Неточные совпадения
Левин нахмурился. Оскорбление отказа, через которое он прошел, как будто свежею, только что полученною раной
зажгло его в
сердце. Он был дома, а дома стены помогают.
Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу я счастливое стремя…
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять ее прикосновенье
Зажгло в увядшем
сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь!..
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы… как ножки их.
— Вот оно что! — с ужасом говорил он, вставая с постели и
зажигая дрожащей рукой свечку. — Больше ничего тут нет и не было! Она готова была к воспринятию любви,
сердце ее ждало чутко, и он встретился нечаянно, попал ошибкой… Другой только явится — и она с ужасом отрезвится от ошибки! Как она взглянет тогда на него, как отвернется… ужасно! Я похищаю чужое! Я — вор! Что я делаю, что я делаю? Как я ослеп! Боже мой!
— И в мыслях, барин, не было. А он, злодей мой, должно, сам поджег. Сказывали, он только застраховал. А на нас с матерью сказали, что мы были, стращали его. Оно точно, я в тот раз обругал его, не стерпело
сердце. А поджигать не поджигал. И не был там, как пожар начался. А это он нарочно подогнал к тому дню, что с матушкой были. Сам
зажег для страховки, а на нас сказал.
Незнаемых тобой, — одно желанье,
Отрадное для молодого
сердца,
А вместе все, в один венок душистый
Сплетясь пестро, сливая ароматы
В одну струю, —
зажгут все чувства разом,
И вспыхнет кровь, и очи загорятся,
Окрасится лицо живым румянцем
Играющим, — и заколышет грудь
Желанная тобой любовь девичья.
как говорит Пушкин, — а
зажгла самое себя. Явилась холера, и снова народный город показался полным
сердца и энергии!
Консервативные идеи страдают большим недостатком: им никак нельзя придать тот лоск великодушия, который
зажигает симпатию в
сердцах.
В самом разгаре суматохи, рискуя передавить пешеходов, мчались на тысячных рысаках молодые люди, обгоняя кокоток, которых коляски и соболя
зажигали неугасимое пламя зависти в
сердцах «наших дам».
— Миром идут дети! Вот что я понимаю — в мире идут дети, по всей земле, все, отовсюду — к одному! Идут лучшие
сердца, честного ума люди, наступают неуклонно на все злое, идут, топчут ложь крепкими ногами. Молодые, здоровые, несут необоримые силы свои все к одному — к справедливости! Идут на победу всего горя человеческого, на уничтожение несчастий всей земли ополчились, идут одолеть безобразное и — одолеют! Новое солнце зажгем, говорил мне один, и —
зажгут! Соединим разбитые
сердца все в одно — соединят!
Ей вспоминались слова забытых молитв,
зажигая новой верой, она бросала их из своего
сердца, точно искры.
Опираясь на древко, она зашагала дальше, двигая бровями, вдруг вспотевшая, шевеля губами, размахивая рукой, в
сердце ее искрами вспыхивали какие-то слова, вспыхивали, теснились,
зажигая настойчивое, властное желание сказать их, прокричать…
Она улыбалась, но ее улыбка неясно отразилась на лице Людмилы. Мать чувствовала, что Людмила охлаждает ее радость своей сдержанностью, и у нее вдруг возникло упрямое желание перелить в эту суровую душу огонь свой,
зажечь ее, — пусть она тоже звучит согласно строю
сердца, полного радостью. Она взяла руки Людмилы, крепко стиснула их, говоря...
И вот тот, кто сумеет раскрыть всю беспредельность этого содержания, кто найдет в себе мощь воспроизвести все разнообразие идеалов, которое составляет естественный вывод этого содержания, — тот, несомненно, напишет картину, бесконечное разнообразие и яркость которой
зажжет все
сердца.
Но люди благополучные, невымученные, редко чувствуют потребность
зажигать человеческие
сердца и в деле ораторства предпочитают разводить канитель.
И я, любви искатель жадный,
Решился в грусти безотрадной
Наину чарами привлечь
И в гордом
сердце девы хладной
Любовь волшебствами
зажечь.
— А дочь Николая Артемьевича Стахова! Вот после этого и рассуждай о крови, о породе. И ведь забавно то, что она точно его дочь, похожа на него и на мать похожа, на Анну Васильевну. Я Анну Васильевну уважаю от всего
сердца, она же моя благодетельница; но ведь она курица. Откуда же взялась эта душа у Елены? Кто
зажег этот огонь? Вот опять тебе задача, философ!
Немало способствовало такому благополучному исходу еще и то, что старый помпадур был один из тех, которые
зажигают неугасимые огни в благодарных
сердцах обывателей тем, что принимают по табельным дням, не манкируют званых обедов и вечеров, своевременно определяют и увольняют исправников и с ангельским терпением подписывают подаваемые им бумаги.
Земская управа прекратила покупку плевальниц, ибо Феденька по каждой покупке входил в пререкания; присяжные выносили какие-то загадочные приговоры, вроде «нет, не виновен, но не заслуживает снисхождения», потому что Феденька всякий оправдательный или обвинительный (все равно) приговор, если он был выражен ясно, считал внушенным сочувствием к коммунизму и галдел об этом по всему городу,
зажигая восторги в
сердцах предводителей и предводительш.
«Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью… Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых
сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!
Он чувствовал, что эта девушка любит жизнь и людей глубокой, полной тревоги и сострадания любовью матери; он терпеливо ждал, когда его вера
зажжет ей
сердце и тихая любовь преобразится в страсть, ему казалось, что девушка слушает его речи всё внимательнее, что в
сердце она уже согласна с ним.
А Илья чувствовал, что слова Павла точно искры высекают из его
сердца, они
зажгли в его груди то тёмное и противоречивое, что всегда беспокоило его.
— Ого-о! — сказал Евсей, когда присмотрелся. Город, вырастая, становился всё пестрей. Зелёный, красный, серый, золотой, он весь сверкал, отражая лучи солнца на стёклах бесчисленных окон и золоте церковных глав. Он
зажигал в
сердце ожидание необычного. Стоя на коленях, Евсей держался рукою за плечо дяди и неотрывно смотрел вперёд, а кузнец говорил ему...
Видят они, что правда всё ярче горит — потому всё больше людей
зажигают пламя её в
сердце своём, — видят они это и пугаются!
Раньше слова горя и печали пеплом ложились на
сердце мне, а теперь, как острая искра,
зажигают его, ибо всякое горе ныне — мое горе и недостаток свободы народу утесняет меня.
Русское благодушие, всегда не лишенное хитрости, сверкнуло тихой искрой в его глазу, и эта искра тотчас
зажгла пожар во всех
сердцах, — на лицах ребят явились мягкие усмешки, что-то смущенное, как бы виноватое замелькало в глазах.
Дома в Москве уже все было по-зимнему, топили печи, и по утрам, когда дети собирались в гимназию и пили чай, было темно, и няня ненадолго
зажигала огонь. Уже начались морозы. Когда идет первый снег, в первый день езды на санях, приятно видеть белую землю, белые крыши, дышится мягко, славно, и в это время вспоминаются юные годы. У старых лип и берез, белых от инея, добродушное выражение, они ближе к
сердцу, чем кипарисы и пальмы, и вблизи них уже не хочется думать о горах и море.
Услышал это царь, и
сердце его опечалилось… «За что же я пролил кровь этих учителей, если они и все такие, как Бава?» Открылся он бен-Буту и говорит: «Вижу я, что сделал великий грех… Погасил свет в глазах твоих». А Бава, великий мученик, отвечает: «Заповедь-мне светильник. Закон — свет…» Царь спрашивает: «Что же мне теперь сделать, как искупить грех, что я убил столько мудрых?» А Бава опять отвечает: «Ты погасил свет Израиля.
Зажги опять свет Израиля».
Они разрушили веру в престол и в алтарь, но не осуществили свободу; они
зажгли в
сердцах желания, которых они не в силах исполнить.
«Известно, наш брат старается сразу затуманить девке очи, чтоб они не
зажгли его
сердца, а сами подернулись бы по тебе грустью, вот и Лойко тож. Но — не на ту попал. Радда отвернулась в сторону и, зевнув, сказала: „А еще говорили, что Зобар умен и ловок, — вот лгут люди!“ — и пошла прочь.
И
зажгло, защемило в то время у Алексея
сердце. Пришло ему на ум, что ровно бы крадет он у отца восемьсот рублей.
Была пора, и в
сердце молодом
Кипела страсть, не знавшая преград;
На каждый бой с бестрепетным челом
Я гордо шел, весенним грозам рад.
Была пора, огонь горел в крови,
И думал я, что песнь моя сильна,
Что правды луч, что луч святой любви
Зажжет в
сердцах озлобленных она.
Где ж силы те, отвага прежних лет?
Сгубила все неравная борьба.
И пустота — бесплодной жизни след —
Ждет неизбежная, как древняя судьба.
Но когда окончилась вечерняя и среди церкви поставили аналой,
зажгли пред ним свечи и вынесли венцы,
сердце бедной женщины сжалось от неведомого страха, и она, обратясь к Евангеловой попадье и к стоявшим с нею Синтяниной и Ларисе, залепетала...
Я лег вчера спать в первом часу ночи. Только что задремал, как в комнату раздался стук. Авдотья просунула голову в дверь и доложила, что пришел фельдшер. У меня в предчувствии екнуло
сердце; я велел позвать его и
зажег свечу.
Эта фраза всколыхнула и потрясла все мое существо. Казалось, она перевернула
сердце, душу,
зажгла жгучей безумной радостью меня всю…
Он не мог договорить: у него
зажгло под
сердцем.
Она не вынесла удара; грудь ее
зажгло, у
сердца что-то оторвалось; она кашлянула, прижала белый носовой платок к губам, и розовое пятно означилось на нем!
— Афоня! это ты? — радостно спросил он; но, увидав, что принял вошедшего за другого, присовокупил с грустью: — Ах, это ты, Небогатый!.. Что ж нейдет Афоня?.. Мне скучно, мне тошнехонько, меня тоска гложет, будто змея подколодная лежит у
сердца. Ведь ты сказал, что будет Афоня, когда огни
зажгут в домах?
Зарудин в Москве, тот самый Зарудин, который, когда-то давно первый
зажег в ее
сердце чистое чувство, — этот чудный цветок, заглохший потом так быстро в грязном репейнике жизни. Он может, следовательно, встретиться с нею в обществе, в гостиной… узнать ее… Он уже и узнал ее — она видела это по выражению его пристального взгляда — и тогда… все кончено!
«
Зажгут или не
зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и
зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием
сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
Как одна свеча
зажигает другую, и одной свечой зажигаются тысячи, так и одно
сердце зажигает другое, и зажигаются тысячи. Миллионы рублей богачей сделают меньше, чем сделают хоть небольшое уменьшение жадности и увеличение любви в массе людей. Только бы увеличилась любовь — сделается то чудо, которое совершилось при раздаче 5 хлебов. Все насытятся, и еще останется.