Неточные совпадения
Он
думал о благополучии дружеской жизни,
о том, как бы хорошо было жить с другом на берегу какой-нибудь
реки, потом чрез эту
реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать
о каких-нибудь приятных предметах.
Клим
думал, но не
о том, что такое деепричастие и куда течет
река Аму-Дарья, а
о том, почему, за что не любят этого человека. Почему умный Варавка говорит
о нем всегда насмешливо и обидно? Отец, дедушка Аким, все знакомые, кроме Тани, обходили Томилина, как трубочиста. Только одна Таня изредка спрашивала...
— Вот, если б вся жизнь остановилась, как эта
река, чтоб дать людям время спокойно и глубоко
подумать о себе, — невнятно, в муфту, сказала она.
Клим, слушая ее,
думал о том, что провинция торжественнее и радостней, чем этот холодный город, дважды аккуратно и скучно разрезанный вдоль:
рекою, сдавленной гранитом, и бесконечным каналом Невского, тоже как будто прорубленного сквозь камень. И ожившими камнями двигались по проспекту люди, катились кареты, запряженные машиноподобными лошадями. Медный звон среди каменных стен пел не так благозвучно, как в деревянной провинции.
Осмотр морских промыслов китайцев и охота за осьминогом заняли почти целый день. Незаметно подошли сумерки, и пора было
подумать о биваке. Я хотел было идти назад и разыскивать бивак, но узнал, что люди мои расположились около устья
реки Хулуая.
Я
думал, что мы уж никогда не поедем, как вдруг,
о счастливый день! мать сказала мне, что мы едем завтра. Я чуть не сошел с ума от радости. Милая моя сестрица разделяла ее со мной, радуясь, кажется, более моей радости. Плохо я спал ночь. Никто еще не вставал, когда я уже был готов совсем. Но вот проснулись в доме, начался шум, беготня, укладыванье, заложили лошадей, подали карету, и, наконец, часов в десять утра мы спустились на перевоз через
реку Белую. Вдобавок ко всему Сурка был с нами.
— Не говорят. И едва ли
думают. Его нет. Он вчера в полдень уехал на
реку и еще не вернулся. Я спрашивал
о нем…
О пище, впрочем, из моих приезжих никто не
думал, и все намерены были ограничиться чаем, кофеем и привезенною из Кузьмищева телятиной, за исключением однако доктора, который, сообразив, что город стоит на довольно большой и, вероятно, многорыбной
реке, сейчас же отправился в соседний трактирчик, выпил там рюмки три водочки и заказал себе селяночку из стерляди, которую и съел с величайшим наслаждением.
«Собираться стадами в 400 тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни
о чем не
думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города, сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить
реки крови, устлать поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной землей телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети умирают с голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
По таковом счастливом завладении он, Нечай, и бывшие с ним казаки несколько времени жили в Хиве во всяких забавах и об опасности весьма мало
думали; но та ханская жена, знатно полюбя его, Нечая, советовала ему: ежели он хочет живот свой спасти, то б он со всеми своими людьми заблаговременно из города убирался, дабы хан с войском своим тут его не застал; и хотя он, Нечай, той ханской жены наконец и послушал, однако не весьма скоро из Хивы выступил и в пути, будучи отягощен многою и богатою добычею, скоро следовать не мог; а хан, вскоре потом возвратясь из своего походу и видя, что город его Хива разграблен, нимало не мешкав, со всем своим войском в погоню за ним, Нечаем, отправился и чрез три дня его настиг на
реке, именуемой Сыр-Дарья, где казаки чрез горловину ее переправлялись, и напал на них с таким устремлением, что Нечай с казаками своими, хотя и храбро оборонялся и многих хивинцев побил, но напоследок со всеми имевшимися при нем людьми побит, кроме трех или четырех человек, кои, ушед от того побоища, в войско яицкое возвратились и
о его погибели рассказали.
Изредка поглядывая на
реку и дальний берег, слабо отделявшийся от воды при робком свете месяца, он уже перестал
думать о чеченцах и только ждал времени будить товарищей и итти в станицу.
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по
реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не
думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
И — оглянулся, услыхав, что слова звучали фальшиво. Спокойное течение
реки смывало гнев; тишина, серенькая и тёплая, подсказывала мысли, полные тупого изумления. Самым изумительным было то, что вот сын, которого он любил,
о ком двадцать лет непрерывно и тревожно
думал, вдруг, в несколько минут, выскользнул из души, оставив в ней злую боль. Артамонов был уверен, что ежедневно, неутомимо все двадцать лет он
думал только
о сыне, жил надеждами на него, любовью к нему, ждал чего-то необыкновенного от Ильи.
Не хочется
думать о нем, — я смотрю в поле: на краю его синий лес, а за ним, под горою, течет Волга, могучая
река, — точно она сквозь душу твою широко течет, спокойно смывая отжившее.
Бывало, после вечернего чая, сидя на крыльце, он заставлял Митьку читать страшные рассказы из «Вокруг света». Около него всё семейство — жена, дочь, — а кругом так тихо, родственно. Душа спокойна,
думать не
о чем. Иногда попадается интересная картинка: изображены на ней деревья с такими громадными узорчатыми листьями;
река течёт; ширь, даль, простор, не наши русские — пустынные и скучные, — а такие заманчивые. Семейство рассуждает...
Елена Ивановна смотрела на широкую спокойную
реку,
о чем-то
думала, и слезы текли у нее по щекам. И Родиона смущали эти слезы, он сам едва не плакал.
Вероятно, были в его голове другие мысли — об обычном,
о житейском,
о прошлом, привычные старые мысли человека, у которого давно закостенели мышцы и мозг; вероятно,
думал он
о рабочих и
о том печальном и страшном дне, — но все эти размышления, тусклые и неглубокие, проходили быстро и исчезали из сознания мгновенно, как легкая зыбь на
реке, поднятая пробежавшим ветром.
Городищев. Что за шельма этот подлец Семка! Уверяет, что в самом деле рыбки в
реке плавают веселее прежнего. Выманил у нее пять рублей, совсем заговорил ее, отпустила меня. Хоть на минуту можно
подумать о чем-нибудь дельном. В чем же ваша просьба к ней, Клементьев?
Река становится темнее, сильный ветер и дождь бьют нам в бок, а берег всё еще далеко, и кусты, за которые, в случае беды, можно бы уцепиться, остаются позади… Почтальон, видавший на своем веку виды, молчит и не шевелится, точно застыл, гребцы тоже молчат… Я вижу, как у солдатика вдруг побагровела шея. На сердце у меня становится тяжело, и я
думаю только
о том, что если опрокинется лодка, то я сброшу с себя сначала полушубок, потом пиджак, потом…
Другой миссионер Рено, посланный викарием Маньчжурии Веролем для расследования участи де ла Брюньера, в 1850 году спустился по
реке Амуру почти до деревни Ху-Дунь, расположенной около озера Кизи. Экспедиция. Рено не дала никаких результатов, кроме печального повествования
о гибели де ла Брюньера, 1849 год является знаменательным на Дальнем Востоке. Г. И. Невельской при обследовании Амурского лимана установил, что Сахалин есть остров, а не полуостров, как
думали раньше.
А когда он переправлялся на пароме через
реку и потом, поднимаясь на гору, глядел на свою родную деревню и на запад, где узкою полосой светилась холодная багровая заря, то
думал о том, что правда и красота, направлявшие человеческую жизнь там, в саду и во дворе первосвященника, продолжались непрерывно до сего дня и, по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле; и чувство молодости, здоровья, силы, — ему было только двадцать два года, — и невыразимо сладкое ожидание счастья, неведомого, таинственного счастья, овладевали им мало-помалу, и жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и полной высокого смысла.
У него щемит в груди, когда он
думает о том, что может статься с великой русской
рекой через десять, много двадцать лет.
В осеннюю тишину, когда холодный, суровый туман с земли ложится на душу, когда он тюремной стеною стоит перед глазами и свидетельствует человеку об ограниченности его воли, сладко бывает
думать о широких, быстрых
реках с привольными, крутыми берегами,
о непроходимых лесах, безграничных степях.
Силин не слушал и, подперев голову кулаками,
о чем-то
думал. Церковь стояла на краю улицы, на высоком берегу, и нам сквозь решетку ограды были видны
река, заливные луга по ту сторону и яркий, багровый огонь от костра, около которого двигались черные люди и лошади. А дальше за костром еще огоньки: это деревушка… Там пели песню.