Неточные совпадения
— Павел Иванович, все равно: и с имуществом, и со всем, что ни есть на
свете, вы должны проститься. Вы подпали под неумолимый
закон, а не под власть какого человека.
Одним словом, если припомните, проводится некоторый намек на то, что существуют на
свете будто бы некоторые такие лица, которые могут… то есть не то что могут, а полное право имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и
закон не писан.
Между тем симпатия их росла, развивалась и проявлялась по своим непреложным
законам. Ольга расцветала вместе с чувством. В глазах прибавилось
света, в движениях грации; грудь ее так пышно развилась, так мерно волновалась.
Это предполагает одухотворение, побеждающее «мир» и его родовой
закон, просветление тела человеческого нездешним
светом.
Между тем как
законы логики,
закон тождества и
закон исключения третьего означают необходимые приспособления к условиям нашего падшего мира, дух находится в сфере, которая по ту сторону
законов логики, но в Духе есть
свет Логоса.
— В обыкновенных случаях жизни, — проговорил он тем самодовольно-доктринерским тоном, с которым спорил некогда с Григорием Васильевичем о вере и дразнил его, стоя за столом Федора Павловича, — в обыкновенных случаях жизни мордасы ноне действительно запрещены по
закону, и все перестали бить-с, ну, а в отличительных случаях жизни, так не то что у нас, а и на всем
свете, будь хоша бы самая полная французская республика, все одно продолжают бить, как и при Адаме и Еве-с, да и никогда того не перестанут-с, а вы и в отличительном случае тогда не посмели-с.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на
свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о
законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Увы! нет для раба иного
закона, кроме беззакония. С печатью беззакония он явился на
свет; с нею промаячил постылую жизнь и с нею же обязывается сойти в могилу. Только за пределами последней, как уверяет Аннушка, воссияет для него присносущий
свет Христов… Ах, Аннушка, Аннушка!
Есть на
свете солнце, месяц, звезды, грозовые тучи, царь,
закон…
— Иду я, ваше благородие, никого не трогаю… — начинает Хрюкин, кашляя в кулак. — Насчет дров с Митрий Митричем, — и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за палец… Вы меня извините, я человек, который работающий… Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому — я этим пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в
законе нет, чтоб от твари терпеть… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на
свете…
Чтобы пролить
свет на это соотношение, нужно уяснить себе природу логических
законов, этих тисков, из которых мы не можем вырваться.
Буллу свою начинает он жалобою на диавола, который куколь сеет во пшенице, и говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие книги и сочинения, в разных частях
света, наипаче в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат в себе разные заблуждения, учения пагубные, христианскому
закону враждебные, и ныне еще в некоторых местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто в печатном деле обращается в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками в областях, их, в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали книг, сочинений или писаний печатать или отдавать в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно рассмотрят или чрез ученых и православных велят рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
Вот вам тема — сопка с деревом,
А вы все о конституции…
Мы стояли перед Зверевым
В ожидании экзекуции…
Ишь какими стали ярыми
Света суд,
законы правые!
А вот я вам циркулярами
Поселю в вас мысли здравые.
Есть вам тема — сопка с деревом:
Ни гугу про конституцию!..
Мы стояли перед Зверевым
В ожидании экзекуции…
Но сие беззаконное действие распавшейся натуры не могло уничтожить вечного
закона божественного единства, а должно было токмо вызвать противодействие оного, и во мраке духом злобы порожденного хаоса с новою силою воссиял
свет божественного Логоса; воспламененный князем века сего великий всемирный пожар залит зиждительными водами Слова, над коими носился дух божий; в течение шести мировых дней весь мрачный и безобразный хаос превращен в светлый и стройный космос; всем тварям положены ненарушимые пределы их бытия и деятельности в числе, мере и весе, в силу чего ни одна тварь не может вне своего назначения одною волею своею действовать на другую и вредить ей; дух же беззакония заключен в свою внутреннюю темницу, где он вечно сгорает в огне своей собственной воли и вечно вновь возгорается в ней.
— Подготовленный под руководством М.М.Сперанского «Свод
законов Российской империи» вышел в
свет в 1833 году.] и теперь только наблюдал, как его детище всюду приводилось в исполнение.
Целых два месяца прошло после первого раута в квартале, а он, по-видимому, даже забыл и думать, что существуют на
свете известные
законы приличия.
Этого и закону-то, покуль
свет стоит, не бывало, чтобы животную тварь женским молоком воспитывать.
Но так бы это было, если бы не было
закона инерции, столь же неизменного в жизни людей и народов, сколько в неодушевленных телах, выражающегося для людей психологическим
законом, так верно выраженным в Евангелии словами: «И не шли к
свету, потому что дела их были злы».
Он еще в кадетском корпусе слышал, что есть на
свете явление, именующееся борьбою с
законом.
Помпадур понял это противоречие и, для начала, признал безусловно верною только первую половину правителевой философии, то есть, что на
свете нет ничего безусловно-обеспеченного, ничего такого, что не подчинялось бы
закону поры и времени. Он обнял совокупность явлений, лежавших в районе его духовного ока, и вынужден был согласиться, что весь мир стоит на этом краеугольном камне «Всё тут-с». Придя к этому заключению и применяя его специально к обывателю, он даже расчувствовался.
Но для человеческой совести нет писаных
законов, нет учения о невменяемости, и я несу за свое преступление казнь. Мне недолго уже нести ее. Скоро Господь простит меня, и мы встретимся все трое там, где наши страсти и страдания покажутся нам ничтожными и потонут в
свете вечной любви.
Вечно вкруг текут созвездья,
Вечно
светом мрак сменен:
Нарушенье и возмездье
Есть движения
закон.
Чрез всемирное явленье
Бог проводит мысль одну
И, как символ возрожденья,
За зимой ведет весну!
В глазах
закона я это право имею. Я знаю, что было бы очень некрасиво, если б вдруг все стали ничего не делать, но так как мне достоверно известно, что существуют на
свете такие неусыпающие черви, которым никак нельзя «ничего не делать», то я и позволяю себе маленькую льготу: с утра до ночи отдыхаю одетым, а с ночи до утра отдыхаю в одном нижнем белье. По-видимому, и
закону все это отлично известно, потому что и он с меня за мое отдыхание никакого взыска не полагает.
Все поступки человеческие, само собою, будут расчислены тогда по этим
законам, математически, вроде таблицы логарифмов, до 108 000, и занесены в календарь; или еще лучше того, появятся некоторые благонамеренные издания, вроде теперешних энциклопедических лексиконов, в которых все будет так точно исчислено и обозначено, что на
свете уже не будет более ни поступков, ни приключений.
Мало того: тогда, говорите вы, сама наука научит человека (хоть это уж и роскошь, по-моему), что ни воли, ни каприза на самом-то деле у него и нет, да и никогда не бывало, а что он сам не более, как нечто вроде фортепьянной клавиши или органного штифтика; и что, сверх того, на
свете есть еще
законы природы; так что все, что он ни делает, делается вовсе не по его хотенью, а само собою, по
законам природы.
Все на
свете — и хорошее и дурное — дается человеку не по его заслугам, а вследствие каких-то еще не известных, но логических
законов, на которые я даже указать не берусь, хоть иногда мне кажется, что я смутно чувствую их.
«Об установлении патриаршества в России» (1778, № 9); «Описание Тибетского государства» (1779, №№ 3–4); «Краткое известие о театральных в России представлениях» (№№ 8–10); «О первом прибытии в Россию англичан» (1780, № 5); «О происхождении и разных переменах российских
законов» (№№ 9–10); «Обретение пятой части
света» (1781, № 1); «Раздробление и механическое строение тела человеческого» (№ 3).
Через что исполняются наши родительские наставления, прежде данные Ее Высочеству».] искала Она правил мудрой Политики, и часто, облокотись священною рукою на бессмертные страницы Духа
законов, раскрывала в уме Своем идеи о народном счастии, предчувствуя, что Она Сама будет творцом оного для обширнейшей Империи в
свете!..
Бывая иногда, по своему положению в
свете и по своей литературной славе, в кругу людей так называемого высшего общества, Загоскин не мог не грешить против его
законов и принятых форм, потому что был одинаков во всех слоях общества; его одушевленная и громкая речь, неучтивая точность выражений, простота языка и приемов часто противоречили невозмутимому спокойствию холодного этикета.
И точно так же, как явления
света были необъяснимы до тех пор, пока не было признано существование невесомого вещества, эфира, — точно так же и медиумические явления казались таинственными до тех пор, пока не была призвана та несомненная теперь истина, что в промежутках частиц эфира находится другое, еще более топкое, чем эфир, невесомое вещество, не подлежащее
закону трех измерений…
И то, что я делал, для юноши моих лет было не так-то легко. Теперь я знаю, что я боролся с ветряной мельницей, но тогда все дело представлялось мне в ином
свете. Сейчас мне уже трудно воспроизвести в памяти пережитое, но чувство, помнится, у меня было такое, будто одним поступком я нарушаю все
законы, божеские и человеческие. И я ужасно трусил, до смешного, но все-таки справился с собою, и когда вошел к Кате, то был готов к поцелуям, как Ромео.
Услышал это царь, и сердце его опечалилось… «За что же я пролил кровь этих учителей, если они и все такие, как Бава?» Открылся он бен-Буту и говорит: «Вижу я, что сделал великий грех… Погасил
свет в глазах твоих». А Бава, великий мученик, отвечает: «Заповедь-мне светильник.
Закон —
свет…» Царь спрашивает: «Что же мне теперь сделать, как искупить грех, что я убил столько мудрых?» А Бава опять отвечает: «Ты погасил
свет Израиля. Зажги опять
свет Израиля».
— Было время, и вы помните его, — продолжала Марфа, — когда мать ваша жила единственно для супруга и семейства в тишине дома своего, боялась шума народного и только в храмы священные ходила по стогнам, не знала ни вольности, ни рабства, не знала, повинуясь сладкому
закону любви, что есть другие
законы в
свете, от которых зависит счастие и бедствие людей.
Вот видишь, это дело важно: в
светеСмеюсь над этим сам…
А в сердце целый ад… так знай: в твоем ответе
Жизнь или смерть обоим нам.
Я был в отлучке долго… слух промчался,
Что Звездич в Нину был влюблен.
Он каждый день сюда являлся,
Но для кого?
свет часто ошибался,
Его сужденья не
закон;
Вчера здесь слышали признанья, объясненья,
Вы обе были тут; с которой же из вас!
Я должен знать сейчас,
О, если не с тобой — то нет ему спасенья!..
Да упадет завеса с глаз,
Да прочь идут сомненья муки;
Внезапным
светом озарен,
От лжи мой ум да отрешится,
И вместе с сердцем да стремится
Постигнуть истины
закон.
Итак, прививка была произведена двадцати трем лицам, семнадцать из них получили сифилис, — и все это оказалось возможным совершить «без нарушения
законов гуманности»! Вот поистине удивительное «стечение обстоятельств»! Ниже мы увидим, что подобные «стечения обстоятельств» нередки в сифилидологии. Кто был автор приведенных опытов, так и осталось неизвестным; он счел за лучшее навсегда скрыть от
света свое позорное имя, и в науке он до сих пор известен под названием «Пфальцского Анонима».
Человек в нашем обществе не может спать, не платя за то место, на котором он спит. Воздух, вода, солнечный
свет принадлежат ему только на большой дороге. Единственное право, признанное за ним
законом, это ходить по этой большой дороге до тех пор, пока он не зашатается от усталости, потому что он не может остановиться, а должен ходить.
После диктанта — география, за географией —
закон божий, потом русский язык, — много на этом
свете наук! Но вот, наконец, кончается двухчасовой урок. Зиберов берется за шапку, милостиво подает Пете руку и прощается с Удодовым.
Мир не создается актом творения, он происходит из Единого, как бы изливаясь из божественной полноты подобно
свету из солнца; он есть эманация [Эманация (позднелат. emanatio — истечение, исхождение) — термин античной философии, обозначающий исхождение низших областей бытия из высших.] божества, подчиненная «
закону убывающего совершенства» (Целлер).
На Страшном суде человек, поставленный лицом к лицу с Христом и в Нем познавший истинный
закон своей жизни, сам сделает в
свете этого сознания оценку своей свободе в соответствии тому «подобию», которое создано творчеством его жизни, и сам различит в нем призрачное, субъективное, «психологическое» от подлинного, реального, онтологического.
— Жизнь отвратительна! — продолжал он. — Мерзость ее есть ее
закон, непоколебимый, постоянный!.. Она дана человеку в наказание за его пошлость…Милая красотка! Если бы я так глубоко не сознавал своей пошлости, я давно бы отправился на тот
свет. Хватило бы пуль…Мучайся, говорю себе, Артур! Ты достоин этих мучений! Получи, Артур, должное! Научись и ты, девочка, философствовать сама с собой в таком роде…Легче жить при таком уменье…
Вот
свет! вот его первое наитие, неизвестно откуда забравшееся в нашу телегу, и тут же рядом несостоятельность его
законов перед шепотом жгучих сил доброй молодости.
Я долго сидел у себя, тяжело облокотясь головою на руки, и думал, что это за
свет, что его за
законы, ради которых лучшее гибнет, принося себя в жертву худшему, — и в душе моей восставало смутное недовольство жизнью, которой я не понимал, но уже был во вражде с нею за эту Христю.
Этика
закона в сознании первобытном прежде всего выражается в мести, и это проливает
свет на генезис добра и зла.
— Не в этом дело! — ослабшим голосом возразил Аршаулов, и руки его упали сразу на костлявые бедра. — Не в этом дело!.. Теперь в воздухе что-то такое… тлетворное, под обличьем искания высшей истины. Не суетным созерцанием нам жить на
свете, особливо у нас, на Руси-матушке, а нервами и кровью, правдой и
законом, скорбью и жалостью к черной массе, к ее невежеству, нищете и рабской забитости. Вот чем!..
Человек, положивши свою жизнь в подчинение
закону разума и в проявление любви, видит уж в этой жизни, с одной стороны лучи
света того нового центра жизни, к которому он идет, с другой то действие, которое
свет этот, проходящий через него, производит на окружающих.
Напрасно вопияла ко всем бедная Магна и у всех искала защиты. Ей отвечали: над нами над всеми
закон.
Закон наш охраняет многоимущих. Они всех сильней в государстве. Если бы был теперь на своем месте наш прежний правитель Ермий, то он, как человек справедливый и милосердный, может быть вступился бы и не допустил бы этого, но он очудачел: оставил
свет, чтобы думать только об одной своей душе. Жестокий старик! Пусть небо простит ему его отшельничье самолюбие.
С точки зрения
закона существует развод. От мнения и пересудов
света можно уехать за границу, можно, наконец, пренебречь этими мнениями и пересудами, но куда уйдешь от внутреннего сознания совершенного преступления, под каким небом найдешь от него убежище?
В два
света, с высоким и широким окном, сажень около шести в вышину, она оканчивается наверху громадным куполом, который виден снаружи здания и увенчан витой колонной с короной и надписью со всех четырех сторон ее на особых дощечках:
закон — девиз, принятый со дня введения судебных уставов министерством юстиции.
Я в
свет изшел и ты со мною;
На мышцах нет моих заклеп;
Свободною могу рукою
Прияти данный в пищу хлеб.
Стопы несу, где мне приятно;
Тому внимаю, что понятно;
Вещаю то, что мыслю я;
Любить могу и быть любимым;
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой — воля есть моя.