Неточные совпадения
«Семейные бани И. И. Домогайлова сообщают, что в дворянском отделении устроен для мужчин
душ профессора Шарко, а для дам ароматические ванны», — читал он, когда в дверь постучали и на его крик: «Войдите!» вошел курчавый
ученик Маракуева — Дунаев. Он никогда не бывал у Клима, и Самгин встретил его удивленно, поправляя очки. Дунаев, как всегда, улыбался, мелкие колечки густейшей бороды его шевелились, а нос как-то странно углубился в усы, и шагал Дунаев так, точно он ожидал, что может провалиться сквозь пол.
День был воскресный.
Ученики должны быть у обедни в старом соборе, на хорах. С разрешения гимназического начальства я обыкновенно ходил в другую церковь, но этот раз меня потянуло в собор, где я надеялся встретить своего соседа по парте и приятеля Крыштановича, отчасти уже знакомого читателям предыдущих моих очерков. Это был юноша опытный и авторитетный, и я чувствовал потребность излить перед ним свою переполненную
душу.
Зато какая свобода в духе, какая радость на
душе чувствуема была нами до понедельника! В субботу и воскресенье, что бы
ученик ни сделал, его не только родители, но и сам пан Кнышевский не имел права наказать и оставлял до понедельника, и тогда"воздавал с лихвою", как он сам говорил.
Перед обедом графиня садилась за клавесин: играла, пела — и нежный
ученик ее пленялся новостию сего райского удовольствия; глаза его наполнялись слезами, сердце трепетало, и
душа так сильно волновалась, что иногда, схватив Эмилию за руку, он говорил: «Полно, полно, маменька!», но через минуту хотел опять слушать то же…
Но Иисус молчал, и с ужасом глядели на предателя
ученики, не понимая, как может столько зла вместить в себя
душа человека.
«Находясь под свежим впечатлением возмутительного поступка… (зачеркнуто). Проезжая через эту станцию, я был возмущен до глубины
души следующим… (зачеркнуто). На моих глазах произошло следующее возмутительное происшествие, рисующее яркими красками наши железнодорожные порядки… (далее все зачеркнуто, кроме подписи).
Ученик 7-го класса Курской гимназии Алексей Зудьев».
Считай себя всегда школьником-учеником. Не думай, чтобы ты был стар, чтобы учиться, что
душа твоя уже такова, какой она должна быть, и не может быть лучше. Для разумного человека нет оконченного курса: он до самого гроба
ученик.
Тогда Иисус сказал
ученикам своим: если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за мною. Ибо кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет
душу свою ради меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а
душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за
душу свою?
Сократ сам воздерживался от всего того, что едят не для утоления голода, а для вкуса, и уговаривал своих
учеников делать так же. Он говорил, что не только для тела, но и для
души большой вред от лишней еды или питья, и советовал выходить из-за стола, пока еще есть хочется. Он напоминал своим
ученикам сказку о мудром Улиссе: как волшебница Цирцея не могла заколдовать Улисса оттого только, что он не стал объедаться, а товарищей его, как только они набросились на ее сладкие кушанья, всех обратила в свиней.
Какая страшная ошибка думать, что
души людей могут жить высокой духовной жизнью в то время, как тела их остаются в праздности и роскоши! Тело всегда первый
ученик души.
Софийная
душа мира закрыта многими покрывалами, как Саисская богиня [В неоконченной философской повести Новалиса «
Ученики в Саисе» рассказана история двух влюбленных — Гиацинта и Розенблютхен, живущих на одной улице.
Ему нужен учитель — такой учитель, чтобы всем превосходил его: и умом, и знанием, и кротостью, и любовью, и притом был бы святой жизни, радовался бы радостям
учеников, горевал бы о горе их, болел бы сердцем обо всякой их беде, готов бы был положить
душу за последнюю овцу стада, был бы немощен с немощными, не помышлял бы о стяжаниях, а напротив, сам бы делился своим добром, как делились им отцы первенствующей церкви…
И с того часа он ровно переродился, стало у него на
душе легко и радостно. Тут впервые понял он, что значат слова любимого
ученика Христова: «Бог любы есть». «Вот она где истина-то, — подумал Герасим, — вот она где правая-то вера, а в странстве да в отреченье от людей и от мира навряд ли есть спасенье… Вздор один, ложь. А кто отец лжи?.. Дьявол. Он это все выдумал ради обольщенья людей… А они сдуру-то верят ему, врагу Божию!..»
Вернее всего, проживет он жизнь, угрюмо кипя непрерывным, беспричинным раздражением, которое накапливают в
душе вялая кровь и голодающие по воздуху легкие; будет он в свой черед лупить
учеников, смертным боем бить жену, сам не зная, за что; и в одном только будет для него жизнь, радость, свет — в водке; для нее он и заказ спустит, и взломает женин сундук…
Вот — тайная община просветленных
учеников древнего Орфея. Изнуренные постом, со строгими, скорбными лицами, в оливковых венках и льняных одеждах, сходятся они на тайные свои радения. Что там творится — из посторонних никто не знает. Какими-то таинственными обрядами верующие очищаются от земной скверны, стряхивают с себя греховные думы о ничтожных земных делах и в тихих молитвенных экстазах сливаются
душою с великим страдальцем-богом.
— Осьмериков-то?.. Чистая
душа!.. Ведь действительно вся
душа светится. Но сколько он народу среди
учеников перепортил своею чистою
душою!
Я казался себе в сравнении с ними глупым и мальчишкою и даже переставал уважать себя, что читаю Бокля. И больно кололо
душу, что я в их глазах — «зубрилка» и «первый
ученик».
Однако вся гордость своею ученостью и умственностью моментально выскакивала у меня из
души, как только я вспоминал о Мерцалове. Он был мой одноклассник, сын крупного тульского чиновника. В младших двух классах я был первым
учеником первого отделения, а он второго. В третьем классе оба отделения слились. Стал первым
учеником я, — но только потому, что с этого времени Мерцалов стал выказывать глубочайшее презрение к гимназической науке и хорошим отметкам.
Он считался даже одним из лучших его
учеников и был любимцем учителя, хотя не мог платить ему тою же монетою: открытая и честная
душа Якова Потаповича, несмотря на уважение к знаниям «иноземца», чуяла в нем дурного человека, эгоиста и иезуита.
Занятия у аптекаря, в качестве
ученика, пришлись по
душе мальчику, и он через несколько лет успешно выдержал экзамен на фармацевта.
11-го января 1863 года. Был страшный паводок и принесло откуда-то сверху неизвестное мертвое тело. Омнепотенский привел на вскрытие нескольких
учеников, а потом в классе говорил: видели ли тело? Отвечают: видели. — А видели ли кости? — И кости видели. — И все ли видели? — Все видели, — отвечают. — А
души не видали? — Нет,
души не видали. — Ну, так где же она? — И решил им, что
души нет. Я обратил на сие внимание смотрителя и сказал, что не премину сказать об этом при директорской ревизии.
Случайности же страданий — те же, как для тех, так и для других, с тою только разницей, что
ученики Христа будут готовы к ним, а
ученики мира все силы
души будут употреблять на то, чтобы избежать их, и что
ученики Христа, страдая, будут думать, что их страдания нужны для мира, а
ученики мира, страдая, не будут знать, зачем они страдают.
Всё учение Христа в том, чтобы
ученики его, поняв призрачность личной жизни, отреклись от нее и переносили ее в жизнь всего человечества, в жизнь сына человеческого. Учение же о бессмертии личной
души не только не призывает к отречению от своей личной жизни, но навеки закрепляет эту личность.
И сказал
ученикам своим: «Посему говорю вам: не заботьтесь для
души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться:
душа больше пищи и тело — одежды.