкусе. Когда проходили по
залу, Привалов заметил открытое фортепьяно и спросил...
Антонида Ивановна тихонько
засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь
зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
Публика опять
смеялась, так что председатель пригрозил удалить из
залы заседания всех. Харитина точно вся приподнялась и вызывающе оглядывала соседей. Чему они радуются?
Прасковья Ивановна
рассмеялась и сказала: «А, ты охотник до картинок, так ступай с своим дядькой и осмотри
залу, гостиную и диванную: она лучше всех расписана; но руками ничего не трогать и меня бабушкой не звать, а просто Прасковьей Ивановной».
Сначала молодые люди
смеялись своему положению, но, когда они проходили гостиную, Павлу показалось, что едва мерцающие фигуры на портретах шевелятся в рамках. В
зале ему почудился какой-то шорох и как будто бы промелькнули какие-то белые тени. Павел очень был рад, когда все они трое спустились по каменной лестнице и вошли в их уютную, освещенную комнату. Плавин сейчас же опять принялся толковать с Симоновым.
И на другой день часу в десятом он был уже в вокзале железной дороги и в ожидании звонка сидел на диване; но и посреди великолепной
залы, в которой ходила, хлопотала,
смеялась и говорила оживленная толпа, в воображении его неотвязчиво рисовался маленький домик, с оклеенною гостиной, и в ней скучающий старик, в очках, в демикотоновом сюртуке, а у окна угрюмый, но добродушный капитан, с своей трубочкой, и, наконец, она с выражением отчаяния и тоски в опухнувших от слез глазах.
Вдоль стен по обеим сторонам
залы идут мраморные колонны, увенчанные завитыми капителями. Первая пара колонн служит прекрасным основанием для площадки с перилами. Это хоры, где теперь расположился известнейший в Москве бальный оркестр Рябова: черные фраки, белые пластроны, огромные пушистые шевелюры. Дружно ходят вверх и вниз смычки. Оттуда бегут,
смеясь, звуки резвого, возбуждающего марша.
Познакомился он с ним необычно и смешно: пришёл однажды в предвечерний час к Ревякиным, его встретила пьяная кухарка, на вопрос — дома ли хозяева? — проворчала что-то невнятное,
засмеялась и исчезла, а гость прошёл в
зал, покашлял, пошаркал ногами, прислушался, — было тихо.
И гость нам не отказал: он,
смеясь, подал руки мне и сестре Nathalie, и мы с ним, выйдя в
залу, начали бегать около большого круглого стола, и, признаться сказать, превесело провели час пред обедом.
Студенты
засмеялись, и почти в то же время одна из служанок, внеся. в
залу огромную миску с супом, объявила, что кушанье готово.
Вершинин(
смеется, Соленому). Пойдемте в
залу.
Сначала бабушка не поняла, но когда увидела, что крупёр загреб ее четыре тысячи гульденов вместе со всем, что стояло на столе, и узнала, что zero, который так долго не выходил и на котором мы проставили почти двести фридрихсдоров, выскочил, как нарочно, тогда, когда бабушка только что его обругала и бросила, то ахнула и на всю
залу сплеснула руками. Кругом даже
засмеялись.
Я вдруг очнулся. Как? я выиграл в этот вечер сто тысяч флоринов! Да к чему же мне больше? Я бросился на билеты, скомкал их в карман, не считая, загреб все мое золото, все свертки и побежал из воксала. Кругом все
смеялись, когда я проходил по
залам, глядя на мои оттопыренные карманы и на неровную походку от тяжести золота. Я думаю, его было гораздо более полупуда. Несколько рук протянулись ко мне; я раздавал горстями, сколько захватывалось. Два жида остановили меня у выхода.
Несколько минут Сергей Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета, прошел
залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную, опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет, первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: «Я не позволю вам
смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему мужу, если вы…» Здесь он остановился, потому что в комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
Слышно было, Как он, солидно ступая, прошел через
залу, потом через гостиную, чему-то солидно
засмеялся и сказал игравшему молодому человеку: «Бра-о! бра-о!» Скоро шаги его затихли: должно быть, вышел в сад.
Манюся прищурила глаза и показала ему кончик языка, потом
засмеялась и ушла. А через минуту она уже стояла среди
залы, хлопала в ладоши и кричала...
И каждый день идет в нем пир горой.
Смеются гости, и бренчат стаканы.
В стекле граненом дар земли чужой
Клокочет и шипит аи румяный,
И от крыльца карет недвижный строй
Далеко тянется, и в
зале длинной,
В толпе мужчин, услужливой и чинной,
Красавицы, столицы лучший цвет,
Мелькают… Вот учтивый менуэт
Рисуется вам; шопот удивленья,
Улыбки, взгляды, вздохи, изъясненья…
— Я так рада! —
засмеялась еврейка, осторожно отводя его руку. — Ну, идите в
залу. Там всё знакомые… Я пойду скажу, чтобы вам чаю подали. Вас Алексеем зовут? Ну, ступайте, я сейчас…
Пока судьи совещаются, Толпенников выкуривает с генералом папиросу, о чем-то
смеется, кому-то пожимает руку и уходит в глубину
залы, к окну, чтобы еще раз пережить свою речь. Она звучит еще в его ушах, когда его настигает толстяк-околоточный.
Он прошел террасу, большую
залу, гостиную и остановился в последней, чтобы перевести дух. Отсюда слышно было, как в соседней столовой пили чай. M-me Шумихина, maman и Нюта о чем-то говорили и
смеялись.
Когда были Конопацкие: я ходил легко, легко танцевал, легко разговаривал и острил. Почти всегда дирижировал. Приятно было в котильоне идти в первой паре, придумывать фигуры, видеть, как твоей команде подчиняются все танцующие. Девичьи глаза следили за мною и вспыхивали радостью, когда я подходил и приглашал на танец. И со снисходительною жалостью я смотрел на несчастливцев, хмуро подпиравших стены танцевальной
залы, и казалось странным: что же тут трудного — легко разговаривать,
смеяться, знакомиться?
И вот после обеда я торжественно закурил папиросу. «Лимонные. Дюбек крепкий». Принес из сада. Девочки стояли вокруг и смотрели. Я
смеялся, морщился, сплевывал на пол. Папа молча ходил из столовой в
залу и назад, — серьезный и грустный, грустный. Иногда поглядит на меня, опустит голову и опять продолжает ходить.
Против Таси, через комнату, широкая арка, за нею темнота проходного закоулка, и дальше чуть мерцающий свет, должно быть из танцевальной
залы. Она огляделась. Кто-то тихо говорит справа. На диване, в полусвете единственной лампы, висевшей над креслом, где она сидела, она различила мужчину с женщиной — суховатого молодого человека в серой визитке и высокую полногрудую блондинку в черном. Лиц их Тасе не было видно. Они говорили шепотом и часто
смеялись.
Они вышли в общую
залу. Директор поддерживал Палтусова под правое плечо,
смеялся, мигал и заглядывал в лицо. Палтусов только качал головой.
— Кто от m-me Катишь? — спросила Надежда Осиповна, но тотчас же, узнав Жиркова, вскрикнула,
засмеялась и вошла в
залу. — Это ты? — спросила она. — Что это за комедия? Да откуда ты такой грязный?
И когда она крикнула через рампу: «Гдэ тух сходыт вныз, двэр есты?» — никто не
засмеялся, а Виктория Владимировна поспешила показать ей выход в зрительный
зал.
Худые, слабые члены музыканта вдруг пришли в усиленное движение, и он, подмигивая, улыбаясь и подергиваясь, тяжело, неловко пошел прыгать по
зале. В середине кадриля веселый офицер, танцевавший очень красиво и одушевленно, нечаянно толкнул спиной музыканта. Слабые, усталые ноги не удержали равновесия, и музыкант, сделав несколько подкашивающихся шагов в сторону, со всего росту упал на пол. Несмотря на резкий, сухой звук, произведенный падением, почти все
засмеялись в первую минуту.
— Ну, так как же… Валентин Эльский? (Каждый раз весь
зал начинал
смеяться.) Дело-то твое, Валентин, выходит неважное. Нужно будет тебе подумать над своею жизнью. Видал, сейчас на этом же твоем месте сидел парень, — как, хорош? Оба вы не хотите думать о социалистическом строительстве и о пятилетке. Раньше был старый капитал, при котором один хозяин сидел в кабинете и над всем командовал…
Она охватила руками шею остолбеневшего Юрки и жарко поцеловала его. Спирька вздрогнул, выпрямился, кулаки его машинально сжались.
Зал загремел рукоплесканиями. Девчата хлопали,
смеялись, приветственно махали Юрке кистями рук и платками, кричали...
Нинка перестала бывать у Баси. Но случайно встретилась с нею в театре Мейерхольда [Театр им. Вс. Э. Мейерхольда размещался на месте теперешнего Концертного
зала им. П. И. Чайковского.]. Покраснела и хотела пройти мимо. Бася,
смеясь, остановила ее.
В субботу я была в Михайловском театре. Никогда еще я так не
смеялась. И
зала, и сцена, и женщины, и все наши фертики — все это меня тешило. Я приглашала Домбровича. Он сказал мне...