Неточные совпадения
Прежде всего нужно совершенно отстранить онтологический
дуализм и всякое употребление статического понятия субстанции.
Происходит борьба монизма с
дуализмом.
Отношение человека к Богу предполагает драматическую борьбу между царством Духа и царством Кесаря, прохождение через
дуализм, во имя окончательного монизма, который может раскрыться лишь эсхатологически.
Русская мораль проникнута
дуализмом, унаследованным от нашей своеобразной народной религиозности.
В католичестве
дуализм всегда был сильнее, чем на Востоке, где торжествовал монизм.
И в отпавшем от веры, по-современному обуржуазившемся русском человеке остается в силе старый религиозный
дуализм.
Часто недостаточно помнят и знают, что античный греко-римский мир не знал принципа свободы совести, которая предполагала
дуализм духа и кесаря.
Окончательная обращенность должна быть обращенностью к Царству Божьему, в котором всякий
дуализм преодолен.
Христос утверждал
дуализм — царства Божия и царства Кесаря.
Дуализм между царством Духа и царством Кесаря — совершенно необходимое утверждение свободы человека.
Вопрос ставится о двух состояниях мира, которые соответствуют двум разным структурам и направлениям сознания, прежде всего
дуализма свободы и необходимости, внутренней соединенности и вражды, смысла и бессмыслицы.
Это совсем не есть
дуализм духа и материи, духа и тела, который мы находим в школьных спиритуалистических направлениях.
Но это не есть окончательное, это
дуализм в пути,
дуализм временный.
Монизм есть всегда возврат к языческому пониманию государственной власти,
дуализм же имеет христианское происхождение, он укреплен кровью мучеников.
Очень характерно, что не только в русской народной религиозности и у представителей старого русского благочестия, но и у атеистической интеллигенции, и у многих русских писателей чувствуется все тот же трансцендентный
дуализм, все то же признание ценности лишь сверхчеловеческого совершенства и недостаточная оценка совершенства человеческого.
Верно же понятый
дуализм царства Кесаря и царства Божьего, духа и природы, духа и организованного в государство общества, может обосновать свободу.
Дуализм царства Духа и царства Кесаря принимает все более острые формы.
Поэтому до времени нужно утверждать
дуализм «божьего» и «кесарева»,
дуализм природно-социального, как и
дуализм общества и государства.
В этом отношении в русском религиозном сознании есть коренной
дуализм.
Допущение существования двух природ — божественной и человеческой, которые могут быть соединены, но не тождественны и не слиянны, есть истина, непонятная объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по себе склонен или к монизму, или к
дуализму.
Но что может означать
дуализм двух миров и как согласовать с ним научное познание?
Современная философия имеет тенденцию к отрицанию
дуализма двух миров, мира нуменального и мира феноменального, который восходит к Платону.
Вот этот
дуализм должен быть преодолен и прекращен.
Дуализм Духа и Кесаря, противоположный всякому монизму, не должен означать отворачивания от мира и происходящих в нем процессов.
Отношения монизма и
дуализма носят парадоксальный характер.
Но это не есть окончательный
дуализм, это
дуализм в духовном и религиозном пути человека.
Было уже сказано об относительной правде
дуализма в условиях нашего мира.
Это — веками воспитанный
дуализм, вошедший в плоть и кровь, особый душевный уклад, особый путь.
Все это — идеальное распутство, монашеский разврат, проклятое заклание плоти; все это — несчастный
дуализм, в котором нас тянут, как магдебургские полушария, в две разные стороны.
Христианское воззрение приучило к
дуализму и идеальным образам так сильно, что нас неприятно поражает все естественно здоровое; наш ум, свихнутый веками, гнушается голой красотой, дневным светом и требует сумерек и покрывала.
Теологические возражения могли ему представлять только исторический интерес; нелепость
дуализма до того ясна его простому взгляду, что он не может вступать в серьезный спор с ним, так, как его противники — химические богословы и святые отцы физиологии, — в свою очередь, не могут серьезно опровергать магию или астрологию.
Она отрешилась в ней не только от грубого
дуализма религии, но и от ухищренного
дуализма философии; она освободилась не только от небесных привидений, но и от земных; она перешагнула через сентиментальную апотеозу человечества, через фатализм прогресса, у ней нет тех неизменяемых литий о братстве, демократии и прогрессе, которые так жалко утомляют среди раздора и насилия.
Насколько этот насильственный и неоткровенный
дуализм был вопиющ в науке, которая отправляется от снятия
дуализма, легко понятно.
И это совсем не должно означать онтологического
дуализма, который есть уже рационализация.
Если у многих можно было обнаружить пантеистическую тенденцию (результат космоцентризма), то у меня была скорее тенденция дуалистическая, хотя это
дуализм относительный.
Православные, католики, протестанты, чувствующие себя ортодоксальными, очень нападали на мою идею несотворенной свободы, видели в ней нехристианский
дуализм, гностицизм, ограничение всемогущества Божества.
Все богословско-метафизические учения, которые противополагаются моему «
дуализму», в сущности, суть формы рационализма, уничтожающего тайну, и неверно описывают духовный опыт, не хотят знать трагизма, противоречия, иррациональности.
Плохо понимают характер моего
дуализма, ошибочно приписывая ему онтологический характер, особенно плохо понимают центральное для меня значение учения об объективации и эсхатологические мотивы моей философии.
Мне чужд его непреодолимый
дуализм духовного и теллургического начала, при котором теллургическое начало, определяющее политику, не подчинено никаким моральным началам, мне чужда его скорее индусская, чем христианская, духовность.
Но, как это нередко бывает,
дуализм парадоксально сочетался с монизмом.
Он, во всяком случае, всегда стремился к осуществлению христианской правды не только в жизни личной, но и в жизни общественной и резко восставал против
дуализма, который признавал евангельскую мораль для личности, для общества же допускал мораль звереподобную.
Непреодолимый
дуализм Тареева имеет обратной своей стороной монизм.
Все это связано с коренным русским
дуализмом.
При этом русская жизнь становится под знак острого
дуализма.
Все тот же
дуализм, та же расколотость продолжают быть характерными для России.
От реформы Петра идет
дуализм, столь характерный для судьбы России и русского народа, в такой степени неведомый народам Запада.
Я утверждаю
дуализм мира феноменального, который есть мир объективации и необходимости, и мира нуменального, который есть мир подлинной жизни и свободы.
В этом от него очень отличался К. Леонтьев, который как раз утверждал в крайней форме такой моральный
дуализм.
Человек, личность, свобода, творчество, эсхатологически-мессианское разрешение
дуализма двух миров — таковы мои основные темы.
У Данилевского же остается полный
дуализм между его личным православием и его натуралистическими взглядами на историю.
