Неточные совпадения
— Господи, сохрани! — проговорила одна
женщина,
крестясь. — Девчоночку-то с парнишкой зловили ли? Вона-ка, ведут, старшенькая перехватила… Вишь, сбалмошные!
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах, нарядные
женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках,
женщины в пестрых платочках, многие из них
крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
Вдруг раздался с колокольни ближайшего монастыря благовест, и все — экипажи, пешеходы — мгновенно стало и оцепенело. Мужчины сняли шляпы,
женщины стали
креститься, многие тагалки преклонили колени. Только два англичанина или американца промчались в коляске в кругу, не снимая шляп. Через минуту все двинулось опять. Это «Angelus». Мы объехали раз пять площадь. Стало темно; многие разъезжались. Мы поехали на Эскольту есть сорбетто, то есть мороженое.
Мужики
крестились и кланялись, встряхивая волосами;
женщины, особенно старушки, уставив выцветшие глаза на одну икону с свечами, крепко прижимали сложенные персты к платку на лбу, плечам и животу и, шепча что-то, перегибались стоя или падали на колени.
Солдаты брякнули ружьями, арестанты, сняв шапки, некоторые левыми руками, стали
креститься, провожавшие что-то прокричали, что-то прокричали в ответ арестанты, среди
женщин поднялся вой, и партия, окруженная солдатами в белых кителях, тронулась, подымая пыль связанными цепями ногами.
Сойдя вниз,
женщины замолкли и,
крестясь и кланяясь, стали проходить в отворенные двери еще пустой, блестевшей золотом церкви.
И что же было возражать человеку, который говорил такие вещи: «Я раз стоял в часовне, смотрел на чудотворную икону богоматери и думал о детской вере народа, молящегося ей; несколько
женщин, больные, старики стояли на коленях и,
крестясь, клали земные поклоны.
Пожилые
женщины в белых намитках, в белых суконных свитках набожно
крестились у самого входа церковного.
Потом вскрикивал: «берегись, ожгу», и затем по всей площади разносился свист плети и нечеловеческий крик наказываемого…
Женщины из нашей прислуги тоже вскакивали и
крестились…
Многие начали
креститься, а другие тихо шептали: «Пропал, утонул»;
женщины принялись плакать навзрыд.
Плотники при этом начали
креститься; в народе между старух и
женщин раздался плач и вопль; у всех мужчин были лица мрачные; колокол продолжал глухо прозванивать, как бы совершая себе похоронный звон.
Фатевна, как единственная
женщина, бывшая теперь на Половинке, стояла около Александры Васильевны, поддерживала ее одной рукой и что-то шептала на ухо, а потом с ожесточением начинала класть широкие кресты и усердно отбивала земные поклоны; убитый, бледный Мухоедов стоял в углу, рядом с Асклипиодотом, торопливо и с растерянным видом
крестился и дрожащим голосом подхватывал «вечную память».
Женщины, завидев этакую ужасную немощь, стали
креститься, а проводник их обратился к больному и говорит...
Плетутся дряхлые кареты,
То там, то тут, полуодеты,
Из окон
женщины глядят,
Прохожий
крестится сурово…
Садится Орша на коня,
Дал знак рукой, гремя, звеня,
Средь вопля
женщин и детей
Все повскакали на коней,
И каждый с знаменьем креста
За ним проехал в ворота;
Лишь он, безмолвный, не
крестясь,
Как бусурман, татарский князь,
К своим приближась воротам,
Возвел глаза — не к небесам;
Возвел он их на терем тот,
Где прежде жил он без забот,
Где нынче ветер лишь живет,
И где, качая изредка
Дверь без ключа и без замка,
Как мать качает колыбель,
Поет гульливая метель!..
Медленным шагом, с важностью во взоре, в походке и голосе, Николай Александрыч подошел к столу, часто повторяя: «Христос воскресе! Христос воскресе!» Прочие стали перед ним полукругом — мужчины направо,
женщины налево. И начали они друг другу кланяться в землю по три раза и
креститься один на другого обеими руками.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и
женщины разделились. Всё молчало,
крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что̀ делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал
креститься тою же рукой, в которой была свеча.