Когда однажды корейское правительство донесло китайскому, что оно велело прибывшим к берегам Кореи каким-то
европейским судам, кажется английским, удалиться, в подражание тому, как поступило с этими же судами китайское правительство, богдыхан приказал объявить корейцам, что «ему дела до них нет и чтобы они распоряжались, как хотят».
В этой мере начальства кроется глубокий расчет — и уже зародыш не Европы в Азии, а русский, самобытный пример цивилизации, которому не худо бы поучиться некоторым
европейским судам, плавающим от Ост-Индии до Китая и обратно.
Неточные совпадения
— Никто не может понять этого! — закричал Лютов. — Никто! Вся эта
европейская мордва никогда не поймет русского дьякона Егора Ипатьевского, который отдан под
суд за кощунство и богохульство из любви к богу! Не может!
Из-за стройной кормы
европейского купеческого корабля выглядывает писанный рыбий глаз китайского
судна.
Корсаков показывал мне иностранные
суда: французские и английские пароходы, потом купленный китайцами
европейский бриг, которым командовал английский шкипер, то есть действовал только парусами, а в сражениях с инсургентами не участвовал.
Суда и джонки, прекрасные
европейские здания, раззолоченная кумирня, протестантские церкви, сады — все это толпится еще неясной кучей, без всякой перспективы, как будто церковь стоит на воде, а корабль на улице.
Наконец, слава Богу, вошли почти в город. Вот подходим к пристани, к доку, видим уже трубу нашей шкуны; китайские ялики снуют взад и вперед. В куче
судов видны клиппера, поодаль стоит, закрытый излучиной, маленький, двадцатишестипушечный английский фрегат «Spartan», еще далее французские и английские пароходы. На зданиях развеваются флаги
европейских наций, обозначая консульские дома.
Володя повернул в другую улицу, потом в третью — все те же хижины, все те же идиллические картины в домах, все те же встречи гуляющих и катающихся верхом — и вышел, наконец, в лучше освещенную улицу с несколькими лавками и ресторанами, в которых капитаны с купеческих
судов играли на бильярде, и многие канаки в более или менее
европейских костюмах потягивали водку или пиво.
В Петербурге Савин и Мадлен де Межен заняли отделение в «
Европейской» гостинице, по странной игре случая то самое, в котором несколько лет тому назад Николай Герасимович мечтал о Гранпа и за дверь которого вышвырнул явившегося к нему с векселем Мардарьева, что послужило причиной многих несчастий в жизни Николая Герасимовича, начиная с потери любимой девушки и кончая недавно состоявшимся над ним
судом с присяжными заседателями в Петербурге.