Неточные совпадения
—
Врешь! Там кума моя живет; у ней свой дом, с большими огородами. Она
женщина благородная, вдова, с двумя детьми; с ней живет холостой брат: голова, не то, что вот эта, что тут в углу сидит, — сказал он, указывая на Алексеева, — нас с тобой за пояс заткнет!
—
Врал, хвастал, не понимал ничего, Борис, — сказал он, — и не случись этого… я никогда бы и не понял. Я думал, что я люблю древних людей, древнюю жизнь, а я просто любил… живую
женщину; и любил и книги, и гимназию, и древних, и новых людей, и своих учеников… и тебя самого… и этот — город, вот с этим переулком, забором и с этими рябинами — потому только — что ее любил! А теперь это все опротивело, я бы готов хоть к полюсу уехать… Да, я это недавно узнал: вот как тут корчился на полу и читал ее письмо.
На беспокойные расспросы
женщины он только отмалчивался, проговорился сначала как будто случайно, намекнул вскользь на какую-то жизненную ошибку, а потом принялся
врать отчаянно и вдохновенно.
—
Врешь, Веткин, я знаю, брат, куда мы едем, — сказал он с пьяным лукавством. — Ты, брат, меня везешь к
женщинам. Я, брат, знаю.
— Они очень много
врут, не бывает того, что они рассказывают, если бы это было — я уж знала бы, мне мамочка рассказывала всё, про людей и
женщин, совсем — всё! А они это — со зла!
Про
женщин очень памятно Дроздов говорит, хоть и не всегда понятно. С Максимом они всё спорят, и на все слова Дроздова Максим возражает:
врёшь! Выдаёт себя Дроздов за незаконнорожденного, будто мать прижила его с каким-то графом, а Максим спрашивает...
—
Врёшь! — гордо сказал Илья. —
Врёшь ты, — ни в чём я не виню тебя. Я знаю — для нашего брата чистых да безгрешных
женщин не приготовлено… нам они дороги. На них ведь жениться надо: они детей родят… Чистое — всё для богатых… а нам — огрызочки, нам — ососочки, нам — заплёванное да захватанное.
— Ну да, разумеется, помешанная: думала всю жизнь сама собой просуществовать, а судьба-то и пристукнула: «
Врешь!.. Помни, что ты
женщина! А негодяи-мужчины давным-давно и всюду отняли у вас эту возможность!..»
Восторженное внимание
женщин раззудило его, и он стал
врать о том, что где-то на Васильевском острове студенты готовили бомбы, и о том, как ему градоначальник поручил арестовать этих злоумышленников. А бомб там было — потом уж это оказалось — двенадцать тысяч штук. Если бы все это взорвалось, так не только что дома этого, а, пожалуй, и пол-Петербурга не осталось бы…
— Хо-хо-хо! Это — пардон! — вы
врёте! Какое удовольствие видеть старика, разбитого подагрой и болящего от неутолимой жажды выпить водки? Лет двадцать пять тому назад можно было действительно радоваться при виде Васьки Олесова… И много
женщин радовались… а теперь ни вы мне, ни я вам совершенно не нужны… Но при вас мне дадут водки, — и я рад вам!
—
Врешь ты! — задумчиво и медленно начала говорить Лодка. —
Врешь, что не умеешь про
женщин. Вон как про богородицу-то сочинил тогда...
«
Врет,
врет, — говорю, — и
врет. Ни в жизнь этому не поверю, чтобы мужчина
женщине пятьдесят рублей даром дал».
Бургмейер.
Врешь,
врешь!.. Ваша жидовская порода через деньги миром ворочает, а ты неужели не можешь помирить меня ими с одной
женщиной?
Трилецкий.
Женщины не стреляются, а травятся… Но не будем философствовать… Когда я философствую, я жестоко
вру… Славная бабенка наша генеральша! Я вообще ужасно скверно мыслю, когда смотрю на
женщину, но это единственная
женщина, от которой отскакивают все мои лютые помыслы, как горох от стены. Единственная… Когда я гляжу на ее реальное лицо, я начинаю верить в платоническую любовь. Идешь?
А они
врут, бо он меня не бросит; бо я хороша, я честная
женщина, а его невеста поганая, дрянная, злая… тпфу!
— Дурак ты, Степа, и больше ничего. И все это ты
врешь. Если б я захотела, я бы тебя непременно влюбила в себя. Ты что думаешь: одни только, как вы изволите выражаться, интеллигентные качества привлекают вашего брата? Как бы не так! Вот ты учишься, учишься, а потом и втюрился в какую-нибудь дуру, немецкую кухарку или другую простую
женщину. Да, мой друг. А кто в деревне засядет: какой бы умный человек ни был, а кончит тем, что свяжется с крестьянской бабой и сочетается с ней законным браком.
И
врет, подлая. Все они: и Варкулова, и Шпис, и Рыбинская — замужние
женщины. Стало быть, все предаются в сущности самому циническому обману. Но я с ними помирилась, потому что они не драпируются в страдания.
Танцоры знают, что вдовой я буду больше танцовать, beaux-esprits, что я буду больше
врать с ними, старикашки также, а барыни, кто принимает, смотрят на меня как на шикарную
женщину, знают, что на каждый бал, где я, притащится целая стая мужчин.
— Подлец!.. говорю я, кто рассказывает так о
женщинах. Если же, вдобавок, он, как ты,
врет, то подлец — вдвойне!..