Неточные совпадения
С каждым годом притворялись окна в его
доме, наконец остались только два,
из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили
из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали
забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Но согласись, милый друг, согласись сам, какова вдруг загадка и какова досада слышать, когда вдруг этот хладнокровный бесенок (потому что она стояла пред матерью с видом глубочайшего презрения ко всем нашим вопросам, а к моим преимущественно, потому что я, черт возьми, сглупил, вздумал было строгость показать, так как я глава семейства, — ну, и сглупил), этот хладнокровный бесенок так вдруг и объявляет с усмешкой, что эта «помешанная» (так она выразилась, и мне странно, что она в одно слово с тобой: «Разве вы не могли, говорит, до сих пор догадаться»), что эта помешанная «
забрала себе в голову во что бы то ни стало меня замуж за князя Льва Николаича выдать, а для того Евгения Павлыча
из дому от нас выживает…»; только и сказала; никакого больше объяснения не дала, хохочет себе, а мы рот разинули, хлопнула дверью и вышла.
По показанию кухарки и горничной, Ольга Александровна часов в одиннадцать вышла
из дома с ребенком, через полчаса возвратилась без ребенка, но в сопровождении Рогнеды Романовны, на скорую руку
забрала кое-что в узлы, остальное замкнула и ушла.
Зимою madame Мечникова, доживая последнюю сотню рублей, простудилась, катаясь на тройке, заболела и в несколько дней умерла. Сестре ее нечего было делать в этой квартире. Она
забрала доставшуюся ей по наследству ветхую мебелишку и переехала в комнату, нанятую за четыре рубля в одном
из разрушающихся деревянных
домов Болотной улицы.
— И прекрасно! И волшебно! — суетился обрадованный Лихонин. — Иди и сейчас же заяви хозяйке, что ты уходишь отсюда навсегда. И вещи
забери самые необходимые. Теперь не то, что раньше, теперь девушка, когда хочет, может уйти
из публичного
дома.
Препотенский был тоже того мнения, но как ни Ахилла, ни Препотенский не обладали достаточною твердостью характера, чтобы настоять на своем, то настоял на своем Термосесов и
забрал их в
дом Бизюкиной. По мысли вожака, «питра» должна была состояться в садовой беседке, куда немедленно же и явилась наскоро закуска и множество бутылок пива и меду,
из которых Термосесов в ту же минуту стал готовить лампопό.
Повинуясь высшему начальству, исправник приехал в деревню и с свойственным русской власти неуважением к людям приказал полицейским
забирать из каждого
дома по одной женщине.
В самом деле, через несколько времени являлся он с своей шайкой,
забирал всё, что ему угодно, и увозил к себе; на него жаловались, предписывали произвесть следствие; но Михайла Максимович с первого разу приказал сказать земскому суду, что он обдерет кошками того
из чиновников, который покажет ему глаза, и — оставался прав, а челобитчик между тем был схвачен и высечен, иногда в собственном его имении, в собственном
доме, посреди семейства, которое валялось в ногах и просило помилования виноватому.
Маша. Надоело, надоело, надоело… (Встает и говорит сидя.) И вот не выходит у меня
из головы… Просто возмутительно. Сидит гвоздем в голове, не могу молчать. Я про Андрея… Заложил он этот
дом в банке, и все деньги
забрала его жена, а ведь
дом принадлежит не ему одному, а нам четверым! Он должен это знать, если он порядочный человек.
Не мог уйти Савелий
из злобинского
дома, да и оставаться в нем ему было хуже смерти. Еще с Тарасом Ермилычем можно было помириться — крут сердцем да отходчив, а вот Ардальон Павлыч на глазах как бельмо сидит. Благодаря размолвке Тараса Ермилыча с генералом Смагин
забрал еще больше силы. Он уже несколько раз ездил в генеральский
дом для предварительных разведок и возвращался с загадочно-таинственным лицом, а на немой вопрос хозяина только пожимал плечами.
И доносчики, искариоты, явились — многих выдали, указали на
дом Божий и все
забрали из него.
Я знаю, нужно бы всех выселить
из зараженного
дома,
забрать все вещи, основательно продезинфицировать отхожее место и все жилище…
Собрав шесть человек разной сволочи, и зная что у богатого владельца фольварка Закупленья, Мацкевича, бывшего в то время в Могилёве, есть охотничьи ружья, Анцыпо отправился к нему в
дом 24-го апреля, около полудня, объявил себя отрядным начальником польского войска,
забрал ружья, рабочих лошадей, и подговорил пристать к пьяной компании трех человек
из дворни.