Неточные совпадения
Когда мы проходили по
коридору, мимо темного чулана под лестницей, я взглянул на него и подумал: «Что бы это было за счастие, если бы можно было весь век
прожить с ней
в этом темном чулане! и чтобы никто не знал, что мы там
живем».
Нехаева
жила в меблированных комнатах, последняя дверь
в конце длинного
коридора, его слабо освещало окно, полузакрытое каким-то шкафом, окно упиралось
в бурую, гладкую стену, между стеклами окна и стеною тяжело падал снег, серый, как пепел.
В течение ближайших дней он убедился, что действительно ему не следует
жить в этом городе. Было ясно:
в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один из помощников, которые приходили к нему играть
в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его
в коридоре суда, крякнул и спросил...
— Я бросил на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право, мораль и все, чем
живет большинство, что внушается человеку государством, культурой? «Классовое государство ремонтирует старый дом гнилым деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника
в гражданском процессе.
В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал...
В гостиную входили из
коридора, который оканчивался входом
в кухню, где
жила кухарка Лукерья, и когда стряпала, то чадила пригорелым маслом на всю квартиру немилосердно.
Видно, что
в этой улице
жил высший или зажиточный класс: к домам их вели широкие каменные
коридоры.
Разговоры между ними происходили урывками, при встречах
в коридоре, на балконе, на дворе и иногда
в комнате старой горничной тетушек Матрены Павловны, с которой вместе
жила Катюша и
в горенку которой иногда Нехлюдов приходил пить чай
в прикуску.
Из передней одна дверь вела прямо
в уютную небольшую залу, другая —
в три совершенно отдельных комнаты и третья —
в темный
коридор, служивший границей собственно между половиной, где
жили Заплатины, и пансионом.
— А вот на дороге все расскажу, поедем. Приехали, прошли по длинным
коридорам к церкви, отыскали сторожа, послали к Мерцалову; Мерцалов
жил в том же доме с бесконечными
коридорами.
Старуха мать его
жила через
коридор в другой комнатке, остальное было запущено и оставалось
в том самом виде,
в каком было при отъезде его отца
в Петербург.
Тот фас, где братец ваш и мы
живем, особенно темен, потому что солнечный луч никогда к нам не доходит и, следовательно, окна
в коридоре очень сильно замерзают при больших морозах.
Живины
жили, как оказалось,
в Перинной линии,
в гостинице; по грязной лестнице они вошли с своим гостем
в грязный
коридор и затем
в довольно маленький, темный номер.
Остальные члены «дурного общества»
жили в таком же подземелье, побольше, которое отделялось от первого двумя узкими
коридорами.
В нашей комнате мы были отделены от ее половины
коридором, а рядом с нами, как я уже упоминала,
жил Покровский.
Валахины
жили в маленьком чистеньком деревянном домике, вход которого был со двора. Дверь отпер мне, по звону
в колокольчик, который был тогда еще большою редкостью
в Москве, крошечный, чисто одетый мальчик. Он не умел или не хотел сказать мне, дома ли господа, и, оставив одного
в темной передней, убежал
в еще более темный
коридор.
— Ну, вот и прекрасно! Пусть они себе там и сидят. Скажи: постояльца рекомендую знакомого. Это необходимо, — добавил он мне шепотом и тотчас же снова начал вслух: — Вот видите, налево, этот
коридор? там у сестры три комнаты;
в двух она
живет, а третья там у нее образная; а это вот прямо дверь — тут кабинет зятев был; вот там
в нее и ход; а это и есть ваша комната. Глядите, — заключил он, распахивая передо мной довольно высокие белые двери
в комнату, которую действительно можно было назвать прекрасною.
Покойно
жил, о паспорте никто не спрашивал. Дети меня любили и прямо вешались на меня. Да созорничать дернула нелегкая. Принес
в воскресенье дрова, положил к печи, иду по
коридору — вижу, класс отворен и на доске написаны мелом две строчки...
Леберка
жила в то время со своими щенками
в том самом темном подвальном
коридоре театра, на который выходили двери комнаток, где
жил В. Т. Островский и останавливались проезжие и проходящие актеры и куда выходила и моя каютка с пустыми ящиками из-под вина, моя постель
в первые дни после приезда
в Тамбов.
В комнатах
коридора в это время, кроме меня и
В. Т. Островского, никто не
жил.
И когда я долго смотрю на длинный полосатый ковер, который тянется через весь
коридор, мне приходит на мысль, что
в жизни этой женщины я играю странную, вероятно, фальшивую роль и что уже не
в моих силах изменить эту роль; я бегу к себе
в номер, падаю на постель и думаю, думаю и не могу ничего придумать, и для меня ясно только, что мне хочется
жить и что чем некрасивее, суше и черствее становится ее лицо, тем она ближе ко мне и тем сильнее и больней я чувствую наше родство.
Далее,
в конце
коридора, сейчас за комнатою девиц, была кухня, имевшая посредством особого коридорчика сообщение с мастерскою, где
жил Герман Верман; а из кухни на двор шел особый черный ход с деревянным крылечком.
Три двери выходили
в коридор, за двумя
жили проститутки, за третьей — чахоточный математик из семинаристов, длинный, тощий, почти страшный человек, обросший жесткой рыжеватой шерстью, едва прикрытый грязным тряпьем; сквозь дыры тряпок жутко светилась синеватая кожа и ребра скелета.
Он
жил недалеко от цирка
в меблированных комнатах. Еще на лестнице он услышал запах, который всегда стоял
в коридорах, — запах кухни, керосинового чада и мышей. Пробираясь ощупью темным
коридором в свой номер, Арбузов все ждал, что вот-вот наткнется впотьмах на какое-нибудь препятствие, и к этому чувству напряженного ожидания невольно и мучительно примешивалось чувство тоски, потерянности, страха и сознания своего одиночества.
Лакей при московской гостинице «Славянский базар», Николай Чикильдеев, заболел. У него онемели ноги и изменилась походка, так что однажды, идя по
коридору, он споткнулся и упал вместе с подносом, на котором была ветчина с горошком. Пришлось оставить место. Какие были деньги, свои и женины, он пролечил, кормиться было уже не на что, стало скучно без дела, и он решил, что, должно быть, надо ехать к себе домой,
в деревню. Дома и хворать легче, и
жить дешевле; и недаром говорится: дома стены помогают.
Два больших зала, один — столовая, другой — общее помещение для спокойных больных, широкий
коридор со стеклянною дверью, выходившей
в сад с цветником, и десятка два отдельных комнат, где
жили больные, занимали нижний этаж; тут же были устроены две темные комнаты, одна обитая тюфяками, другая досками,
в которые сажали буйных, и огромная мрачная комната со сводами — ванная.
Мне, однако, пришлось горько разочароваться. Пройдя узкий входной коридорчик, мои провожатые повернули не направо, как я ожидал,
в общий
коридор военно-каторжного корпуса, а налево. Мы очутились
в маленькой конурке с кроватью и с сильным
жилым запахом, не похожей, однако, на тюремную камеру. Дело объяснилось, когда ключник отпер еще одну дверь, и меня пригласили войти
в открывшуюся «одиночку».
Поручик прошел за ней пять-шесть больших, роскошно убранных комнат,
коридор и
в конце концов очутился
в просторной квадратной комнате, где с первого же шага его поразило изобилие цветущих растений и сладковатый, густой до отвращения запах жасмина. Цветы шпалерами тянулись вдоль стен, заслоняя окна, свешивались с потолка, вились по углам, так что комната походила больше на оранжерею, чем на
жилое помещение. Синицы, канарейки и щеглята с писком возились
в зелени и бились об оконные стекла.
Прямо с поезда вторгся он
в меблированные комнаты, где я
жил. Это было зимою,
в семь часов утра, когда на петербургских улицах еще горят фонари, а усталые клячи влекут по домам спящих ночных извозчиков. Он был неумолим. Он не хотел слушать никаких доводов номерной девушки и говорил зычным голосом на весь
коридор...
Там, подождав немного, когда, по моему мнению, «седьмушки» достигли столовой, я быстро направилась через длинный
коридор на половину старших,
в так называемый «колбасный переулок», где
жила инспектриса.
Жили в гостинице советские служащие, останавливались приезжавшие из уезда делегаты, красноармейцы и матросы с фронта. До поздней ночи громко разговаривали, кричали и пели
в коридорах, входили, не стучась,
в чужие номера. То и дело происходили
в номерах кражи. По мягким креслам ползали вши.
Когда он
жил в Варшаве,
в том самом
коридоре, где был его номер, убили поляка, которого жонд заподозрил
в шпионстве, и никогда никто не был арестован по этому делу.
Но я уже рассказывал, как Суворин, занимаясь хроникой войны, стал заподозривать верность моих сообщений по поводу объяснения хозяина страсбурского Hotel de Paris, который отрицал то, что я видел своими глазами, то есть следы гранат и бомб
в том самом
коридоре, где я
жил.
— Ходила. Сейчас только пришла. Все так и есть, как она заявила.
Живет с ребенком
в коридоре, квартирная съемщица над ее постелью сушит белье. Я говорю: «Как же вы это так?» — «У меня, говорит, ребенок». — «У вас ребенок? А у нее щененок?»
Идя на одно из таких вечерних свиданий по галерее и темному
коридору, соединяющих главный дом с флигелем, где
жил Кржижановский, она уже подходила к двери его комнаты, как вдруг услыхала два мужских голоса. Сигизмунд Нарцисович был, видимо, не один. Она остановилась
в недоумении.
Из
коридора первая дверь налево вела
в жилые комнаты княжен.