Неточные совпадения
Я, помнится, обещал вам, что в этой книжке будет и моя
сказка. И точно, хотел было это сделать, но увидел, что для
сказки моей нужно, по крайней мере, три таких книжки.
Думал было особо напечатать ее, но передумал. Ведь я знаю вас: станете смеяться над стариком. Нет, не хочу! Прощайте! Долго, а может быть, совсем, не увидимся. Да что? ведь вам все равно, хоть бы и не было совсем меня на свете. Пройдет год, другой — и из вас никто после не вспомнит и не пожалеет
о старом пасичнике Рудом Паньке.
Я всё чаще
думаю о матери, ставя ее в центр всех
сказок и былей, рассказанных бабушкой.
Я
думал только уже об одном:
о свидании с милой сестрицей и
о том, как буду я читать ей арабские
сказки и рассказывать об Иване Борисыче.
«Сколько еще
сказок и воспоминаний осталось в ее памяти?» И
думал о великом горящем сердце Данко и
о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд.
— Эта
сказка — соблазняет! В твои годы я тоже
подумал — не лебедь ли я? И — вот… Должен был идти в академию — пошел в университет. Отец — священник — отказался от меня. Изучал — в Париже — историю несчастий человечества — историю прогресса. Писал, да.
О, как все это…
«Все это, конечно, показывает благородство адмирала, но все-таки лучше, если бы таких выходок не было!» —
думал Ашанин, имея перед глазами пример капитана. И, слушая в кают-компании разные анекдоты
о «глазастом дьяволе», — так в числе многих кличек называли адмирала, — он испытывал до некоторой степени то же чувство страха и вместе захватывающего интереса, какое, бывало, испытывал, слушая в детстве страшную нянину
сказку.
Любочка замечталась тоже. Глядя на свои беленькие, как у барышни, нежные ручки,
думала девушка
о том, что ждет ее впереди… Ужели же все та же трудовая жизнь бедной сельской школьной учительницы, а в лучшем случае городской? Ужели не явится прекрасный принц, как в
сказке, и не освободит ее, Любочку, всеми признанную красавицу, из этой тюрьмы труда и беспросветной рабочей доли? Не освободит, не возьмет замуж, не станет лелеять и холить, и заботиться
о ней всю жизнь…
«Вот, — думалось мне, — эта же луна светит в Гори и, может быть, кто-либо из моих, глядя на нее, вспоминает маленькую далекую Нину… Как хотелось бы мне, чтобы лунная фея передала, как в
сказке, им — моим дорогим, милым, — что Нина
думает о них в эту лунную осеннюю ночь!..»
Она снова заключила его в свои объятия, на которые он ответил также страстно. Он был просто опьянен счастьем. Все это так походило на самую чудную
сказку, какую он мог себе вообразить, и он, ни
о чем не спрашивая, ни
о чем не
думая отдался очарованию. Вдруг возле рощи послышался голос, звавший Осю. Станислава Феликсовна вздрогнула.
Ночь явилась в виде красных, зеленых и желтых фонариков. Пока их не было, не было и ночи, а теперь всюду легла она, заползла в кусты, прохладною темнотою, как водой, залила весь сад, и дом, и самое небо. Стало так прекрасно, как в самой лучшей
сказке с раскрашенными картинками. В одном месте дом совсем пропал, осталось только четырехугольное окно, сделанное из красного света. А труба на доме видна, и на ней блестит какая-то искорка, смотрит вниз и
думает о своих делах. Какие дела бывают у трубы? Разные.