Потому те из представителей «отрицательного богословия», которые, отрицая в применении к Божеству всякое кто или что, тем не менее оставляют в качестве единственного его атрибута бытие, взятое в его противоположности к небытию, неправомерно вводят в трансцендентную идею Божества определение, заимствованное из области имманентного [Так, напр., Филон Александрийский, утверждая бескачественность Бога, в то же время приписывает ему, в качестве
единственного определения, бытие: о ων (Vita Mos. 1 (14) 75. IV, 115).
Неточные совпадения
В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого
определения воли, а
единственными пружинами жизни остаются плотские инстинкты, я понимаю, что ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому состоянию, без малейшего колебания и страха, с улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит.
На востоке идея является в своей чистой бесконечности, как безусловная субстанция в себе, an sich, безо всякой формы, безо всякого
определения, поглощающая и подавляющая все конечное, человеческое; поэтому
единственная форма общества здесь есть теократия, в которой человек безусловно подчинен божеству…
Каждая церковь представляет точно такие же доказательства своей преемственности и даже чудес в пользу истинности своей, как и всякая другая; так что строгое и точное
определение того, что есть церковь (не как нечто фантастическое, чего бы нам хотелось, но как то, что есть и было в действительности), — только одно: церковь есть такое собрание людей, которые утверждают про себя, что они находятся в полном и
единственном обладании истины.
Безусловное отрицание всех
определений, всякого да, вечное и абсолютное НЕ ко всему, ко всякому что полагается Абсолютным как
единственное его
определение: Бог есть НЕ-что (и НЕ-как, и НЕ-где, и НЕ-когда, и НЕ-почему).
Действительно, ее сын,
единственный честный чиновник в банке, оказался непричастным к совершенному преступлению и по
определению высшего суда освобожден из заключения, в котором его протомили несколько месяцев, между тем как главный сообщник Киноварова оставался на свободе и на службе секретарем в том месте, которое они ограбили.
— Мне странен ваш вопрос… — деланно важным тоном отвечал Семен Порфирьевич. — Вам не безызвестно, что я
единственный наследник после моего покойного брата, и потому мне поневоле надо видеть его «доверенного» и угодно получить от него отчет и указания для
определения состава и ценности наследственного имущества…
Она приехала теперь, чтобы выхлопотать
определение в гвардию своему
единственному сыну.