Но если под прекрасным понимать то, что понимается в этом определении, — полное согласие идеи и формы, то из стремления к прекрасному надобно выводить не искусство в частности, а вообще всю деятельность человека, основное начало которой — полное осуществление известной мысли; стремление к
единству идеи и образа — формальное начало всякой техники, стремление к созданию и усовершенствованию всякого произведения или изделия; выводя из стремления к прекрасному искусство, мы смешиваем два значения этого слова: 1) изящное искусство (поэзия, музыкант, д.) и 2) уменье или старанье хорошо сделать что-нибудь; только последнее выводится из стремления к единству идеи и формы.
Неточные совпадения
В христианском средневековом сознании была
идея универсального
единства, но
единство Востока и Запада в этом замысле не достигалось.
Средневековью была свойственна
идея органического
единства.
Она придет на смену господству германской расы и сознает свое
единство и свою
идею в кровавой борьбе с германизмом.
Империалистическая воля пролила много крови в человеческой истории, но за ней скрыта была
идея мирового
единства человечества, преодолевающего всякую национальную обособленность, всякий провинциализм.
Растворение личности, неповторимой индивидуальности в безликой божественности, в отвлеченном божественном
единстве противоположно христианской
идее о человеке и о богочеловечности.
Учение о Софии, которое стало популярно в религиозно-философских и поэтических течениях начала XX в., связано с платоновским учением об
идеях. «София есть выраженная, осуществленная
идея», — говорит Соловьев. «София есть тело Божие, материя Божества, проникнутая началом Божественного
единства».
Если Сын Божий есть Логос бытия, Смысл бытия,
идея совершенного космоса, то Дух есть абсолютная реализация этого Логоса, этого Смысла, воплощение этой
идеи не в личности, а в соборном
единстве мира, есть обоженная до конца душа мира.
Древнему, дохристианскому миру была также чужда
идея прогресса — смысла исторического развития, так как
идея эта предполагает сознание
единства человечества и провиденциального его назначения.
Пропаганда
идеи о германском
единстве ведется уже так давно, что не могла обойти и людей насущного хлеба.
Не имея под руками ни исторического обзора благопристойности, ни обозрения современных законодательств по этому предмету, ни даже свода мнений будочников, мы поняли, что нам остается один ресурс — это выдумать какую-нибудь"
идею", которая остерегла бы нас от разбросанности и дала бы возможность сообщить нашему труду необходимое
единство.
Природа есть именно существование
идеи в многоразличии;
единство, понятое древними, была необходимость, фатум, тайная, миродержавная сила, неотразимая для земли и для Олимпа; так природа подчинена законам необходимым, которых ключ в ней, но не для нее.
Не умея ещё возвыситься до
идеи о всеобщем
единстве и гармонии, он и в себе, как в природе, предполагает существование различных, неприязненных друг другу, начал.
Мы хотим указать только на тех, действительно с светлою головою людей, которые путем долгих сомнений и исканий дошли до того же
единства и ясности
идеи, с какими является перед нами, без всяких особенных усилий, Инсаров.
В своей
идее род существует и как единое, и как полнота всех своих индивидов, в их неповторяющихся особенностях, причем это
единство существует не только in abstracto, но in concreto [В абстракции, ‹но› конкретно (лат.).].
Во всех этих определениях бросается в глаза, что религия чувства, основанная на ощущении бесконечного, космического
единства, отнюдь не содержит в себе
идеи Бога, которая тем не менее постоянно подразумевается Шлейермахером и вводится посредством «т. е.», как в приведенной тираде, причем делается спинозовское уравнение: deus sive natura [Бог или природа (лат.) — выражение из «Этики» Б. Спинозы.].
И ум растерянно крутится над этой мешаниной, старается умственным, логическим путем создать хоть какое-нибудь
единство, «
идеей» обуздать ползущие врозь силы.
Ложна не только
идея единства, но и
идея отвлеченной справедливости.
Самая
идея единства есть ложная и по последствиям порабощающая, она противоположна персонализму.
Коллективизм есть всегда одержимость ложной
идеей отвлеченного
единства и тоталитаризма.
Отсутствие
единства и цельности культуры выразится в том, что умственные и духовные направления XIX века будут разделяться на десятилетия и каждое десятилетие принесет с собой новые
идеи и стремления, новый душевный уклад.
Для Гегеля «различные категории не суть собрания отдельных изолированных
идей, которые мы находим в наших умах и которые мы прилагаем к вещам одну за другой, подобно тому как мы стали бы перебирать связку ключей, пробуя их один за другим на многих замках; он пытается доказать, что категории не суть внешние орудия, которыми пользуется разум, но элементы целого или стадии сложного процесса, который в своем
единстве есть самый разум» (там же, с. 182).
Сейчас это старое, но по-новому переживаемое народничество раздирает
единство русской революции, истребляет самую
идею единой нации и мешает переходу к творчеству новой жизни.
В социализм перешло ложное притязание старой теократической и империалистической
идеи,
идеи внешнего, принудительного
единства человечества, количественного универсализма.
Русская
идея, вдохновленная вселенским христианством, победит и страшного беса интернационализма — это отвратительное искажение
идеи вселенского
единства и братства человечества.
Идея интернационала есть болезненное классовое извращение и искажение великой
идеи единства человечества и братства народов.
Но
идея народного
единства сейчас померкла в русском народе, и потому трудно ему решать судьбу целого.