Неточные совпадения
День скачек был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет
на дачу к жене и оттуда
на скачки,
на которых будет весь Двор и
на которых ему надо быть. К жене же он
заедет потому, что он решил себе бывать у нее в
неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно было передать жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку,
на расход деньги.
«Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?»
— Налей еще мне полстакана…
Довольно, милый… Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!.. Когда-нибудь
Заедем к ним; ты их обяжешь;
А то, мой друг, суди ты сам:
Два раза заглянул, а там
Уж к ним и носу не покажешь.
Да вот… какой же я болван!
Ты к ним
на той
неделе зван...
«Нет, не свалимся, — отвечал Вандик, —
на камень, может быть, попадем не раз, и в рытвину колесо
заедет, но в овраг не свалимся: одна из передних лошадей куплена мною
недели две назад в Устере: она знает дорогу».
Но прошло три дня, прошла
неделя, а он все не ехал. Как-то, проезжая мимо дома Туркиных, он вспомнил, что надо бы
заехать хоть
на минутку, но подумал и… не
заехал.
Кирсанов
заехал недели через полторы, и поутру, чтобы не прямо самому искать встречи с женихом, а получить
на это согласие Катерины Васильевны.
Он никогда не бывал дома. Он
заезжал в день две четверки здоровых лошадей: одну утром, одну после обеда. Сверх сената, который он никогда не забывал, опекунского совета, в котором бывал два раза в
неделю, сверх больницы и института, он не пропускал почти ни один французский спектакль и ездил раза три в
неделю в Английский клуб. Скучать ему было некогда, он всегда был занят, рассеян, он все ехал куда-нибудь, и жизнь его легко катилась
на рессорах по миру оберток и переплетов.
Почта привезла мне письмо от Annette, где она говорит, что мой племянник Гаюс вышел в отставку и едет искать золото с кем-то в компании. 20 февраля он должен был выехать; значит, если вздумает ко мне
заехать, то
на этой
неделе будет здесь. Мне хочется с ним повидаться, прежде нежели написать о нашем переводе; заронилась мысль, которую, может быть, можно будет привести в исполнение. Басаргин вам объяснит, в чем дело.
Иногда
заезжали в гостиницу и советники поиграть
на бильярде, выпить пуншу, откупорить одну, другую бутылку, словом, погулять
на холостую ногу, потихоньку от супруги (холостых советников так же не бывает, как женатых аббатов), — для достижения последнего они
недели две рассказывали направо и налево о том, как кутнули.
Миклаков через
неделю опять
заехал к Елене; но она
на этот раз не приняла его, велев ему через горничную сказать, что у ней так разболелся бок, что ей ставят пиявки, и потому она никак не может выйти к нему. Через
неделю Миклаков опять к ней
заехал. Тут уже вышел к нему Николя с сконфуженным и расстроенным лицом. Он сказал, что жена его очень больна и что к ней никого не пускают и не велят ей ни с кем говорить.
Плакал, кажется, и весь дом, по крайней мере Константин, нашивавший в лакейской
на новую шинель галуны, заливался слезами и беспрестанно сморкался, приговаривая: «Эк их пустилось!» Венчание было назначено в четыре часа, потом молодые должны были прямо проехать к Кураеву и прожить там целую
неделю; к старухе же, матери Павла,
заехать на другой день.
Гневышов. Вы не оскорбляйтесь! Дети берут же от отцов… Оскорбляться тут нечем. Деньги вещь необходимая. Я к вам как-нибудь
заеду на этой
неделе. Часто я у вас бывать не могу; вчера приехала жена. Впрочем, когда она узнала от меня, что вы выходите замуж, гнев ее рассеялся, и она шлет вам целую дюжину поцелуев. (Прислушивается.) Он здесь, он здесь, я слышу его голос. Я подожду, чем кончится ваше объяснение.
Матрена. Кто стрешником?..
На чужой уж, мать, подводе поехали; дядя Никон, спасибо, поохотился, нанялся за четвертачок, да чтобы пивца там испить, а то хоть плачь: свой-то, вон, пес работник другую
неделю заехал на мельницу и не ворочает.
Успокоив трудников, за дело принялся Петр Степаныч. Уложив в тележку свои пожитки и Парашины чемоданы, поехал он из обители. Прощаясь с Таисеей, сказал, что едет в губернский город
на неделю, а может, и больше.
Заехав за перелесок, поворотил он в сторону и поставил лошадей в кустах. Вскоре подошел к нему Семен Петрович с Васильем Борисычем.
Этот радетель славяно-русского дела был типичный образец заграничного батюшки, который сумел очень ловко поставить свой дом центром русского воздействия под шумок
на братьев славян, нуждавшихся во всякого рода — правда, очень некрупных — подачках. У него каждую
неделю были и утренние приемы, после обедни, и вечерние. Там можно было всегда встретить и
заезжих университетских молодых людей, и славянскую молодежь.