Неточные совпадения
— Ну, хорошо, я попытаюсь сделать, — сказала она и легко вошла в мягко капитонированную коляску, блестящую
на солнце лаком своих крыльев, и раскрыла зонтик. Лакей сел
на козлы и дал знак кучеру
ехать. Коляска двинулась, но в ту же минуту она дотронулась зонтиком до спины кучера, и тонкокожие красавицы, энглизированные
кобылы, поджимая затянутые мундштуками красивые головы, остановились, перебирая тонкими ногами.
Но
кобыла великодушно отказалась от
еды, а только посмотрела
на хозяина потухавшим большим глазом.
Едут на одной
кобыле, а мысли разные.
— Вот што, мил человек, — заговорил он, подсаживаясь к Арефе, —
едешь ты
на кобыле один, а нам по пути…
Так целый день и просидел Арефа в своей избушке, поглядывая
на улицу из-за косяка. Очень уж тошно было, что не мог он сходить в монастырь помолиться. Как раз
на игумена наткнешься, так опять сцапает и своим судом рассудит. К вечеру Арефа собрался в путь. Дьячиха приготовила ему котомку, сел он
на собственную чалую
кобылу и, когда стемнело, выехал огородами
на заводскую дорогу. До Баламутских заводов считали полтораста верст, и все время надо было
ехать берегом Яровой.
— Ты заодно с ним, дьячок?.. Вместе
на кобыле-то
ехали…
— Утро вечера мудренее, мил человек, — говорил Арефа. — Ужо
кобыла отдохнет,
на брезгу и
поедем.
— Пусть Бог милует от разбойников! — говорила Пульхерия Ивановна. — И к чему рассказывать эдакое
на ночь. Разбойники не разбойники, а время темное, не годится совсем
ехать. Да и ваш кучер, я знаю вашего кучера, он такой тендитный да маленький, его всякая
кобыла побьет; да притом теперь он уже, верно, наклюкался и спит где-нибудь.
Народ не уважал бар, смеялся над тунеядцами и сложил про них две меткие пословицы: «бара — по грошу пара» да «семь дворянок
на одной
кобыле верхом
едут».
Три дня ели
кобылу, бузу пили, покойника поминали. Все татары дома были.
На четвертый день, видит Жилин, в обед куда-то собираются. Привели лошадей, убрались и
поехали человек 10, и красный
поехал: только Абдул дома остался. Месяц только народился, ночи еще темные были.
Штаб-ротмистр,
на широкой и степенной
кобыле, шагом
ехал навстречу Денисову.
Впереди скакал жокей
на кургузой английской
кобыле, за ним следовала цугом запряженная прекрасная карета, в которой сидел камердинер, а за каретою
ехала телега или хохлацкий «воз», заложенный парою сивых круторогих волов, и
на этом возу помещался пан Степан.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой
кобылы,
на которой он
ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья и он тронулся, сопутствуемый беспорядочно-заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из-за свиты, окружавшей императоров.