Неточные совпадения
Тупые консерваторы и революционеры алжирски-ламартиновского толка помогали плутам и пройдохам, окружавшим
Наполеона, и ему самому в приготовлении сетей шпионства и надзора, чтоб, растянувши их на всю Францию, в данную минуту поймать и
задушить по телеграфу, из министерства внутренних дел и Elysée, все деятельные силы страны.
Поддерживаемый буржуазией, 2 декабря 1852 года совершил государственный переворот и объявил себя императором.], то он с удовольствием объявил, что тот, наконец, восторжествовал и объявил себя императором, и когда я воскликнул, что
Наполеон этот будет тот же губернатор наш, что весь род
Наполеонов надобно сослать на остров Елену, чтобы никому из них никогда не удалось царствовать, потому что все они в
душе тираны и душители мысли и, наконец, люди в высшей степени антихудожественные, — он совершенно не понял моих слов.
Он, видимо, до глубины
души возмущается деспотизмом губернатора и, вероятно, противодействует ему всеми силами, но когда тут же разговор коснулся
Наполеона III [
Наполеон III (Луи
Наполеон Бонапарт, 1808—1873) — французский император (1852—1870), племянник
Наполеона I.
Проделывая без увлечения, по давнишней привычке, разные шассе, круазе, шен и балянсе, Александров все время ловил поневоле случайные отрывки из той чепухи, которую уверенной, громкой скороговоркой нес Жданов: о фатализме, о звездах, духах и духах, о Царь-пушке, о цыганке-гадалке, о липком пластыре, о канарейках, об антоновских яблоках, о лунатиках, о
Наполеоне, о значении цветов и красок, о пострижении в монахи, об ангорских кошках, о переселении
душ и так далее без начала, без конца и без всякой связи.
Остроумно придумывая разные фигуры, он вместе с тем сейчас же принялся зубоскалить над Марфиным и его восторженным обожанием Людмилы, на что она не без досады возражала: «Ну, да, влюблена, умираю от любви к нему!» — и в то же время взглядывала и на стоявшего у дверей Марфина, который, опершись на косяк, со сложенными, как
Наполеон, накрест руками, и подняв, по своей манере, глаза вверх, весь был погружен в какое-то созерцательное состояние; вылетавшие по временам из груди его вздохи говорили, что у него невесело на
душе; по-видимому, его более всего возмущал часто раздававшийся громкий смех Ченцова, так как каждый раз Марфина при этом даже подергивало.
— Этот Германн, — продолжал Томский, — лицо истинно романтическое: у него профиль
Наполеона, а
душа Мефистофеля. Я думаю, что на его совести по крайней мере три злодейства. Как вы побледнели!..
Безобразный нищий всё еще стоял в дверях, сложа руки, нем и недвижим — на его ресницах блеснула слеза: может быть первая слеза — и слеза отчаяния!.. Такие слезы истощают
душу, отнимают несколько лет жизни, могут потопить в одну минуту миллион сладких надежд! они для одного человека — что был
Наполеон для вселенной: в десять лет он подвинул нас целым веком вперед.
Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а
души их всех слились в одну. Общая мировая
душа — это я… я… Во мне
душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и
Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь.
И Франция упала за тобой
К ногам убийц бездушных и ничтожных.
Никто не смел возвысить голос свой;
Из мрака мыслей гибельных и ложных
Никто не вышел с твердою
душой, —
Меж тем как втайне взор
НаполеонаУж зрел ступени будущего трона…
Я в этом тоне мог бы продолжать,
Но истина — не в моде, а писать
О том, что было двести раз в газетах,
Смешно, тем боле об таких предметах.
Теперь, тридцать с лишним лет спустя, вижу: мое К Морю было — пушкинская грудь, что ехала я в пушкинскую грудь, с
Наполеоном, с Байроном, с шумом, и плеском, и говором волн его
души, и естественно, что я в Средиземном море со скалой-лягушкой, а потом и в Черном, а потом в Атлантическом, этой груди — не узнала.
Представьте себе, что тайная полиция Луи
Наполеона вся наполнена людьми, и
душою и телом преданными революции; представьте себе, что наш корпус жандармов, наши секретные канцелярии переполнены прочными людьми нашего направления: были ли бы возможны аресты, ссылки, неудачные движения и взрывы?
Малиновский советовал давать волю всем крестьянским детям, родившимся после изгнания
Наполеона, Мордвинов предлагал план, чтобы каждый, кто внесет за себя в казну известную сумму по таксе, от пятидесяти до двухсот рублей за
душу, или сам пойдет охотой в солдаты — был свободен, и даже сам граф Аракчеев — будем справедливы — предлагал особую комиссию и пять миллионов в год дворянству на выкуп крепостных и двух десятин надела для всякой
души…
— Вы
душой горячий патриот, по ремеслу воин, по науке великий стратегик — наш будущий
Наполеон! — молвил кто-то из собрания.
Разве не он всею
душой желал, то произвести республику в России, то самому быть
Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем
Наполеона?
— Казнь герцога Энгиенского, — сказал Пьер, — была государственная необходимость; и я именно вижу величие
души в том, что
Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
Попав в общество
Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал, Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей
души заслужить новым господам.
Он знал, что это был
Наполеон — его герой, но в эту минуту
Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, чтò происходило теперь между его
душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками.
«C’est grand!» [Это величественно!] — говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand», и «не grand». Grand — хорошо, не grand — дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких-то особенных существ, называемых ими героями. И
Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c’est grand, и
душа его покойна.
Но точно так же, как сомнение в действительной стоимости бумажек возникает или из того, что, так как их делать легко, то начнут их делать много, или из того, что захотят взять за них золото, — точно так же возникает сомнение в действительном значении историй этого рода или из того, что их является слишком много, или из того, что кто-нибудь, в простоте
души, спросит: какою же силой сделал это
Наполеон? т. е. захочет разменять ходячую бумажку на чистое золото действительного понятия.