Неточные совпадения
— Ты знаешь, — в посте я принуждена была съездить в Саратов, по делу
дяди Якова; очень тяжелая поездка! Я там никого не знаю и попала в плен местным… радикалам, они много напортили мне. Мне ничего не удалось сделать, даже свидания не дали с Яковом Акимовичем. Сознаюсь, что я не очень
настаивала на этом. Что могла бы я сказать ему?
— Ах,
дядя, какой вы, однако, глупенький! Бог знает какую чепуху несете, да еще
настаиваете!
Тут слезы прервали ее голос. Бедный
дядя, очевидно, предчувствовал этот ответ; он даже и не думал возражать,
настаивать… Он слушал, наклонясь к ней, все еще держа ее за руку, безмолвный и убитый. Слезы показались в глазах его.
Но мальчик как-то особенно понравился генеральше и, несмотря на гнев Фомы Фомича, остался вверху, при господах:
настояла в этом сама генеральша, и Фома уступил, сохраняя в сердце своем обиду — он все считал за обиду — и отмщая за нее ни в чем не виноватому
дяде и при каждом удобном случае.
Фома Фомич, по правде, и сам не знал, зачем сделал такой вопрос. Но молчание и смущение
дяди тотчас же его раззадорили. Он, прежде терпеливый и забитый, теперь вспыхивал как порох при каждом малейшем противоречии. Молчание
дяди показалось ему обидным, и он уже теперь
настаивал на ответе.
Об этих подарках и зашла теперь речь: все находили, что подарки — прекрасный обычай, который оставляет в детских умах самые теплые и поэтические воспоминания; но
дядя мой, Орест Маркович Ватажков, человек необыкновенно выдержанный и благовоспитанный, вдруг горячо запротиворечил и стал
настаивать, что все сюрпризы вредны и не должны иметь места при воспитании нигде, а тем паче в России.
Если
дядя Петр Неофитович настоятельно советовал более читать, справедливо говоря: «Можно ли учиться по книжкам, затрудняясь их чтением?», то отец, вероятно, насмотревшийся на успех чиновников-каллиграфов,
настаивал на чистописании.
Помню роскошный, теплый вечер, который мы провели с
дядею в орловском «губернском» саду, занимаясь, признаться сказать, уже значительно утомившим меня спором о свойствах и качествах русского народа. Я несправедливо утверждал, что народ очень умен, а
дядя, может быть еще несправедливее,
настаивал, что народ очень глуп, что он совершенно не имеет понятий о законе, о собственности и вообще народ азият, который может удивить кого угодно своею дикостью.
На другой же день Чапурин послал к Субханкулову эстафету, уведомляя о кончине Марка Данилыча и о том, что, будучи теперь душеприказчиком при единственной его дочери, просит Махмета Бактемирыча постараться как можно скорее высвободить Мокея Данилыча из плена, и ежель он это сделает, то получит и другую тысячу. На этом
настояла Дуня; очень хотелось ей поскорей увидеться с
дядей, еще никогда ею не виданным, хотелось и Дарью Сергевну порадовать.
— Ись цейти бьются со мной: я пьисей тебя звать в свайку игьять, а они бьются. Пойдем,
дядя, пойдем с тобой в свайку игьять! — И он ухватил Висленева под локоть и не отпускал его,
настаивая, чтобы тот шел с ним играть в свайку.
Чего же выгораживать себя? Он — ее сообщник. Она ему отдала две трети суммы, завещанной стариком Беспаловым своей племяннице. Положим, он выдал ей вексель, даже
настоял на том, зимой; но он знал прекрасно, откуда эти деньги. Имел ли он право распорядиться ими? Ведь она ничего не писала Калерии. Целый почти год прошел с того времени, и он не спросил Серафимы, знает ли Калерия про смерть
дяди, писала ли ей она или мать ее?
Вдруг вошла Катра — любезная, радушная. Она поздоровалась и стала звать нас ужинать. Турман и Дядя-Белый с недоумением оглядывали ее, стали отказываться. Катра
настаивала. Они усмехнулись, пожали плечами и пошли в столовую.