Неточные совпадения
Простившись с дамами и обещав пробыть завтра еще целый день, с тем чтобы вместе
ехать верхом осматривать интересный провал в казенном
лесу, Левин перед сном зашел в кабинет хозяина, чтобы взять книги о рабочем вопросе, которые Свияжский предложил ему.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что ни есть: и горы и
леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге,
ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Конные
ехали, не отягчая и не горяча коней, пешие шли трезво за возами, и весь табор подвигался только по ночам, отдыхая днем и выбирая для того пустыри, незаселенные места и
леса, которых было тогда еще вдоволь.
Через несколько дней, прожитых в настроении мутном и раздражительном, Самгин тоже
поехал в Калужскую губернию, с неделю катался по проселочным дорогам, среди полей и
лесов, побывал в сонных городках, физически устал и успокоился.
Красавина.
Ехала селами, городами, темными
лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло, язык призамялся.
Но прочь романтизм, и
лес тоже! Замечу только на случай, если вы
поедете по этой дороге, что
лес этот находится между Крестовской и Поледуевской станциями. Но через
лес не настоящая дорога: по ней ездят, когда нет дороги по Лене, то есть когда выпадают глубокие снега, аршина на полтора, и когда проступает снизу, от тяжести снега, вода из-под льда, которую здесь называют черной водой.
Еду я все еще по пустыне и долго буду
ехать: дни, недели, почти месяцы. Это не поездка, не путешествие, это особая жизнь: так длинен этот путь, так однообразно тянутся дни за днями, мелькают станции за станциями, стелются бесконечные снежные поля, идут по сторонам Лены высокие горы с красивым лиственничным
лесом.
Остальная дорога до станции была отличная. Мы у речки, на мшистой почве, в
лесу, напились чаю, потом
ехали почти по шоссе, по прекрасной сосновой, березовой и еловой аллее. Встретили красивый каскад и груды причудливо разбросанных как будто взрывом зеленоватых камней.
На одной станции случается
ехать по берегу, потом спуститься на проток Лены, потом переехать остров, выехать на самую Лену, а от нее опять на берег, в
лес.
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время? Между тем придется
ехать по ущельям, по
лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
Тихо, хорошо. Наступил вечер:
лес с каждой минутой менял краски и наконец стемнел; по заливу, как тени, качались отражения скал с деревьями. В эту минуту за нами пришла шлюпка, и мы
поехали. Наши суда исчезали на темном фоне утесов, и только когда мы подъехали к ним вплоть, увидели мачты, озаренные луной.
Сорок верст
ехали и отдыхали всего полтора часа на половине дороги, в
лесу.
Подъезжаете ли вы к глубокому и вязкому болоту, якут соскакивает с лошади, уходит выше колена в грязь и ведет вашу лошадь — где суше;
едете ли
лесом, он — впереди, устраняет от вас сучья; при подъеме на крутую гору опоясывает вас кушаком и помогает идти; где очень дурно, глубоко, скользко — он останавливается.
Приезжаете на станцию, конечно в плохую юрту, но под кров, греетесь у очага, находите летом лошадей, зимой оленей и смело углубляетесь, вслед за якутом, в дикую, непроницаемую чащу
леса,
едете по руслу рек, горных потоков, у подошвы гор или взбираетесь на утесы по протоптанным и — увы! где романтизм? — безопасным тропинкам.
Мы
ехали горными тропинками, мимо оврагов, к счастию окаймленных
лесом, проехали вброд множество речек, горных ручьев и несколько раз Алдаму, потом углублялись в глушь
лесов и подолгу
ехали узенькими дорожками, пересекаемыми или горизонтально растущими сучьями, или до того грязными ямами, что лошадь и седок останавливаются в недоумении, как переехать или перескочить то или другое место.
Мая извивается игриво, песчаные мели выглядывают так гостеприимно, как будто говорят: «Мы вас задержим, задержим»;
лес не темный и не мелкий частокол, как на болотах, но заметно покрупнел к реке; стал чаще являться осинник и сосняк. Всему этому несказанно обрадовался Иван Григорьев. «Вон осинничек, вон соснячок!» — говорил он приветливо, указывая на знакомые деревья. Лодка готова, хлеб выпечен, мясо взято —
едем. Теперь платить будем прогоны по числу людей, то есть сколько будет гребцов на лодках.
По дороге идет густой лиственный
лес;
едешь по узенькой, усеянной пнями тропинке.
Больших гор нет, но мы
едем все у подножия холмов, усеянных крупным
лесом.
Мужики
ехали в ночное кормить лошадей на большой дороге и тайком в барском
лесу.
В 1910 году, зимой, я вернулся в Хабаровск и тотчас
поехал на станцию Корфовскую, чтобы навестить дорогую могилку. Я не узнал места — все изменилось: около станции возник целый поселок, в пригорьях Хехцира открыли ломки гранита, начались порубки
леса, заготовка шпал. Мы с А.И. Дзюлем несколько раз принимались искать могилу Дерсу, но напрасно. Приметные кедры исчезли, появились новые дороги, насыпи, выемки, бугры, рытвины и ямы…
Тотчас привели нам верховых лошадей; мы
поехали в
лес, или, как у нас говорится, в «заказ».
А то велишь заложить беговые дрожки и
поедешь в
лес на рябчиков.
Но он
ехал,
ехал, а Жадрина было не видать; роще не было конца. Владимир с ужасом увидел, что он заехал в незнакомый
лес. Отчаяние овладело им. Он ударил по лошади; бедное животное пошло было рысью, но скоро стало приставать и через четверть часа пошло шагом, несмотря на все усилия несчастного Владимира.
Ехать ближним путем через Кистеневский
лес я не осмелился, а пустился в объезд…»
Поехал и Григорий Иванович в Новоселье и привез весть, что
леса нет, а есть только лесная декорация, так что ни из господского дома, ни с большой дороги порубки не бросаются в глаза. Сенатор после раздела, на худой конец, был пять раз в Новоселье, и все оставалось шито и крыто.
В заключение упомяну, как в Новоселье пропало несколько сот десятин строевого
леса. В сороковых годах М. Ф. Орлов, которому тогда, помнится, графиня Анна Алексеевна давала капитал для покупки именья его детям, стал торговать тверское именье, доставшееся моему отцу от Сенатора. Сошлись в цене, и дело казалось оконченным. Орлов
поехал осмотреть и, осмотревши, написал моему отцу, что он ему показывал на плане
лес, но что этого
леса вовсе нет.
— Пошевеливал бы ты, что ли. Часа уж два, поди,
едем, а все конца-краю
лесу нет!
— Вот, вот… Посмеялся он над нами, потому его время настало. Ох, горе душам нашим!.. Покуда
лесом ехали, по снегу, так он не смел коснуться, а как выехали на дорогу, и начал приставать… Он теперь везде по дорогам шляется, — самое любезное для него дело.
Скитские старцы
ехали уже второй день. Сани были устроены для езды в
лес, некованные, без отводов, узкие и на высоких копыльях. Когда выехали на настоящую твердую дорогу, по которой заводские углепоставщики возили из куреней на заводы уголь, эти лесные сани начали катиться, как по маслу, и несколько раз перевертывались. Сконфуженная лошадь останавливалась и точно с укором смотрела на валявшихся по дороге седоков.
— Матушка, родимая, не
поеду я с этим Кириллом… Своего страму не оберешься, а про Кирилла-то што говорят: девушник он. Дорогой-то он в
лесу и невесть што со мной сделает…
— Ты вот что, Аграфенушка… гм… ты, значит, с Енафой-то поосторожней, особливо насчет
еды. Как раз еще окормит чем ни на есть… Она эк-ту уж стравила одну слепую деушку из Мурмоса. Я ее вот так же на исправу привозил… По-нашему, по-скитскому, слепыми прозываются деушки, которые вроде тебя. А красивая была… Так в
лесу и похоронили сердешную. Наши скитские матери тоже всякие бывают… Чем с тобою ласковее будет Енафа, тем больше ты ее опасайся. Змея она подколодная, пряменько сказать…
Около озера
ехали по крайней мере часа полтора, и Нюрочка была рада, когда оно осталось назади и дорога пошла прекрасным сосновым
лесом.
Удивляло Аграфену и то, что чем дальше они
ехали, тем реже становился
лес.
Помогай ей бог! она теперь как в
лес поехала.
— Какая ты счастливица, Женни:
ехать ночью одной по
лесу. Ах, как хорошо!
Я подумал, что мать ни за что меня не отпустит, и так, только для пробы, спросил весьма нетвердым голосом: «Не позволите ли, маменька, и мне
поехать за груздями?» К удивлению моему, мать сейчас согласилась и выразительным голосом сказала мне: «Только с тем, чтоб ты в
лесу ни на шаг не отставал от отца, а то, пожалуй, как займутся груздями, то тебя потеряют».
Вот
едет он путем-дорогою, со своими слугами верными, по пескам сыпучиим, по
лесам дремучиим, и откуда ни возьмись налетели на него разбойники, бусурманские, турецкие да индейские нехристи поганые; и, увидя беду неминучую, бросает честной купец свои караваны богатые со прислугою своей верною и бежит в темны
леса.
Выслушав ее, он сказал: «Не знаю, соколик мой (так он звал меня всегда), все ли правда тут написано; а вот здесь в деревне, прошлой зимою, доподлинно случилось, что мужик Арефий Никитин
поехал за дровами в
лес, в общий колок, всего версты четыре, да и запоздал; поднялся буран, лошаденка была плохая, да и сам он был плох; показалось ему, что он не по той дороге
едет, он и пошел отыскивать дорогу, снег был глубокий, он выбился из сил, завяз в долочке — так его снегом там и занесло.
Лесу, вместе с тем, как бы и конца не было, и, к довершению всего, они подъехали к такому месту, от которого шли две дороги, одинаково торные; куда надо было
ехать, направо или налево? Кучер Петр остановил лошадей и недоумевал.
И все это Иван говорил таким тоном, как будто бы и в самом деле знал дорогу. Миновали, таким образом, они Афанасьево, Пустые Поля и въехали в Зенковский
лес. Название, что дорога в нем была грязная, оказалось слишком слабым: она была адски непроходимая, вся изрытая колеями, бакалдинами;
ехать хоть бы легонькою рысью было по ней совершенно невозможно: надо было двигаться шаг за шагом!
—
Ехать — что за хитрость! — сказал мужик и через несколько минут вывел их совсем из
лесу. — А вот тут все прямо, — сказал он, показывая на дорогу.
Вот они совершают свой обычный дневной обряд, поднимаются от сна с полатей, с лавок и с пола,
едут в поле за сеном и в
лес за дровами, посылают баб за водою, задают корм лошадям и коровам, совершая все это рутинно, почти апатично, без всяких признаков закоренелости, — и, за всем тем, они упорствуют, они несогласны.
А пуще того голова у меня словно онемела; вижу, поля передо мной, снег лежит (тогда первопутка была),
лес кругом, с возами мужики
едут — и все будто ничего не понимаю: что
лес, что снег, что мужик — даже различить не могу.
Она одна относилась к ребенку по-человечески, и к ней одной он питал нечто вроде привязанности. Она рассказывала ему про деревню, про бывших помещиков, как им привольно жилось, какая была сладкая
еда. От нее он получил смутное представление о поле, о
лесе, о крестьянской избе.
Осмотревши
лес,
едут на пустоша.
Осмотревши поля,
едет на беговых дрожках в
лес. То там куртинка, то тут. Есть куртинки частые, а есть и редичь.
Лес, по преимуществу, дровяной — кое-где деревцо на холостую постройку годно. Но, в совокупности, десятин с сотню наберется.
За
лесом пошли дачи князя, и с первым шагом на них Калинович почувствовал, что он
едет по владениям помещика нашего времени.
— Ну, теперь мы — вольные птицы! — воскликнула Марья Николаевна. — Куда нам
ехать — на север, на юг, на восток, на запад? Смотрите — я как венгерский король на коронации (она указала концом хлыста на все четыре стороны света). Все наше! Нет, знаете что: видите, какие там славные горы — и какой
лес! Поедемте туда, в горы, в горы!
Как во сне, припоминал он потом, что
ехали они не то
лесом, не то парком.
За сосунцовским полем сейчас же начинался густой
лес с очень узкою через него дорогою, и чем дальше наши путники
ехали по этому
лесу, тем все выше показывались сосны по сторонам, которые своими растопыренными ветвями, покрытыми снегом, как бы напоминали собой привидения в саванах.