Неточные совпадения
— Не могу сказать, чтоб я был вполне доволен им, — поднимая брови и открывая глаза, сказал Алексей Александрович. — И Ситников не доволен им. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитание Сережи.) Как я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к тем самым главным вопросам, которые должны трогать душу всякого человека и всякого
ребенка, — начал излагать свои мысли Алексей Александрович, по
единственному, кроме службы, интересовавшему его вопросу — воспитанию сына.
Дарья Александровна между тем, успокоив
ребенка и по звуку кареты поняв, что он уехал, вернулась опять в спальню. Это было
единственное убежище ее от домашних забот, которые обступали ее, как только она выходила. Уже и теперь, в то короткое время, когда она выходила в детскую, Англичанка и Матрена Филимоновна успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших отлагательства и на которые она одна могла ответить: что надеть
детям на гулянье? давать ли молоко? не послать ли за другим поваром?
Но страстная, почти религиозная привязанность к своему странному
ребенку была, надо полагать,
единственным клапаном тех ее склонностей, захлороформированных воспитанием и судьбой, которые уже не живут, но смутно бродят, оставляя волю бездейственной.
К тому же сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда
единственный источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое оружие и мое утешение, иначе я бы, может быть, убил себя еще
ребенком.
В доме вдовы Красоткиной, чрез сени от квартиры, которую занимала она сама, отдавалась еще одна и
единственная в доме квартирка из двух маленьких комнат внаймы, и занимала ее докторша с двумя малолетними
детьми.
Но в своей горячей речи уважаемый мой противник (и противник еще прежде, чем я произнес мое первое слово), мой противник несколько раз воскликнул: „Нет, я никому не дам защищать подсудимого, я не уступлю его защиту защитнику, приехавшему из Петербурга, — я обвинитель, я и защитник!“ Вот что он несколько раз воскликнул и, однако же, забыл упомянуть, что если страшный подсудимый целые двадцать три года столь благодарен был всего только за один фунт орехов, полученных от
единственного человека, приласкавшего его
ребенком в родительском доме, то, обратно, не мог же ведь такой человек и не помнить, все эти двадцать три года, как он бегал босой у отца „на заднем дворе, без сапожек, и в панталончиках на одной пуговке“, по выражению человеколюбивого доктора Герценштубе.
Аксинье поручили надзор за тирольской коровой, купленной в Москве за большие деньги, но, к сожалению, лишенной всякой способности воспроизведения и потому со времени приобретения не дававшей молока; ей же на руки отдали хохлатого дымчатого селезня,
единственную «господскую» птицу;
детям, по причине малолетства, не определили никаких должностей, что, впрочем, нисколько не помешало им совершенно облениться.
Она была
единственное и следственно балованное
дитя.
Жизнь кузины шла не по розам. Матери она лишилась
ребенком. Отец был отчаянный игрок и, как все игроки по крови, — десять раз был беден, десять раз был богат и кончил все-таки тем, что окончательно разорился. Les beaux restes [Остатки (фр.).] своего достояния он посвятил конскому заводу, на который обратил все свои помыслы и страсти. Сын его, уланский юнкер,
единственный брат кузины, очень добрый юноша, шел прямым путем к гибели: девятнадцати лет он уже был более страстный игрок, нежели отец.
Во время перерыва, за чайным столом, уставленным закусками и водкой, зашел общий разговор, коснувшийся, между прочим, школьной реформы. Все единодушно осуждали ее с чисто практической точки зрения: чем виноваты
дети, отцы которых волею начальства служат в Ровно? Путь в университет им закрыт, а университет тогда представлялся
единственным настоящим высшим учебным заведением.
Я уже говорил, что присутствие
детей оказывает ссыльным нравственную поддержку, теперь же еще прибавлю, что
дети часто составляют то
единственное, что привязывает еще ссыльных мужчин и женщин к жизни, спасает от отчаяния, от окончательного падения.
Я, отлучая
детей моих от бдящего родительского ока,
единственное к тому имею побуждение, да приобретут опытности, да познают человека из его деяний и, наскучив гремлением мирского жития, да оставят его с радостию; но да имут отишие в гонении и хлеб насущный в скудости.
В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого определения воли, а
единственными пружинами жизни остаются плотские инстинкты, я понимаю, что
ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому состоянию, без малейшего колебания и страха, с улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит.
Через тебя, его дочь, его
единственное, бесценное
дитя!
Ребенок искал матери и с детской наивностью несколько раз ласкался к
единственной женщине, которая напоминала ему мать.
— Сколько я осчастливлен этой наградой, могу доказать это тем, — сказал он, — что готов еще пятьдесят тысяч пожертвовать на устройство пансиона для дворянских
детей, с
единственным условием, чтобы я назначен был почетным попечителем гимназии.
Если тебя изнасиловал какой-нибудь негодяй, — господи, что не возможно в нашей современной жизни! — я взял бы тебя, положил твою голову себе на грудь, вот как я делаю сейчас, и сказал бы: «Милое мое, обиженное, бедное
дитя, вот я жалею тебя как муж, как брат, как
единственный друг и смываю с твоего сердца позор моим поцелуем».
—
Дети мои,
дети моего сердца! — сказал он. — Живите, цветите и в минуты счастья вспоминайте когда-нибудь про бедного изгнанника! Про себя же скажу, что несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли. Изгнание есть несчастье! Скитальцем пойду я теперь по земле с моим посохом, и кто знает? может быть, через несчастья мои я стану еще добродетельнее! Эта мысль —
единственное оставшееся мне утешение!
Арина Васильевна, любившая
единственного сынка без памяти, но привыкшая думать, что он всё еще малое
дитя, и предубежденная, что это
дитя полюбило опасную игрушку, встретила признание сына в сильном чувстве такими словами, какими встречают желание
ребенка, просящего дать ему в руки раскаленное железо; когда же он, слыша такие речи, залился слезами, она утешала его, опять-таки, как
ребенка, у которого отнимают любимую игрушку.
Все старания найти место были тщетны; добрая немка просила и хлопотала через
единственную свою знакомую и соотечественницу, жившую у кого-то при
детях, поразведать, нет ли какого места?
Затем Пепко сделал рукой свой
единственный жест, сладко зажмурил глаза и кончил тем, что бросился на свою кровать. Это было непоследовательно, как и дальнейшие внешние проявления собственной Пепкиной эмоции. Он лежал на кровати ничком и болтал ногами; он что-то бормотал, хихикал и прятал лицо в подушку; он проявлял вообще «резвость
дитяти».
Рассказывал им за меня всё Постельников, до упаду смеявшийся над тем, как он будто бы на сих днях приходит ко мне, а я будто сижу на кровати и говорю, что «я
дитя кормлю»; а через неделю он привез мне чистый отпуск за границу, с
единственным условием взять от него какие-то бумаги и доставить их в Лондон для напечатания в «Колоколе».
Боярин призадумался. Дурной гражданин едва ли может быть хорошим отцом; но и дикие звери любят
детей своих, а сверх того, честолюбивый боярин видел в ней будущую супругу любимца короля польского; она была для него вернейшим средством к достижению почестей и могущества, составлявших
единственный предмет всех тайных дум и нетерпеливых его желаний. Помолчав несколько времени, он спросил: употребляла ли больная снадобья, которые оставил ей польский врач перед отъездом своим в Москву?
«Притворяются!» — восклицал про себя Фома. А стоявший обок с ним горбатый и кривой Павлин Гущин, не так давно пустивший по миру
детей своего полоумного брата, проникновенно шептал, глядя
единственным глазом в тоскливое небо...
Лебедев. Голубушка моя,
дитя мое
единственное, послушай старого отца. Откажи ему!
Собака залаяла, и вооруженный колом богослов, только что сорвавший первый и
единственный поцелуй с губок своей коварной красавицы, бросился бежать, а на другой день он, не успевши опомниться от своего вчерашнего счастия, сдерживая уже свое честное слово — не возражать против первой просьбы Ольги Федотовны, и крестил с нею мужичьего
ребенка, разлучившего у своей купели два благородные и нежно друг друга любившие сердца.
Елена начинала приходить почти в бешенство, слушая полковника, и готова была чем угодно поклясться, что он желает дать такое воспитание дочерям с
единственною целью запрятать их потом в монастырь, чтобы только не давать им приданого. Принять у него место она находила совершенно невозможным для себя, тем более, что сказать ему, например, о своем незаконнорожденном
ребенке было бы просто глупостью с ее стороны.
Вот, с месяц тому назад я был вместе с соседом нашим Ильменевым у Волгиных, которые на несколько недель приезжали в свою деревню из Москвы; с первого взгляда мне очень понравился их
единственный сын,
ребенок лет двенадцати, — и подлинно необыкновенный ум и доброта отпечатаны на его миловидном лице; но чрез несколько минут это первое впечатление уступило место чувству совершенно противному.
— Мать мою взорвала такая иезуитская двуличность; она забыла предостережение Бениса и весьма горячо и неосторожно высказала свое удивление, «что г. Камашев хвалит ее сына, тогда как с самого его вступления он постоянно преследовал бедного мальчика всякими пустыми придирками, незаслуженными выговорами и насмешками, надавал ему разных обидных прозвищ: плаксы, матушкина сынка и проч., которые, разумеется, повторялись всеми учениками; что такое несправедливое гонение г. главного надзирателя было
единственною причиною, почему обыкновенная тоска
дитяти, разлученного с семейством, превратилась в болезнь, которая угрожает печальными последствиями; что она признает г. главного надзирателя личным своим врагом, который присвоивает себе власть, ему не принадлежащую, который хотел выгнать ее из больницы, несмотря на позволение директора, и что г. Камашев, как человек пристрастный, не может быть судьей в этом деле».
Ребенка Катерины Львовны отдали на воспитание старушке, сестре Бориса Тимофеича, так как, считаясь законным сыном убитого мужа преступницы, младенец оставался
единственным наследником всего теперь Измайловского состояния. Катерина Львовна была этим очень довольна и отдала
дитя весьма равнодушно. Любовь ее к отцу, как любовь многих слишком страстных женщин, не переходила никакою своею частию на
ребенка.
Если провидение исполнит
единственное желание моего сердца: быть матерью, то оставлю
детям в наследство непорочное имя.
Самый нежный отец, самая заботливая мать с невыразимою беспечностью предоставляют свое детище на волю судьбы, нисколько не думая даже о физическом развитии
ребенка, которое считается у них главным и в то же время
единственным, ибо ни о каком другом и мысль не заходит им в голову.
— Павел Андреич, — сказала она, сложив на груди руки, и ее лицо приняло страдальческое, умоляющее выражение, с каким испуганные, плачущие
дети просят, чтобы их не наказывали. — Я отлично знаю, вы мне откажете, но я всё-таки прошу. Принудьте себя, сделайте хоть раз в жизни доброе дело. Я прошу вас, уезжайте отсюда! Это
единственное, что вы можете сделать для голодающих. Уезжайте, и я прощу вам всё, всё!
У них была любовь и рождались
дети, но никогда я не замечал в них порывов того жестокого сладострастия, которое постигает почти всех на нашей земле, всех и всякого, и служит
единственным источником почти всех грехов нашего человечества.
В десятом часу темного сентябрьского вечера у земского доктора Кирилова скончался от дифтерита его
единственный сын, шестилетний Андрей. Когда докторша опустилась на колени перед кроваткой умершего
ребенка и ею овладел первый приступ отчаяния, в передней резко прозвучал звонок.
Больной прожил еще полторы недели; каждый день у него появлялись все новые и новые нарывы — в суставах, в печени, в почках… Мучился он безмерно, и
единственное, что оставалось делать, это впрыскивать ему морфий. Я посещал больного по нескольку раз в день. При входе меня встречали страдальческие глаза
ребенка на его осунувшемся, потемневшем лице; стиснув зубы, он все время слабо и протяжно стонал. Мать уже знала, что надежды нет.
Убеждение это до такой степени стало общим и твердым, что родители, по совету врачей, устраивают разврат для своих
детей; правительства же,
единственный смысл которых состоит в заботе о благосостоянии своих граждан, учреждают разврат, то есть разрешают существование сословия женщин, долженствующих погибать телесно и душевно для удовлетворения распущенности мужчин.
Для людей, смотрящих на плотскую любовь как на удовольствие, рождение
детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы быть целью и оправданием супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий, и потому и вне брака и в браке стало распространяться употребление средств, лишающих женщину возможности деторождения. Такие люди лишают себя не только той
единственной радости и искупления, которые даются
детьми, но и человеческого достоинства и образа.
— Мой Израэл… Мой
единственный, дарованный и отнятый у меня Аллахом! Тебя я вижу в этом
ребенке!..
— Прости… прости… меня… Нан! Нан,
дитя мое любимое! родное! Спасли-таки! Вернулась ко мне! Люблю! Люблю тебя до безумия, моя девочка! Нан, моя дорогая,
единственная, родная!
А он все стоял, схватившись обеими руками за край гроба и впиваясь мрачно горевшими глазами в лицо своего
единственного, навеки потерянного
ребенка…
— Вы простите, дорогая m-lle Marie, но Тася — моя слабость. Она, вы знаете,
единственная из моих троих
детей, не знала отцовской ласки: муж умер, когда Тасе была всего неделя, вот почему мне так жалко было мою сиротку, и я старалась ее баловать и за отца, и за себя. Я понимаю, что Тася избалована, но я так люблю мою девочку, что не в силах теперь обращаться с него строго и сурово.
Единственным его научным трудом была тощая брошюра о технике судебно-медицинских вскрытий новорожденных
детей. Брошюра была озаглавлена: «Sectionstechnik fur (!) neugeborene Kinder» — «Техника вскрытий для новорожденных
детей».
Счисление я буду вести по своему возрасту, это —
единственное счисление, которое применяет
ребенок, Так вот, когда мне было лет шесть-семь, мама открыла детский сад (предварительно пройдя в Москве курсы фребелевского обучения).
Между тем любовница покойного старика Богачева, видя, что Сергей Семенович сделался
единственным наследником, объявила себя второй законной женой Семена Родионовича и требовала от Сергея Семеновича себе и своим
детям законной части имения; однако Сергей не признал законности ее брака и послал об этом государю всеподданнейшее прошение, в силу которого императором Александром I и был утвержден
единственным наследником отцовского имения, но с тем, однако, условием, чтобы это имение он не мог ни продать, ни заложить; дело же о законности брака Марфы Гавриловой государь повелел передать на рассмотрение Св. синода.
— Надя, — говорит он, — я сажусь писать… Пожалуйста, чтобы мне никто не мешал. Нельзя писать, если ревут
дети, храпят кухарки… Распорядись также, чтобы был чай и… бифштекс, что ли… Ты знаешь, я без чая не могу писать… Чай — это
единственное, что подкрепляет меня в работе.
— Главное, не говори никому, решительно никому, не забывай этого! Прощай,
дитя мое, мой
единственный любимый сын, до свиданья.
Он остановился, вспомнив, что
единственная кровать была занята больным
ребенком и что графиня Конкордия Васильевна проводила ночи на двух креслах, что при ее настоящем утомлении было далеко не то, что ей необходимо.
Единственным близким ее сердцу человеком была ее мать, она не считала свою любимицу Лидочку — еще
ребенка, но графиня откинула самую мысль поделиться своим горем с Дарьей Алексеевной, хотя знала, что она не даст ее в обиду даже графу Аракчееву.
— Что вы,
дети, что вы затеяли? Да слыхано ли, да видано ли венчаться так, не сказали мне ни слова и помчались. Что-то добрые люди скажут, что
единственное детище степенного посадника Фомы Ивановича, Настасья Фоминишна, поскакала венчаться с молодцем в одних санях, в одну шубу закутавшись!