Неточные совпадения
— Mon cher, я прошу тебя и
настаиваю, чтоб отныне никогда впредь при мне не упоминать рядом с этой гнусной историей имя моей
дочери.
Они, конечно, помирят его с
дочерью, по моей просьбе, и я сама на том
настою; но зато положение дел совершенно изменится.
Этот страшный вопрос повторялся в течение дня беспрерывно. По-видимому, несчастная даже в самые тяжелые минуты не забывала о
дочери, и мысль, что единственное и страстно любимое детище обязывается жить с срамной и пьяной матерью, удвоивала ее страдания. В трезвые промежутки она не раз
настаивала, чтобы
дочь, на время запоя, уходила к соседям, но последняя не соглашалась.
Но бабушка была непреклонна: она хотела отдать «нелюбимой
дочери» все, что имела самого дорогого, и решительно
настаивала, чтобы графиня брала Ольгу.
— Это ваша правда, она с нами не живет, — отвечал Хозаров. — Я
настоял, наконец, чтобы она изволила существовать отдельно от нас и даже не бывала в моем доме, но какая от этого польза? Я не вижу только ее прекрасной особы; но ее идеи, ее мысли живут в моем доме, потому что они вбиты в голову
дочери, которая, к несчастью, сама собою не может сообразить, что дважды два — четыре.
Tante не злоупотребляла своими преимуществами: она была великодушна, как настоящая
дочь бульвара. Единственное, что отравляло покой Шерамура, — опять-таки губка — это страшное орудие, которым повсюду ему угрожали женские руки. Но зато он из этого научился навлекать некоторые выгоды в пользу бедных. Если ему встречалась надобность помочь ближнему не в счет абонемента и Танта этому противилась, — он «не давался умывать» и всегда успевал
настоять на своем.
Ее
дочери, которые унаследовали не все ее свойства, напрасно боялись, что ее пассаж со вторым браком повредит их карьере: одна из этих
дочерей очень скоро и очень приятно разочаровалась в этом, потому что прибывший в их местность для принятия наследства молодой сын именитого вельможи, князь Z., один раз побывав у тети Полли, так полюбил ее, и ее Гильдегарду, и всё их семейство, что не захотел оставаться чужим этой семье и твердо
настоял на том, чтобы ему был разрешен брак с ее старшею
дочерью, с тою самою Сусанной, которая была груба к матери, стыдилась ее беременности, а потом еще более стыдилась этой своей выходки и сделалась образцом дочерней любви и уважения к матери.
На другой же день Чапурин послал к Субханкулову эстафету, уведомляя о кончине Марка Данилыча и о том, что, будучи теперь душеприказчиком при единственной его
дочери, просит Махмета Бактемирыча постараться как можно скорее высвободить Мокея Данилыча из плена, и ежель он это сделает, то получит и другую тысячу. На этом
настояла Дуня; очень хотелось ей поскорей увидеться с дядей, еще никогда ею не виданным, хотелось и Дарью Сергевну порадовать.
Елизавета Алексеевна стала решать вместе с нею. Они занимались около часу. Елизавета Алексеевна объясняла, сдвинув брови, серьезная и внимательная, с матово-бледным лицом, в котором, казалось, не было ни кровинки. Она была
дочерью прядильщицы. Когда Елизавета Алексеевна была ребенком, мать, уходя на работу, поила ее
настоем маковых головок, чтоб не плакала; их было шестеро детей, все они перемерли и выжила одна Елизавета Алексеевна.
— К чему вы притворяетесь? Ведь вы очень хорошо знаете, как состоялся этот брак… Корнилий Потапович
настоял на нем, хотя и знал, что его
дочь глубоко любила другого. И даже отправил этого другого в почетную ссылку. Говорят, он скоро вернется.