Неточные совпадения
И смерть, как
единственное средство восстановить в его сердце любовь к ней, наказать его и одержать
победу в той борьбе, которую поселившийся в ее сердце злой дух вел с ним, ясно и живо представилась ей.
Дела о раскольниках были такого рода, что всего лучше было их совсем не подымать вновь, я их просмотрел и оставил в покое. Напротив, дела о злоупотреблении помещичьей власти следовало сильно перетряхнуть; я сделал все, что мог, и одержал несколько
побед на этом вязком поприще, освободил от преследования одну молодую девушку и отдал под опеку одного морского офицера. Это, кажется,
единственная заслуга моя по служебной части.
Первое время настроение польского общества было приподнятое и бодрое. Говорили о
победах, о каком-то Ружицком, который становится во главе волынских отрядов, о том, что Наполеон пришлет помощь. В пансионе ученики поляки делились этими новостями, которые приносила Марыня,
единственная дочь Рыхлинских. Ее большие, как у Стасика, глаза сверкали радостным одушевлением. Я тоже верил во все эти успехи поляков, но чувство, которое они во мне вызывали, было очень сложно.
Воскресение Христа есть
единственный абсолютно разумный факт мировой жизни; в
победе жизни над смертью, правды над злом есть Разум, Смысл.
Павел любил Фатееву, гордился некоторым образом
победою над нею, понимал, что он теперь
единственный защитник ее, — и потому можно судить, как оскорбило его это письмо; едва сдерживая себя от бешенства, он написал на том же самом письме короткий ответ отцу: «Я вашего письма, по грубости и неприличию его тона, не дочитал и возвращаю его вам обратно, предваряя вас, что читать ваших писем я более не стану и буду возвращать их к вам нераспечатанными. Сын ваш Вихров».
Прейн опять торжествовал. Благодаря своей политике он сумел заставить Лушу просить его о том, чего хотел сам и что подготовлял в течение месяца в интересах Раисы Павловны. Это была двойная
победа. Он был уверен именно в таком обороте дела и соглашался с требованиями Луши, чтобы этим путем добиться своей цели. Это была
единственная система, при помощи которой он мог вполне управлять капризной и взбалмошной девчонкой, хотевшей испытать на нем силу своего влияния.
Вдруг Гамлет-Вольский выпрямился, повернулся к Горацио, стоявшему почти на авансцене спиной к публике. Его глаза цвета серого моря от расширенных зрачков сверкали черными алмазами, блестели огнем
победы… И громовым голосом,
единственный раз во всей пьесе, он с торжествующей улыбкой бросил...
«Смерть, как
единственное средство восстановить в его сердце любовь к ней, наказать его и одержать
победу в той борьбе, которую поселившийся в ее сердце злой дух вел с ним, ясно и живо представилась ей. С наслаждением стала она думать о том, как он будет мучиться, раскаиваться и любить ее память».
Жажда искупления есть жажда примирения с Богом и
единственный путь
победы над атеизмом, внушенным человеческому сердцу злом и страданием мира.
С тех пор, как Германия одержала
победу над Францией, последняя поняла, что
единственный дружественный ей народ в Европе — русский, что Россия — ее
единственный друг, который, не имея никаких поводов к соперничеству с ней, будет всегда поддерживать ее против ее врагов.
Все еще свирепствовавшее пламя освещало уже русские шишаки на стенах замка. Решил
победу Чурчила, поразивший насмерть
единственного храброго защитника замка, Бернгарда.
— Что же, это совершенная правда, — отвечал он самым естественным тоном. — Если я об этом никогда не говорил, то только из скромности. Теперь вы меня к этому принуждаете, и я должен рассказать. Действительно, Анжелика Сигизмундовна отклонила мое ухаживанье. «Князь, — отвечала мне она, — в любви всегда есть обман. Я не хочу подвергаться обману с вашей стороны, и я знаю, что мне никогда не удастся вас обмануть. Вы
единственный человек, которого я не считаю себя способной провести». Это моя лучшая
победа!
— Не нам винить себя… нас довели до того… Я знала, зачем я шла… Это
единственный путь к
победе… над деспотами…
Все еще свирепствовавшее пламя освещало уже русские шишаки на стенах замка. Решил
победу Чурчило, поразивший насмерть
единственного храброго защитника замка, Бернгарда.
С другой стороны, влюбчивый Адольф, сравнивая свою невесту с теми женщинами, которыми он пленялся так часто в каждом немецком и польском городке, на марше Карловых
побед, разом вычеркнул их всех не только из сердца, даже из памяти своей, и поклялся жить отныне для
единственной, избранной ему в подруги самою судьбою.