Неточные совпадения
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство — было
зависть; я говорю смело «
зависть», потому что привык себе во всем признаваться; и вряд ли найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую
женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю, найдется такой молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы не был этим поражен неприятно.
«Нахальная морда, — кипели на языке Самгина резкие слова. — Свинья, — пришел любоваться
женщиной, которую сделал кокоткой. Радикальничает из
зависти нищего к богатым, потому что разорен».
Уже не впервые он рассматривал Варвару спящей и всегда испытывал при этом чувство недоумения и
зависти, особенно острой в те минуты, когда
женщина, истомленная его ласками до слез и полуобморока, засыпала, положив голову на плечо его.
Самгин курил, слушал и, как всегда, взвешивал свое отношение к
женщине, которая возбуждала в нем противоречивые чувства недоверия и уважения к ней, неясные ему подозрения и смутные надежды открыть, понять что-то, какую-то неведомую мудрость. Думая о мудрости, он скептически усмехался, но все-таки думал. И все более остро чувствовал
зависть к самоуверенности Марины.
Мысли его растекались по двум линиям: думая о
женщине, он в то же время пытался дать себе отчет в своем отношении к Степану Кутузову. Третья встреча с этим человеком заставила Клима понять, что Кутузов возбуждает в нем чувствования слишком противоречивые. «Кутузовщина», грубоватые шуточки, уверенность в неоспоримости исповедуемой истины и еще многое — антипатично, но прямодушие Кутузова, его сознание своей свободы приятно в нем и даже возбуждает
зависть к нему, притом не злую
зависть.
«Да, темная душа», — повторил Самгин, глядя на голую почти до плеча руку
женщины. Неутомимая в работе, она очень завидовала успехам эсеров среди ремесленников, приказчиков, мелких служащих, и в этой ее
зависти Самгин видел что-то детское. Вот она говорит доктору, который, следя за карандашом ее, окружил себя густейшим облаком дыма...
Редко слышал он возгласы восторга, а если они раздавались, то чаще всего из уст
женщин пред витринами текстильщиков и посудников, парфюмеров, ювелиров и меховщиков. Впрочем, можно было думать, что большинство людей немело от обилия впечатлений. Но иногда Климу казалось, что только похвалы
женщин звучат искренней радостью, а в суждениях мужчин неудачно скрыта
зависть. Он даже подумал, что, быть может, Макаров прав:
женщина лучше мужчины понимает, что все в мире — для нее.
Бабушка с почтением и с
завистью, а Райский с любопытством глядел на стариков, слушал, как они припоминали молодость, не верил их словам, что она была первая красавица в губернии, а он — молодец и сводил будто
женщин с ума.
Разговор кончается.
Женщина приписывается к поселенцу такому-то, в селение такое-то — и гражданский брак совершен. Поселенец отправляется со своею сожительницей к себе домой и для финала, чтобы не ударить лицом в грязь, нанимает подводу, часто на последние деньги. Дома сожительница первым делом ставит самовар, и соседи, глядя на дым, с
завистью толкуют, что у такого-то есть уже баба.
Ей,
женщине и матери, которой тело сына всегда и все-таки дороже того, что зовется душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о горячую кожу, точно искали возможности вспыхнуть, разгореться и согреть кровь в отвердевших жилах, в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и
зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять у самих себя.
Послезавтра Александр приехал пораньше. Еще в саду до него из комнаты доносились незнакомые звуки… виолончель не виолончель… Он ближе… поет мужской голос, и какой голос! звучный, свежий, который так, кажется, и просится в сердце
женщины. Он дошел до сердца и Адуева, но иначе: оно замерло, заныло от тоски,
зависти, ненависти, от неясного и тяжелого предчувствия. Александр вошел в переднюю со двора.
Кожемякин видел, что две пары глаз смотрят на
женщину порицающе, а одна — хитро и насмешливо. Стало жаль её. Не одобряя её поступка с сыном, он любовался ею и думал, с чувством, близким
зависти...
Она сама подавала свою Парашеньку кормилице, сама поддерживала ее у груди и не без
зависти, не без огорчения смотрела, как другая, чужая
женщина кормила ее дочь…
Степан Михайлович посмотрел, полюбовался, а
женщины кусали от
зависти губы.
Ax!.. я едва дышу… он всё бежал за мною,
Что если бы он сорвал маску… нет,
Он не узнал меня… да и какой судьбою
Подозревать, что
женщина, которой свет
Дивится с
завистью, в пылу самозабвенья
К нему на шею кинется, моля
Дать ей два сладкие мгновенья,
Не требуя любви, — но только сожаленья,
И дерзко скажет — я твоя!..
Он этой тайны вечно не узнает…
Пускай… я не хочу… но он желает
На память у меня какой-нибудь предмет,
Кольцо… что делать… риск ужасный!
И всех охватывал туман
зависти, люди погружались в мечты о кутежах, широкой игре, дорогих
женщинах.
Видя все это, Миклаков поматывал только головой, и чувство
зависти невольно шевелилось в душе его. «Ведь любят же других людей так
женщины?» — думал он. Того, что князь Григоров застрелился, он нисколько не опасался. Уверенность эта, впрочем, в нем несколько поколебалась, когда они подъехали к флигелю, занимаемому князем, и Миклаков, войдя в сени, на вопрос свой к лакею: «Дома ли князь?», услышал ответ, что князь дома, но только никого не велел принимать и заперся у себя в кабинете.
Мелузов.
Зависть да ревность — опасные чувства: мужчины это знают хорошо и пользуются вашей слабостью. Из
зависти да из ревности
женщина много дурного способна натворить.
— Мой идол… идол… и-д-о-л! — с страстным увлечением говорил маленький голос в минуту моего пробуждения. — Какой ты приятный, когда ты стоишь на коленях!.. Как я люблю тебя, как много я тебе желаю счастья! Я верю, я просто чувствую, я знаю, что тебя ждет слава; я знаю, что вся эта мелкая
зависть перед тобою преклонится, и
женщины толпами целыми будут любить тебя, боготворить, с ума сходить. Моя любовь читает все вперед, что будет; она чутка, мой друг! мой превосходный, мой божественный художник!
Ольга слушала, и что-то похожее на
зависть встревожило ее; «если б обо мне так говорили, если б и на мне блистали б кружева и дорогие камни… о я была бы счастливей!..» — всякой 18-тилетней девушке на ее месте эти мысли пришли бы в голову. Наряды необходимы счастью
женщины как цветы весне.
На заре Артамонов уехал, бережно увозя впечатление ласкового покоя, уюта и почти бесплотный образ сероглазой, тихой
женщины, которая устроила этот уют. Плывя в шарабане по лужам, которые безразлично отражали и золото солнца и грязные пятна изорванных ветром облаков, он, с печалью и
завистью, думал...
Эта
зависть становилась ещё острее и обидней, когда
женщина замечала, как молодо шутит с матерью свёкор, как самодовольно он поглаживает бороду, любуясь своей сожительницей, а она ходит павой, покачивая бёдрами, бесстыдно хвастаясь пред ним своей красотою.
С
женщинами, окружавшими девственное ложе сонной боярышни, происходило нечто подобное тому, что, по апокрифическим сказаниям, происходило с языческими идолами при восходе звезды, возвестившей рождение Христа. Вое эти крепостные юницы почувствовали, что век их кончен, но в сердцах их не было ни
зависти, ни злости к этой пришелице. Они только чувствовали, что народился некий болий их, с которым им уже нельзя и думать ни спорить, ни состязаться.
Лебедкина. На ум навожу. Получить большие деньги, пользоваться расположением
женщины, известной в обществе, за которой все ухаживают, возбуждать
зависть, ревность! Для этого можно кой-чем пожертвовать. Вы очень милы, умны, но ведь все-таки вы…
От природы он был гораздо глупее своей сестры и сознавал это без всякой
зависти и желчи: напротив, он любил Глафиру, гордился ею и порой даже находил удовольствие ею хвастаться. Он был убежден и готов был других убеждать, что его сестра — весьма редкая и замечательная
женщина, что у нее ума палата и столько смелости, силы, сообразительности и энергии, что она могла бы и должна бы блистать своими талантами, если бы не недостаток выдержанности, который свел ее на битую тропинку.
Женщина механическим подражанием из
зависти и вражды присваивает себе мужские свойства и делается духовным и физическим гермафродитом, т. е. карикатурой, лжебытием.
Конечно, с точки зрения известного успеха, ему нечего было жаловаться, так как ему удалось показать всем своим молодым и старым соперникам одну из тех, бесспорно, красивых
женщин, которые очаровывают всех и возбуждают всеобщую
зависть. К тому же, эта красавица была молода, почти ребенок, никому еще не известна и никто не мог похвастать, что обладал ею до него.
Предмет
зависти боярских детей, окруженный довольством и негою, утешая царевну и придворных ее игрою на гуслях и пением, нередко, среди детских игр, похищая пыл первой страсти с уст прекрасных
женщин, которые обращались тем свободнее со мною, что не опасались ни лет моих, ни ревнивого надзора родственников, не дерзавших следовать за ними ко двору властолюбивой правительницы; вознагражденный тайною любви одной прекрасной, умной, чувствительной
женщины, которой имя знает и будет знать только один Бог, — на таком пиру жизни я не мог желать ничего, кроме продолжения его.
У очень молоденьких девушек и
женщин, сильных своей молодостью и сознанием силы своей привлекательности, отсутствует чувство
зависти к другим
женщинам, чувство, которое неизбежно приходит впоследствии.
«Говорил я Панкратову, что в лучшем виде один все дело обделаю и деньги получу — так и вышло. Не такая
женщина Анна Аркадьевна, чтобы на скандал идти: права она, что из
зависти и интриги только чернят ее», — думал гость, поджидая хозяйку.
Возможность сорить деньгами направо и налево, покупать самых красивых
женщин, щеголять, летать на тройках, возбуждать всеобщую
зависть, быть может, и была тем цементом, который связал двух глупых мальчиков.