Неточные совпадения
Левин положил брата
на спину, сел подле него и не дыша глядел
на его лицо. Умирающий лежал,
закрыв глаза, но
на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря
на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого лица и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
«Вы можете затоптать в грязь», слышал он слова Алексея Александровича и видел его пред собой, и видел с горячечным румянцем и блестящими
глазами лицо Анны, с нежностью и любовью смотрящее не
на него, а
на Алексея Александровича; он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, го когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки. Он опять вытянул ноги и бросился
на диван в прежней позе и
закрыл глаза.
Он поднялся опять
на локоть, поводил спутанною головой
на обе стороны, как бы отыскивая что-то, и открыл
глаза. Тихо и вопросительно он поглядел несколько секунд
на неподвижно стоявшую пред ним мать, потом вдруг блаженно улыбнулся и, опять
закрыв слипающиеся
глаза, повалился, но не назад, а к ней, к ее рукам.
Священник подождал несколько секунд, не скажет ли он еще чего, и,
закрыв глаза, быстрым владимирским
на «о» говором сказал...
Приезд его
на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что… тут, он, верно,
закрыл глаза рукою и продолжал так: «Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистая душа содрогнется! Да и к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?..» — и так далее.
Он сделался бледен как полотно, схватил стакан, налил и подал ей. Я
закрыл глаза руками и стал читать молитву, не помню какую… Да, батюшка, видал я много, как люди умирают в гошпиталях и
на поле сражения, только это все не то, совсем не то!.. Еще, признаться, меня вот что печалит: она перед смертью ни разу не вспомнила обо мне; а кажется, я ее любил как отец… ну, да Бог ее простит!.. И вправду молвить: что ж я такое, чтоб обо мне вспоминать перед смертью?
Она подняла
на меня томный, глубокий взор и покачала головой; ее губы хотели проговорить что-то — и не могли;
глаза наполнились слезами; она опустилась в кресла и
закрыла лицо руками.
Она отвернулась, облокотилась
на стол,
закрыла глаза рукою, и мне показалось, что в них блеснули слезы.
Улинька опустилась в кресла и
закрыла рукой прекрасные
глаза; как бы досадуя
на то, что не с кем было поделиться негодованием, сказала она...
Мими стояла, прислонившись к стене, и, казалось, едва держалась
на ногах; платье
на ней было измято и в пуху, чепец сбит
на сторону; опухшие
глаза были красны, голова ее тряслась; она не переставала рыдать раздирающим душу голосом и беспрестанно
закрывала лицо платком и руками.
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала
на кресле, и чулок вывалился у меня из рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла
глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит
на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и
закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была еще во власти ее звонкого хора. Это впечатление постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и, наконец, просто усталостью. Она легла
на траву, зевнула и, блаженно
закрыв глаза, уснула — по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений.
Он услышал поспешные шаги Разумихина и голос его,
закрыл глаза и притворился спящим. Разумихин отворил дверь и некоторое время стоял
на пороге, как бы раздумывая. Потом тихо шагнул в комнату и осторожно подошел к дивану. Послышался шепот Настасьи...
Мармеладов стукнул себя кулаком по лбу, стиснул зубы,
закрыл глаза и крепко оперся локтем
на стол. Но через минуту лицо его вдруг изменилось, и с каким-то напускным лукавством и выделанным нахальством взглянул
на Раскольникова, засмеялся и проговорил...
Он сошелся с девушкой у самой скамейки, но, дойдя до скамьи, она так и повалилась
на нее, в угол, закинула
на спинку скамейки голову и
закрыла глаза, по-видимому от чрезвычайного утомления.
Тогда он отправлялся в лес и ходил по нем большими шагами, ломая попадавшиеся ветки и браня вполголоса и ее и себя; или запирался
на сеновал, в сарай, и, упрямо
закрывая глаза, заставлял себя спать, что ему, разумеется, не всегда удавалось.
Павел Петрович помочил себе лоб одеколоном и
закрыл глаза. Освещенная ярким дневным светом, его красивая, исхудалая голова лежала
на белой подушке, как голова мертвеца… Да он и был мертвец.
Закрыв глаза, она несколько секунд стояла молча, выпрямляясь, а когда ее густые ресницы медленно поднялись, Климу показалось, что девушка вдруг выросла
на голову выше. Вполголоса, одним дыханием, она сказала...
«Урод. Чего боится?
На первый раз
закрыл бы
глаза, как будто касторку принимает, вот и все».
Ушел. Диомидов лежал,
закрыв глаза, но рот его открыт и лицо снова безмолвно кричало. Можно было подумать: он открыл рот нарочно, потому что знает: от этого лицо становится мертвым и жутким.
На улице оглушительно трещали барабаны, мерный топот сотен солдатских ног сотрясал землю. Истерически лаяла испуганная собака. В комнате было неуютно, не прибрано и душно от запаха спирта.
На постели Лидии лежит полуидиот.
Это приятно взволновало его, он даже
на минуту
закрыл глаза, а пред
глазами все-таки стояли черненькие буквы: «
На празднике русского труда».
На висках,
на выпуклом лбу Макарова блестел пот, нос заострился, точно у мертвого, он закусил губы и крепко
закрыл глаза. В ногах кровати стояли Феня с медным тазом в руках и Куликова с бинтами, с марлей.
В кабинете он зажег лампу, надел туфли и сел к столу, намереваясь работать, но, взглянув
на синюю обложку толстого «Дела М. П. Зотовой с крестьянами села Пожога»,
закрыл глаза и долго сидел, точно погружаясь во тьму, видя в ней жирное тело с растрепанной серой головой с фарфоровыми
глазами, слыша сиплый, кипящий смех.
К постели подошли двое толстых и стали переворачивать Самгина с боку
на бок. Через некоторое время один из них, похожий
на торговца солеными грибами из Охотного ряда, оказался Дмитрием, а другой — доктором из таких, какие бывают в книгах Жюль Верна, они всегда ошибаются, и верить им — нельзя. Самгин
закрыл глаза, оба они исчезли.
Самгин хотел сказать, что не нуждается в заботах о нем, но — молча кивнул головой. Чиновник и офицер ушли в другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся,
закрыл глаза и, должно быть, крепко сжал зубы, —
на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его лицо.
Швырнув одно ружье
на землю, дворник прыжками бросился к нему. Самгин
закрыл глаза…
Пришел длинный и длинноволосый молодой человек с шишкой
на лбу, с красным, пышным галстуком
на тонкой шее; галстук,
закрывая подбородок, сокращал, а пряди темных, прямых волос уродливо суживали это странно-желтое лицо,
на котором широкий нос казался чужим.
Глаза у него были небольшие, кругленькие, говоря, он сладостно мигал и улыбался снисходительно.
Тогда Самгин, пятясь, не сводя
глаз с нее, с ее топающих ног, вышел за дверь, притворил ее, прижался к ней спиною и долго стоял в темноте,
закрыв глаза, но четко и ярко видя мощное тело женщины, напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а рядом с нею — себя с растрепанной прической, с открытым ртом
на сером потном лице.
Самгин, оглушенный, стоял
на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и
закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул
на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
Наслаждалась она молча и лишь однажды, лежа
на коленях Самгина, прошептала,
закрыв глаза...
— А она — умная! Она смеется, — сказал Самгин и остатком неомраченного сознания понял, что он, скандально пьянея, говорит глупости. Откинувшись
на спинку стула, он
закрыл глаза, сжал зубы и минуту, две слушал грохот барабана, гул контрабаса, веселые вопли скрипок. А когда он поднял веки — Брагина уже не было, пред ним стоял официант, предлагая холодную содовую воду, спрашивая дружеским тоном...
Она взяла хлеб, откусила немножко и, бросив
на стол,
закрыла глаза, мотая головой.
Самгин швырнул газету
на пол,
закрыл глаза, и тотчас перед ним возникла картина ночного кошмара, закружился хоровод его двойников, но теперь это были уже не тени, а люди, одетые так же, как он, — кружились они медленно и не задевая его; было очень неприятно видеть, что они — без лиц,
на месте лица у каждого было что-то, похожее
на ладонь, — они казались троерукими. Этот полусон испугал его, — открыв
глаза, он встал, оглянулся...
Ее изумленное восклицание было вызвано тем, что Алина, сбросив шубу
на пол, прислонясь к стене,
закрыла лицо руками и сквозь пальцы глухо, но внятно выругалась площадными словами. Самгин усмехнулся, — это понравилось ему, это еще более унижало женщину в его
глазах.
— Нужно, чтоб дети забыли такие дни… Ша! — рявкнул он
на женщину, и она,
закрыв лицо руками, визгливо заплакала. Плакали многие. С лестницы тоже кричали, показывали кулаки, скрипело дерево перил, оступались ноги, удары каблуков и подошв по ступеням лестницы щелкали, точно выстрелы. Самгину казалось, что
глаза и лица детей особенно озлобленны, никто из них не плакал, даже маленькие, плакали только грудные.
Варвара утомленно
закрыла глаза, а когда она
закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей
на дверь, встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Он
закрыл глаза, и, утонув в темных ямах, они сделали лицо его более жутко слепым, чем оно бывает у слепых от рождения.
На заросшем травою маленьком дворике игрушечного дома, кокетливо спрятавшего свои три окна за палисадником, Макарова встретил уродливо высокий, тощий человек с лицом клоуна, с метлой в руках. Он бросил метлу, подбежал к носилкам, переломился над ними и смешным голосом заговорил, толкая санитаров, Клима...
Самгину хотелось спросить: какая она, сколько ей лет, но Долганов откинулся
на спинку кресла,
закрыл глаза и этим заставил Самгина быстро вскочить
на ноги.
Самгин смотрел
на ее четкий профиль,
на маленькие, розовые уши,
на красивую линию спины, смотрел, и ему хотелось крепко
закрыть глаза.
«Это о царе говорят», — решил Самгин,
закрывая глаза. В полной темноте звуки стали как бы отчетливей. Стало слышно, что впереди,
на следующем диване, у двери, струится слабенький голосок, прерываемый сухим, негромким кашлем, — струится, выговаривая четко.
Закрыв один
глаз, другим он задумчиво уставился в затылок Насти. Самгин понял, что он — лишний, и вышел
на двор. Там Николай заботливо подметал двор новой метлой; давно уже он не делал этого.
На улице было тихо, но в морозном воздухе огорченно звенел голос Лаврушки.
Бердников
закрыл правый
глаз, помотал головою, осматривая комнату, шумно вздохнул,
на столе пошевелилась газета.
Он оставил Самгина в состоянии неиспытанно тяжелой усталости, измученным напряжением, в котором держал его Тагильский. Он свалился
на диван,
закрыл глаза и некоторое время, не думая ни о чем, вслушивался в смысл неожиданных слов — «актер для себя», «игра с самим собой». Затем, постепенно и быстро восстановляя в памяти все сказанное Тагильским за три визита, Самгин попробовал успокоить себя...
Клим Самгин задумался, вытянувшись
на диване,
закрыв глаза.
Присев
на диван в большом зале, он
закрыл утомленные
глаза, соображая: чему можно уподобить сотни этих красочных напоминаний о прошлом?
Самгин
закрыл глаза, но все-таки видел красное от холода или ярости прыгающее лицо убийцы, оскаленные зубы его, оттопыренные уши, слышал болезненное ржание лошади, топот ее, удары шашки, рубившей забор; что-то очень тяжелое упало
на землю.
Когда он обогнул угол зеленого одноэтажного дома, дом покачнулся, и из него
на землю выпали люди. Самгин снова
закрыл глаза. Как вода из водосточной трубы, потекли голоса...
На руке своей Клим ощутил слезы.
Глаза Варвары неестественно дрожали, казалось — они выпрыгнут из глазниц. Лучше бы она
закрыла их. Самгин вышел в темную столовую, взял с буфета еще не совсем остывший самовар, поставил его у кровати Варвары и, не взглянув
на нее, снова ушел в столовую, сел у двери.
Самгин собрал все листки, смял их, зажал в кулаке и,
закрыв уставшие
глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его, лицо горело, как
на морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро почувствовал, что возмущение его не глубоко, оно какое-то физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты, не лестные для нее, в позах унизительных, голую, уставшую.
Воинов сунул за воротник френча указательные пальцы и, потянув воротник в разные стороны,
на секунду
закрыл глаза, он делал это, не прерывая натужную речь.