Неточные совпадения
Левин знал брата и ход его мыслей; он знал, что неверие его произошло не потому, что ему легче было
жить без веры, но потому, что шаг за шагом современно-научные объяснения явлений мира вытеснили верования, и потому он знал, что теперешнее возвращение его не было законное, совершившееся путем той же мысли, но было только временное, корыстное, с безумною
надеждой исцеления.
Покамест упивайтесь ею,
Сей легкой жизнию, друзья!
Ее ничтожность разумею
И мало к ней привязан я;
Для призраков закрыл я вежды;
Но отдаленные
надеждыТревожат сердце иногда:
Без неприметного следа
Мне было б грустно мир оставить.
Живу, пишу не для похвал;
Но я бы, кажется, желал
Печальный жребий свой прославить,
Чтоб обо мне, как верный друг,
Напомнил хоть единый звук.
Словом сказать, Ольга поняла, что в России благие начинания, во-первых,
живут под страхом и, во-вторых, еле дышат, благодаря благонамеренному вымогательству,
без которого никто бы и не подумал явиться в качестве жертвователя. Сама
Надежда Федоровна откровенно созналась в этом.
— Да, дядюшка, что ни говорите, а счастье соткано из иллюзий,
надежд, доверчивости к людям, уверенности в самом себе, потом из любви, дружбы… А вы твердили мне, что любовь — вздор, пустое чувство, что легко, и даже лучше,
прожить без него, что любить страстно — не великое достоинство, что этим не перещеголяешь животное…
Не лучше ли
жить без всяких
надежд и волнений, не ожидать ничего, не искать радостей и, стало быть, не оплакивать потерь?..
— Вот мы и
живем таким родом. Прежде хоть в
надежде были, а нынче и совсем
без надежды остаемся. Иногда служить не на чем: ни просфор, ни красного вина. А об себе уж и не говорим.
Все эти бегуны, если не найдут себе в продолжение лета какого-нибудь случайного, необыкновенного места, где бы перезимовать, — если, например, не наткнутся на какого-нибудь укрывателя беглых, которому в этом выгода; если, наконец, не добудут себе, иногда через убийство, какого-нибудь паспорта, с которым можно везде
прожить, — все они к осени, если их не изловят предварительно, большею частию сами являются густыми толпами в города и в остроги, в качестве бродяг, и садятся в тюрьмы зимовать, конечно не
без надежды бежать опять летом.
Сошедший с ума, зачитавшийся Библии арестант, о котором я уже упоминал и который бросился с кирпичом на майора, вероятно тоже был из отчаявшихся, из тех, кого покинула последняя
надежда; а так как совершенно
без надежды жить невозможно, то он и выдумал себе исход в добровольном, почти искусственном мученичестве.
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие
надежды на личное счастье,
жить без желаний,
без надежд, не мечтать, не ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим счастьем, а там незаметно наступит старость, жизнь придет к концу — и больше ничего не нужно.
Жене его нет никакой
надежды, никакой отрады, передышаться ей нельзя; если может, то пусть
живет без дыханья, забудет, что есть вольный воздух на свете, пусть отречется от своей природы и сольется с капризным деспотизмом старой Кабанихи.
То, что снилося мне, того нет наяву!
Кто мне скажет, зачем, для чего я
живу?
Кто мне смысл разгадает загадки?
Смысла в ней беспокойной душой не ищи,
Но, как камень, сорвавшись с свистящей пращи,
Так лети все вперед,
без оглядки!
Невозможен мне отдых! Несносен покой!
Уж я цели нигде не ищу никакой,
Жизнь
надеждой мою не украшу!
Не упился я ею, как крепким вином,
Но зато я, смеясь, опрокинул вверх дном
Бесполезно шипящую чашу!
Но все говорили
без устали; в душе у всякого
жила надежда.
Надежда Ивановна. Но я люблю тебя, друг мой, я не могу
жить без тебя.
Надежда Ивановна.
Без кого
без других я могу
жить?
В «Записках из мертвого дома» Достоевский рассказывает про одного арестанта. Ни с того, ни с сего он бросился с кирпичом на начальника тюрьмы и за это был засечен насмерть. «Вероятно, — говорит Достоевский, — он был из отчаявшихся, из тех, кого покинула последняя
надежда, а так как совершенно
без надежды жить невозможно, то он и выдумал себе исход в добровольном, почти искусственном мученичестве».
— Вы сербка? Давно приехали с вашей родины? Когда поедете обратно? Передайте вашим львам, чтобы они мужались… Скоро идем на помощь к ним. Русские не оставят
без помощи своих младших братьев. Рано же приходить в отчаяние и терять
надежду. Где вы
живете, скажите? Мы доведем вас до дому. Вы же едва держитесь на ногах…
Так протекло около полугода. С наступлением зимы
жить стало теснее; приходилось сидеть частенько в камерах. Кузнечная работа сократилась наполовину. Попросил и он «книжки почитать».
Надежда высидеть благополучно больше года и выйти на волю
без волчьего паспорта все крепла в нем.
Так и
живет изо дня в день до самой смерти
без надежд на лучшее, обедая впроголодь, боясь, что вот-вот его прогонят из казенной квартиры, не зная, куда приткнуть своих детей.
Графине нравились тишина и однообразие деревенской жизни, она
жила какою-то чисто растительною жизнью,
без дум,
без надежд,
без опасений за будущее.
Что касается отношений к Кузьме Терентьеву, то Фимке было надо много силы и воли, чтобы не порвать их совершенно, так как этот внезапный разрыв мог озлобить Кузьму, и Бог знает на что способны эти тихие, робкие, всецело подчиненные женщине люди, когда предмет их слепого обожания станет потерянным для них навсегда,
без возврата к прошлому и
без надежды на лучшие дни. Это тем более было опасно, что Кузьма Терентьев
жил тут же, в одном доме с Фимкой.
На другой же день она поехала к Елизавете Федоровне Аракчеевой, но узнала от хозяина дома, где она
жила, что старушка переехала на постоянное жительство в Тихвин; Ольга Николаевна послала ей длинное письмо, но оно осталось
без ответа, доставив Хвостовой около месяца маленькой
надежды.
— Не говори, не отнимай хоть надежду-то; одною ею и
живу я. Если, избави Бог, узнаю, что потерян он навсегда для меня — не переживу, видит Бог, не переживу… Руки сама на себя наложу… Знаю, грех это, страшный грех, но и на грех пойду, не устрашуся!..
Без него мне жизнь не в жизнь…
— Голубчик, — начала кланяться перед ним Дудкина, — будь отец родной. Я только второй день как приехала и никого здесь не знаю.
Без протекции. Вот тут актриса у меня есть знакомая, ее хочу отыскать, да не знаю, где
живет,
Надежда Александровна Крюковская, она-то мне поможет…